Моисей Рижский - Библейские пророки и библейские пророчества
Когда это все произойдет? «В последние дни» (2:2). В греческом переводе Книги Исаии слово «последние» переведено — «эсхата», имеющим то же значение. Можно сказать, что с Амоса и Исаии начинается ветхозаветная эсхатология[48]. Выражение — «день Яхве» или «тот день» встречалось нам уже в Книге Амоса как страшный день исполнения приговора Яхве над грешным Израилем (5:18; 8:9). Этот день будет последним днем, днем конца старого мира. Но день Яхве будет также началом обращения и возрождения Израиля. Бог вернет свою милость к «избранному народу», даст обильный дождь на его поля, и «хлеб, плод земли… будет обилен и сочен; стада… в тот день будут пастись на обширных пастбищах. И волы и ослы, возделывающие поле, будут есть корм соленый, очищенный лопатою и веялом» (30:23–24). «И будет в тот день: кто будет содержать корову и двух овец, по изобилию молока, которое они дадут, будет есть масло; маслом и медом будут питаться все, оставшиеся в этой земле» (7:21–22). Как видим, надежды Исаии были довольно скромны, идеал его лежал в прошлом, идеализированном патриархальном прошлом. Этим частично объясняется, что позже древнему пророку были приписаны и оракулы, сочиненные другими безвестными авторами, оракулы, в которых картины будущего расцвечивались более яркими красками и принимали уже не национальный, а глобальный характер.
Подобную эсхатологическую картину рисует, например, оракул во 2-й главе: «И будет в последние дни, гора дома Яхве будет поставлена во главу гор… и потекут к ней все народы. И пойдут многие народы и скажут: придите, и взойдем на гору Яхве, в дом бога Иаковлева, и научит он нас своим путям и будем ходить по стезям его… И будет он судить народы, и обличит многие племена; и перекуют мечи свои на орала, и копья свои — на серпы: не поднимет народ на народ меча, и не будут более учиться воевать» (2–4).
В этом пророчестве суд над народами вершит сам Яхве, в то время как в других оракулах суд и установление царства мира и правды на земле Яхве поручает другому лицу, своему помазаннику — мессии.
Трудно сказать, когда у древних евреев зародилась идея о мессии — «помазаннике» особого рода, избраннике и посланнике бога для выполнения специальной миссии — спасения «избранного народа». Впервые с этим фантастическим образом мы встречаемся в Книге Исаии.
В оракуле главы 11-й пророк (неизвестно, Исаия или, может быть, более поздний, аутентичность текста сомнительна) предвещает рождение «отрасли от корня Иессеева», т. е. дальнего потомка царя Давида, на котором почиет «дух Яхве, дух премудрости и разума, дух совета и крепости, дух ведения и благочестия». Он будет праведным правителем на земле, будет «судить бедных по правде, и дела страдальцев земли решать по истине; и жезлом уст своих поразит землю, и духом уст своих убьет нечестивого». Зло исчезнет на земле, не только люди, но даже звери не будут причинять зла друг другу. «Тогда волк будет жить вместе с ягненком, и барс будет лежать вместе с козленком; и теленок, и молодой лев, и вол будут вместе, и малое дитя будет водить их. И корова будет пастись с медведицею, и детеныши их будут лежать вместе, и лев, как вол, будет есть солому. И младенец будет играть над норою аспида, и дитя протянет руку свою на гнездо змеи. Не будут делать зла и вреда на всей святой горе моей, ибо земля будет наполнена ведением Яхве, как воды наполняют море» (11:1–9).
Вся деятельность Исаии как пророка и политического деятеля была нацелена на наиболее острые и актуальные проблемы современной ему ситуации. Если Исаия искренне верил в правосудие, святость и величие Яхве, то он, надо полагать, так же искренне стремился объяснить себе и своему народу роль бога в предвидении неуклонно надвигающейся катастрофы, объяснить таким образом, чтобы народ Иуды не потерял веры в могущество и справедливость своего бога, не обвинил его в слабости или безразличии и не изменил бы ему ради других, чужих богов, будто бы более могущественных, чем Яхве, как это сделал царь Ахаз. И может быть, он также искренне верил, что это его миссия, возложенная на него самим богом. Сознавал ли Исаия всю трудность и даже безуспешность своей миссии? Кажется, сознавал, ведь уже в первом видении Яхве «предупредил» его, что «огрубело сердце народа сего… и не услышат ушами, и не уразумеют сердцем, и не обратятся, чтобы я исцелил их» (6:10). Но в религии самовнушение и внушение всегда играли огромную роль, как и эмоциональный фактор. Речь Исаии предельно эмоционально насыщена, чувство в ней подчас подменяет логику и разрывает последовательность мысли. Может быть, именно в этом, а также в таланте его как оратора и писателя кроется секрет влияния Исаии на следующие поколения пророков и ветхозаветных писателей и объяснение того факта, что некоторые из них, сочиняя свои пророчества, явно подражали стилю Исаии и даже, отказываясь от авторской славы, приписывали свои творения древнему пророку.
Пророк МихейПочти одновременно с Исаией в Иудее проповедовал еще один пророк, чьи речи также вошли в состав Ветхого завета. Его звали Михей (Миха). Кстати, это единственный пророк, о котором упоминается в другой пророческой книге. В Книге Иеремии (более поздней) рассказывается о таком эпизоде: иудейский царь Иоаким разгневался на пророка Иеремию за то, что тот предсказывает неизбежный захват Иерусалима вавилонским царем, велит предать Иеремию смертной казни. Тогда «из старейшин земли встали некоторые и сказали ко всему народному собранию: «Михей морасфитянин пророчествовал во дни Езекии, царя иудейского, и сказал всему народу иудейскому: так говорит Яхве Саваоф: Сион будет вспахан, как поле, и Иерусалим сделается грудою развалин, и гора дома сего — лесистым холмом. Умертвили ли его за это Езекия, царь иудейский, и весь Иуда? Не убоялся ли он (т. е. Езекия.—М. Р.) Яхве?» (Иер. 26:17–19).
Описанная в Книге Иеремии сцена произошла в 609 г. до н. э., и из этого можно сделать вывод о том, что в конце VII в. не только не было забыто имя пророка Михея, жившего почти веком ранее, но что его пророчества, очевидно в записанном виде, были известны многим: «старейшины» из Книги Иеремии процитировали отрывок из пророчества Михея дословно, так, как они приведены в дошедшем до нас тексте Книги Михея (3:12).
Начало Книги Михея содержит некоторые дополнительные сведения об этом пророке: «Слово Яхве, которое было к Михею морасфитину во дни Иоафама, Ахаза и Езекии, царей иудейских, и которое открыто ему о Самарии и Иерусалиме» (1:1). Это скорее всего позднейшая справка редактора или переписчика. Мы узнаем из нее, что Михей жил при тех же царях, что и Исаия, т. е. приблизительно с 750 по 790 г. до н. э., и что Михей был родом из Морешет, маленького городка на юго-западе Иудеи, по соседству с более крупным городом Лахишем. Эти земли сильно страдали от набегов соседних племен, и особенно во время похода Сенахериба на Палестину в 701 г.: они были захвачены, разграблены, и значительная часть их населения была уведена в плен. Михей, следовательно, в отличие от столичного жителя Исаии, был «провинциалом», может быть, этим отчасти объясняется, что он рассматривает Иерусалим как центр грехов (1:5; 3:10) и предсказывает, что Иерусалим будет превращен в груду развалин, тогда как Исаия, напротив, предвещал, что Иерусалим сохранится как «город правды, столица верная» (Ис. 1:26).
В Книге Михея 7 глав. В них без особой последовательности звучат те же высказывания, что и у Амоса, Осии, Исаии: обличения Иуды и Израиля в грехах и призывы к исправлению, угрозы и утешения. Пожалуй, и по стилю, и по содержанию в аутентичных частях пророчества Михея напоминают скорее Амоса: столь же резкие и страстные нападки на тех, «в чьих руках власть и сила», — «глав и князей дома Иакова» за их насилия и грабеж народных низов, за обман и вымогательство. От имени Яхве пророк обличает их: «Вы… едите плоть народа моего и сдираете с них кожу их, а кости их ломаете и дробите как бы в горшок, и плоть — как бы в котел» (3:3). Эти насильники «пожелают полей и берут их силою, домов, — и отнимают их; обирают человека и его дом, мужа и его наследие» (2:2). Везде царят подкуп и обман: «Начальник требует подарков, и судья судит за взятки» (7:3).
Пророка удручает всеобщее моральное падение: «Не стало милосердных на земле, нет правдивых между людьми…» (7:2) Никому нельзя доверять. «Не верьте друг другу, — скорбит он, — не полагайтесь на приятеля; от лежащей на лоне твоем стереги двери уст твоих. Ибо сын позорит отца, дочь восстает против матери, невестка — против свекрови своей; враги человеку — домашние его» (7:5–6). Не лучше ведут себя и священники и пророки, они лгут и вводят в заблуждение народ; это лицемеры, которые «учат за плату и… предвещают за деньги, а между тем опираются на Яхве, говоря: «не среди ли нас Яхве? не постигнет нас беда!» (3:11). При Езекии, как мы уже знаем, возобновились богослужения в иерусалимском храме Яхве, прекратившиеся было при царе Ахазе, и вообще позиции бога Яхве в Иудее несколько упрочились, но вместе с тем продолжались поклонение «истуканам и кумирам» и жертвоприношения в священных рощах (5:12–13). За все это Яхве страшно покарает Иуду и Израиль, наведет на них опустошение и гибель, Самария и Иерусалим будут обращены в груды развалин (1:6; 3:12; 6:16). И напрасно лицемеры надеются умилостивить Яхве множеством жертв и даже принесением в жертву своих первенцев, как это делают поклонники других богов: «Но можно ли угодить Яхве тысячами овнов или неисчетными потоками елея?» (6:6–7). Яхве требует от человека иного: «действовать справедливо, любить дела милосердия и смиренномудренно ходить пред богом…» (6:8).
