Сергей Бычков - Евангелие от Сергея
Поражённый простой логикой Антипа молчал.
— Что молчишь? — продолжала атаковать Иродиада. — Кто должен поделиться, я тебя спрашиваю?
— Наверное, тот, у кого есть еда и одежда, — наконец ответил Антипа.
— Другими словами — ты и другие уважаемые люди Израиля — вот кто! Поэтому-то популярность этого прохвоста растёт не по дням, а по часам и скоро он от слов перейдёт к делу.
— К делу?! — воскликнул Антипа. — К какому делу?
— Сегодня он ещё пока призывает покаятся и поделиться едой и одеждой, а завтра, когда весь народ встанет на его сторону, он уже потребует сделать это. Он потребует поделиться деньгами, имуществом и, в конце концов, отберёт у тебя корону. Поделись, скажет, царь Антипа, короной, поносил сам — дай и другим поносить.
— Ах, он, сволочь! — закипятился Антипа. — И как я только не понял это раньше? Уж я покажу этому прохвосту! Он у меня узнает, как делить нажитое добро!
Вот так мстить надо! Тонко и больно.
…Через несколько дней Иоанн неосторожно покинул свою крестильню и сунулся в пределы Галилеи, где и был схвачен стражей по приказу Антипы.(1)
По этому случаю несколько дней настроение Иродиады было
1. Библия. Лк.3:19,20. Библия. Мт.14:3
70
отменное, а потом Саломия испортила этот праздник души.
— Матушка, — стоя на коленях в её спальне просила она, — уговори Антипу отпустить Иоанна из темницы.
— Чего ради?
— Он добрый и учит добру.
— А ты забыла, дочка, как он твою мать позорил при всём народе? Вот туда ему и дорога.
— Матушка, ты тоже виновата: ты бросила отца, а это — большой грех.
— Ничего ты ещё в этой жизни не понимаешь, Саломия.
Ну, что ты о нём печешся? Что значит — добрый? Все люди лживы! Сегодня он добрый, а завтра, если дело коснётся его интересов, любой продаст мать родную. Ну, а чистоплюи и правдоискатели, которые иногда встречаются в нашей жизни, заканчивают свою жизнь на кресте. Все до одного. Висят себе на солнышке среди убийц и жалеют о своём благородстве. Да только поздно.
— Мама, — не отставала Саломия, — но он как раз и учит нас быть добрыми. Не продавать, как ты говоришь, своих мам.
— Перестань, — оборвала её Иродиада, — сама не представляешь, что говоришь.
На этом бы и всё закончилось, но, как на грех, у Антипы подошёл день рождения. Почётные гости со всего Израиля почтили царя своим присутствием, а Саломия (упрямая — в мать пошла!) осуществила свой план спасения Иоанна.
Как только гости разгулялись, настала пора танцовщиц порадовать их своими прелястями и чарующими движениями. Одна красавица сменяла другую, а потом появилась Саломия. Переполненная желанием освободить Иоанна, она с таким чувством станцевала свой танец, что всех охватил восторг.(1)
— Вот как надо танцевать! — вскричал восторжённый Антипа. — Это моя дочь, это моя дочь!
— Ну, порадовала, — утирая слёзы умиления, проговорил он ей, — проси, что хочешь, я за ценой не постою. Хочешь полцарства? Отдам!
— Всё пропало, — в ужасе подумала Иродиада, — сейчас эта глупая девчонка попросит отпустить Иоанна.
Она не ошиблась.
1. Библия. Мт.14:6
71
— Отдай мне Иоанна Крестителя, — заявила Саломия.
Гости притихли и с любопытством стали ждать ответа царя. Хотя выбора у него не было: слово царя, да ещё данное при всех — закон.
Иродиада, поняв ошибку дочери и важность этого момента, решилась нарушить этикет и подошла к мужу.
— Что я могу? — только и спросил её печально Антипа, — я обещал.
— Обещал? Так отдай! Пусть подавится!
— Как? Он же, мерзавец, на мою корону метит.
— Отдай, отдай. Только по частям.
— Как это?
— Как? Так! Сегодня — голову, а завтра — тело. Всё тебя учить надо!
— Фу, умница ты у меня!
Он подошёл к Саломии и громко заявил:
— Ты просила отдать тебе Крестителя? Сейчас ты его получишь.
Гости загудели. Праздник становился всё более интересным.
Все с нетерпением стали поджидать пророка. Что он скажет?
Танцы продолжались, но гости продолжали их смотреть без прежнего волнения, им стало не до них. Через полчаса к Антипе подошёл начальник стражи и что-то шепнул ему на ухо.
— Саломия! — хлопнув в ладоши, обьявил царь. — Получай свой подарок!
В зал вошёл раб. На большом подносе, который он держал в руках, что-то лежало, покрытое платком. Когда Антипа сдёрнул его, все застыли в ужасе. На подносе лежала голова Иоанна Крестителя. (1) Саломия вначале отпрянула, застыла на мгновение, а потом с диким криком бросилась вон.
— Ничего, дочка, — подумала Иродиада, — пройдёт время, и дурь-то выйдет из твоей головы.
1. Библия. Мт.14:11
72
Глава 12. Лука.
Совсем замотался Понтий. Стоило только проснуться, как десятки людей начинали подкидывать ему вопросы, на которые далеко не всегда легко было найти ответ. От такой жизни можно было сойти с ума, но другая жизнь, жизнь, в которой ничего не надо решать, теперь совершенно не привлекала Пилата. Вспоминая время в Риме, он удивлялся самому себе и никак не мог поверить, что это была его жизнь, которая ему почему-то нравилась.
— Как можно было так бездарно тратить время? — думал он. — Что за интерес — целый день проводить в бане за никчёмным обсуждением пустых проблем? Омут какой-то, а не жизнь. Разве ту его жизнь можно сравнить с настоящей? Она, эта новая жизнь, как быстрая река, несущая стремительно свои воды, снося на своём пути всё, что попадётся. Интересно!
И Прокула вроде бы нашла себя. Перестала приставать со своими дурацкими просьбами и занялась искуссвом. Это ж надо! Лепит скульптуры! Пилат ничего в них не находил, но решил про себя — пусть лепит: чем бы дитя не тешилось, лишь бы не плакало.
А ещё полгода назад к нему в провинцию приехал Лукреций. Вот это друг! Понтий словно побывал в Риме, слушая его рассказы о новостях светской жизни.
Лукреций, с присущей ему любознательностью, принялся за изучение истории и жизни Израиля. Целыми неделями он пропадал в Иерусалиме, роясь в храмовых документах и беседуя с разными людьми. Сейчас он планировал совершить путешествие по всему Израилю и для начала собрался в Самарию.
Понтий не успел закончить беседу с послом Сирийского царя, как появился его друг.
— Пошли в баню, Понтий. Я хочу посмотреть город Назарет, поэтому завтра уезжаю и мне хотелось бы перед отъездом обсудить с тобой то, что я узнал за последнее время.
Понтию ещё надо было разобраться с кое-какими делами, но он решил уступить Луке. Кто его знает, когда он вернётся из своей поездки. Приказав управляющему не беспокоить его по пустякам, а
73
обращаться только по важным вопросам, он направился с Лукой в баню.
Пилат развалился в прохладной воде бассейна и стал жаловаться Луке.
— Устал я. Столько забот, что времени для отдыха не хватает.
Я уже и по ночам стал работать. А про Прокулу вообще забыл. Спроси меня, Лука, когда я последний раз прикасался к ней — и не вспомню.
Говоря это, Пилат на самом деле не жаловался. Просто ему, как присуще всем трудоголикам, хотелось показать свою значимость.
— Плюнь на всё, Понтий, — понимающе ответил на это Лукреций, — отдохни несколько дней. Давай вместе поедем в Назарет, а?
Вот было бы здорово!
— Не могу, Лукреций, важные дела накопились, — ответил Пилат, — вот разгребу их — тогда и отдохнём. Ты-то как? Что откопал интересного?
— А что я? Мне не надо государственные дела решать, я — филосов и мой удел — вести наблюдения за событиями нашего бытия.
— Ну и что ты подметил нового?
— А здес, в Израиле, всё новое. — ответил Лука. — Взять их историю. О-о-о, Понтий! Я не перестаю удивляться. Разве можно её сравнить с историей Рима? Чем больше узнаю, тем больше удивляюсь.
— Что же ты нашёл удивительного в истории такой маленькой страны?
— Удивляюсь я, Понтий, тому, как такой древний и талантливый народ мог докатиться до такого жалкого существования.
Хотя, думается мне, это — закономерность: там, где демократия — там прогресс, а где религия — там нищета и упадок.
— Ну, у нас тоже есть религия и боги, Лукреций, тем не менее мы развиваемся и идём вперед. Здесь, как мне кажется, ты неправ.
— Да, я с тобой согласен: мы тоже имеем богов.
Но из нашей религии, которая основана на поклонении силам природы (и это очень важно), не может появиться пророк.
А вот из их религии — религии веры в великого дядю, который определяет жизнь людей, всегда появлялись и будут появляться пророки. В этом-то и вся трагедия!
История никогда не врёт, Понтий. Читаю их святую книгу — волос
74
дыбом. Что не пророк, то — палач, с руками по локоть в крови. Возьми из последних, к примеру, пророк Илия. Этот святоша собственноручно зарубил 450 человек (1) только за то, что они верили по-другому. А сколько тогда убили его помощники? Десятки тысяч? Как тебе это?
