Линн Пикнетт - Туринская плащаница
Несмотря на характерное нежелание определённой части светских и церковных властей предоставить кусочек ткани для детального научного анализа, учёным всё же несколько раз удавалось заполучить образец ткани и подвергнуть его анализу. К изучению Плащаницы привлекались учёные, представляющие разные научные дисциплины: историки, специалисты по текстилю, физики, химики, фотографы, мастера изобразительного искусства, историки искусства, анатомы, хирурги, патологоанатомы и специалисты по судебно-медицинской экспертизе, наконец ботаники. Образцы были подвергнуты полному спектру исследований, включая рентгеновские снимки, анализ в инфракрасном и ультрафиолетовом излучении, изучение под микроскопом, ультрафиолетовую спектроскопию, инфракрасную спектроскопию и флюоресценцию в рентгеновских лучах. Кроме того, был проведён всесторонний химический анализ проб ткани.
Несмотря на все усилия учёных, Плащаница упорно отказывается выдавать свои тайны, хотя ключи ко многим из них уже практически подобраны.
Необходимо помнить, что серьёзный интерес к самой ткани возник у учёных меньше века назад. Прежде исследования ткани вызывали лишь усмешку, поскольку изображение слишком нечёткое и различить его детали невооружённым глазом крайне сложно. Тело казалось невероятно вытянутым и худым, а глаза решительно напоминали совиные, как если бы Человек на Плащанице носил тёмные очки.
Но в 1898 г. к одному юристу из Турина обратились с просьбой сделать первые фотоснимки Туринской Плащаницы. Юрист, которого звали Секондо Пиа, был искусным фотографом-любителем и местным советником. В те дни Туринская Плащаница была выставлена на всеобщее обозрение как часть программы торжеств, посвящённых пятидесятой годовщине объединения Италии, и демонстрация реликвии оказалась весьма удачным и поистине уникальным дополнением к официальным празднествам.[6]
Пиа сделал в общей сложности десять фотографий (хотя до недавнего времени считалось, что он сделал только два снимка), которые, несомненно, оказались наиболее значительными за всю его карьеру фотографа. Рассматривая снимки, он с удивлением обнаружил, что фотографический негатив неожиданно оказался очень чётким. Вместо смутных очертаний бородатого человека его глазам предстал чёткий снимок страшно израненного совершенно реального тела.
Снимок оказался жутким образцом по искусству распятия. Каждая царапина от ногтей, каждый след римского бича взывали к состраданию. Перед нами – жуткое доказательство бесчеловечности человека по отношению к себе подобному, кажущееся в наших глазах ещё более страшным оттого, что мы слишком свыклись с мыслью, что этот человек – Иисус Христос.
Все глаза невольно устремляются на лицо человека на Плащанице. Вытянувшееся, измождённое, бородатое, с выступающим продолговатым носом (который, возможно, был сломан), это лицо тем не менее полно величия. Более того, для многих этот Лик преисполнен загадочной и торжественной красоты, и его умиротворённая кротость суть выражение триумфа над самой страшной из смертей.
Стоит ли удивляться, что Секондо Пиа оказался в числе тех, кто при виде лица Человека на Плащанице замер как заворожённый. Прежде с трудом поддававшийся уговорам заглянуть в церковь, Турин со всей страстью обратился к религии. Ибо это изображение, этот страждущий и истерзанный человек мог быть только Иисусом Христом. Силу воздействия Плащаницы трудно переоценить.
Другие очевидцы также быстро среагировали на фотоснимок. Теперь было крайне трудно доказывать, что Плащаница – это грубая подделка эпохи Средневековья. Трудно по целому ряду причин.
Никакой художник не в состоянии создать образ, производящий «эффект негатива» (справедливости ради надо признать, что предпринимался ряд попыток повторить изображение на Плащанице с помощью стандартных художественных средств, но все они завершились провалом[7]). К тому же ни один средневековый живописец не обладал ни мастерством, ни познаниями в анатомии, необходимыми для создания такого образа. К тому же натуралистический реализм не являлся частью тогдашнего художественного канона.
Существует такое множество причин, по которым это изображение невозможно считать писаным. Это в особенности касается тонкости и проработки деталей, и означает, что художник попросту не мог видеть то, что у него получается.
За целый век, отделяющий открытие Пиа от наших дней, исследователи были вынуждены считаться с его снимками, а также со второй серией фотографий, сделанных Джузеппе Энри в 1931 г.[8] Вплоть до 1969 г. католическая церковь не разрешала проводить исследование самой ткани, так что исследователям пришлось ограничиться физиологией человека на Плащанице да выдвигать различные гипотезы относительно того, какого рода процесс мог привести к созданию подобного изображения, обладающего поразительным эффектом негатива.
Фотографии Энри, которые, как считается, превосходят снимки Пиа, запечатлели несколько участков ткани и имеют достаточно хорошее качество, чтобы можно было судить о фактуре материи. Эти снимки использовались при детальном исследовании самой ткани, изображения и пятен крови.
Следующими этапными событиями в изучении Плащаницы стали исследования Поля Виньона, знаменитого французского биолога и друга будущего папы Пия XI. Виньон попытался воспроизвести процесс получения изображения. Другим видным ранним синдонистом был парижский анатом и хирург Пьер Барбе, который в 1930-е гг. активно занимался исследованиями эффектов распятия, проводя опыты на трупах. И хотя исследования обоих учёных до сих пор не утратили своего значения, никому из них не удалось расшифровать код Туринской Плащаницы.
Наконец, в 1969 г. кардинал Микеле Пеллегрино, архиепископ Туринский, созвал группу экспертов, представляющих разные дисциплины, чтобы выяснить, в каком состоянии находится Плащаница и какова её сохранность. Эту группу обычно называют Туринской комиссией.
Исследования 1969 г. носили лишь предварительный характер. Было рекомендовано продолжить испытания, что и было сделано четыре года спустя, на следующий день после того, как 23 ноября 1973 г. Плащаница впервые была показана в прямом эфире по телевидению. Именно тогда известный швейцарский криминалист доктор Макс Фрай взял свои первые пробы пыльцы (см. ниже), а от основной ткани и боковой полосы были отрезаны кусочки размером примерно 40 мм на 10 мм плюс пятнадцать отдельных нитей, взятых из участков с изображением и без него.
Любопытно (и вполне характерно), что работа Туринской комиссии проходила в атмосфере строгой секретности. Явных причин для подобной таинственности не было. Когда слухи о секретных исследованиях всё же стали достоянием гласности, официальные власти отрицали, что происходит нечто большее, чем регулярный осмотр Плащаницы. И лишь в 1976 г. было объявлено, что ткань была подвергнута анализу, и даже были названы имена специалистов. Эта информация исходила от самого короля Умберто, законного владельца Плащаницы.
В 1970-е гг. наблюдался быстрый рост научного интереса к Плащанице, особенно в США. В 1977 г. были сформированы две исследовательские организации: BSTS в Великобритании и STURP в США, возникшие после конференции в Альбукерке, штат Нью-Мехико, посвящённой Плащанице. Вторая из этих организаций в 1978 г. продолжила исследования образцов ткани.
Это был очень важный год для изучения Плащаницы. Плащаница была выставлена на всеобщее обозрение с 26 августа по 8 октября, что вызвало настоящую волну общественного интереса. Появилось несколько книг, посвящённых этой теме. Наиболее содержательная из них, «Туринская Плащаница» Яна Вильсона, воспринималась как прорыв и этапная веха в деле ознакомления всех и каждого с этой темой и стала международным бестселлером. Кроме неё, можно назвать ставший лауреатом престижной премии документальный фильм «Безмолвный свидетель» Генри Линкольна (впоследствии – соавтора книги «Святая кровь и Святой Грааль», опубликованной в 1982 г.) по сценарию Яна Вильсона. Книга и фильм резко подняли статус Плащаницы среди католиков и некатоликов. Эта ткань стала ключевой точкой в дискуссии, развернувшейся во всём христианском мире, и лицо Человека на Туринской Плащанице глядело из витрин тысяч и тысяч книжных магазинов, поражая своей смиренной кротостью, прямо на миллионы лиц, а тайно – в миллионы сердец.
Вклад Вильсона в изучение Плащаницы трудно переоценить. Движимый внутренней убеждённостью в том, что эта материя действительно является погребальным саваном Иисуса Христа, он очень редко позволял такому мнению заявить о себе на страницах «Туринской Плащаницы» и с тактом и чувством стиля – хотя и без особой убеждённости – утверждал, что возможны и другие объяснения её происхождения. Его публичные заявления по поводу Плащаницы и по сей день остаются образцом во многих отношениях, однако они производят крайне наивное впечатление своим стремлением к внешней объективности. Его оригинальный сценарий «Безмолвного свидетеля» вначале был озаглавлен «Он воскрес: история святой Плащаницы Христа».
