Том Райт - Иуда и Евангелие Иисуса
Между прочим, велика вероятность того, что это тот самый документ, который упомянул выдающийся богослов конца II — начала III века епископ Лионский Ириней, живший на территории южной Франции. Правда, хотя текст и соответствует описанию Иринея, документ едва ли кто–то мог подделать так, чтобы он согласовывался с его критикой. Во многом он ей противоречит. Вот, что писал Ириней:
И это, учат они, хорошо знал предатель Иуда, и так как он только знал истину, то и совершил тайну предания, и чрез него, говорят они, разрешено все земное и небесное. Они также выдают вымышленную историю такого рода, называя Евангелием Иуды.[9]
Неясно, действительно ли Ириней читал это писание или всего лишь слышал о нем. Далее он говорит, что собрал много гностических текстов, но не упоминает о том, что владеет списком Евангелия Иуды. Также его описание не соответствует полностью имеющейся у нас сегодня книге, поскольку в найденном документе не говорится прямо, что «чрез него разрешено все земное и небесное». Тем не менее упоминание Иуды как единственного апостола, знавшего истину, который именно по этой причине обрек Иисуса на смерть, совершенно очевидно. Это — основная идея, ради выражения которой и было написано Евангелие Иуды.
Но к чему вся суета? Лондонский журналист Дэмьен Томпсон на страницах газеты Daily Telegraph объявил, что ортодоксальные христиане, готовящиеся праздновать Пасху, будут огорчены, поскольку новый документ отрицает факт воскресения Иисуса. Другие журналисты взяли на себя смелость заявить, что наконец–то появился действительно древний документ, свидетельствующий о том, что традиционное христианство — это вовсе не то, что все о нем думали. И конечно, многие представители современной западной культуры очень хотели бы услышать такое заявление; поэтому некоторые люди, прочитав подобные сообщения и уловив общий настрой всей этой шумихи, отреагировали так же, как хотелось отреагировать мне, сказав: «Довольно новых евангелий!»
Но позвольте мне внести ясность. Вновь повторю, я счастлив, что у нас есть еще одно свидетельство о Древнем мире и ранних трактовках роли Иисуса и христианской веры. Чем больше у нас будет таких свидетельств, тем лучше мы будем знать нашу историю. Но причины, по которым эта книга была издана как раз накануне Пасхи, да еще и широко разрекламирована по всему миру, совершенно не имеют отношения к стремлению сделать исторические сведения более доступными, но явно имеют отношение к тому, во что многие сегодня хотят поверить — и, как видно, в чем многие желали бы разувериться. И вот, пожалуйста, Герберт Кросни выражает то, что хотелось бы думать многим, то, что некоторые хотели бы подтвердить любыми средствами:
Благодаря именно такой датировке коптского перевода оригинального греческого текста посыл евангелия звучит даже еще более убедительно. Если вся секта верила в то, что великое предательство на самом деле произошло по велению Иисуса и было совершено его любимым учеником, то эта интерпретация, после вдумчивого изучения, кажется столь же обоснованной, как версия, изложенная в Новом Завете.[10]
Что именно Кросни имеет в виду под словом «обоснованная» — интересный вопрос, к которому мы еще вернемся. Но прежде чем продолжить обсуждение, нужно охватить взглядом всю философскую систему, к которой (в чем согласны все, кто читал Евангелие Иуды) оно действительно принадлежит. Кем были гностики, и во что они верили?
2
Гностицизм ii века
Как раз когда все больше людей начинают понимать, что в действительности мог представлять собой «гностицизм»… некоторые ученые считают, что следует полностью отказаться от этого понятия. По их мнению, под него пытаются подвести слишком многое: столько различных движений, идей и текстов, что гностицизм как определение становится бесполезным, и скорее может все запутать, нежели прояснить. В любом случае, полагают эти ученые, это понятие не согласуется с представлениями людей, о которых идет речь, о самих себе[11].
Что ж, без сомнения, делать подобные заявления время от времени полезно. Обобщенное обозначение различных групп, верований и писаний действительно может вносить путаницу и стать помехой. Нередко это приводит к искажению исторической реальности. Нам нужно все время быть начеку и помнить о такой опасности. Одно–два десятилетия назад наблюдалась тенденция, согласно которой нельзя было говорить об «иудаизме I века», а только об «иудаистских учениях I века». При этом множественное число напоминает нам о существовании нескольких разновидностей иудаизма, о том, что некоторые из них жестко противостояли друг другу, и о том, что сваливать всех их в одну кучу значит заниматься грубым упрощенчеством. Некоторые предполагали подобное и о разновидностях раннего христианства: может быть, заявляли они, следует говорить о христианских учениях во множественном числе. Это достаточно справедливо — в определенной мере.
Но существование разновидностей не означает, что между ними нет ничего общего. Если бы разновидности иудаизма не представляли собой именно типы иудаизма, их нельзя было бы объединить в категорию «иудаистские учения». Это же верно и в отношении гностицизма. Как мы узнаем из новой книги, такие ученые, как Марвин Мейер и Барт Эрман, согласны с использованием термина «гностицизм». Однако при условии, что мы время от времени напоминаем себе, как в случае с постмодернизмом и, конечно, с так называемым новым взглядом на святого Павла, разновидностей учения существует столько же, сколько людей, пишущих о нем; и при условии, что мы позволяем раскрыться голосу каждого текста, нет причин, чтобы отказываться от общего термина. Ириней пишет, что в самом деле существовали религиозные группы, называвшие себя «gnostikoi» — «люди знания», и поскольку Ириней оспаривал их взгляды, то можно предположить, что вряд ли он выдумал этот факт. Даже если, как в случае с понятием «методист», термин «гностик» первоначально был ярлыком, навешиваемым на одну группу другой, которая сама не хотела бы так называться, все равно вполне возможно, даже весьма вероятно, что этот термин быстро стал функциональным обозначением целой тенденции мышления и образа жизни, хотя в широких рамках движения и имелось достаточно места для вариаций и импровизаций.
Евангелие Иуды фактически четко выражает то, что многие годы рассматривалось в качестве базовых принципов «гностицизма». Эта книга ясно демонстрирует их посредством примечательного повествования: диалога между Иисусом и Иудой, кульминацией которого становится веление Иисуса Иуде предать его на смерть, и выполнение Иудой этого веления. Марвин Мейер и Барт Эрман очень красноречиво и содержательно описали представления и верования, о которых ведется речь, и предлагаемый мной конспект в четырех частях не может послужить поводом для ссоры с ними[12].
1. Самая поразительная отличительная черта гностицизма от основной иудаистской и христианской мысли — глубокий и мрачный дуализм. Воспринимаемый нами мир пространства, времени и материи — во всех отношениях ужасное место, где не только беспрепятственно процветает порок, но которого не существовало бы вообще, если бы его не создал злой бог. Другими словами, существующий мир насквозь пронизан злом. Более того, люди, состоящие из физической материи и живущие в этом порочном пространстве и времени, плохие существа по сути, если только, как мы увидим, внутри этой оболочки из порочной материи не скрывается что–то совершенно другое.
2. Это указывает на следующий важный элемент. Существующий мир был создан порочным, неумным и, возможно, капризным богом. Но есть и другая божественная сущность — чистое, мудрое, истинное божество, полностью отличающееся от этого бога творца. Иногда этого высшего бога называют «отец», что вносит неясность в умы христиан, связывающих это наименование с богом, создавшим мир. С точки зрения гностиков, бог, создавший наш мир, совместно с другими сущностями, возможно приложившими руку к проекту на какой–то стадии, является в лучшем случае заблуждающимся или неумным, а в худшем — просто злым и жестоким.
3. Посему главная цель любого «правильно» мыслящего человека — покинуть порочный мир и полностью прекратить физическое существование. «Спасение» означает именно это: избавление от материального мира и всего, что с ним связано. Только так можно найти путь к чистому, высокодуховному существованию, и освободившись от пут пространства, времени и материи, достичь блаженства, недоступного тем, кто цепляется за физический мир и по ошибке поклоняется его создателю.
4. Последний элемент не столь очевиден, но он играет центральную роль в гностическом мышлении и в самом деле составляет его неотъемлемую часть, на что указывает слово «гностический» и его производные. Путь к этому «спасению» лежит через знание, «gnosis». He через любое старое знание, и уж конечно не через то знание, которому учат в школе или в приходе. Нет, к этому особому гнозису приходят через знание об истинном боге, о действительном происхождении порочного мира и, не в последнюю очередь, о собственной подлинной сущности. И это «знание» может прийти, только если кто–то «раскроет» его. Другими словами, требуется «раскрыватель», который явится из запредельных сфер, из чистого верхнего духовного мира, дабы сообщить немногим избранным, что внутри них содержится искра света, божественная сущность, глубоко спрятанная в их непрочной и грубой материальной форме.
