Брюс Мецгер - Текстология Нового Завета. Рукописная традиция, возникновение искажений и реконструкция оригинала
Лишь в начале XX века в распоряжение ученых попали свидетельства о существовании древнего нубийского перевода Библии. В 1906 году д-р Карл Шмидт купил в Каире тетрадку из 16 поврежденных листов из пергаменного кодекса, обнаруженного в Верхнем Египте. Они содержали часть лекционария, относящуюся к предрождественской неделе и Рождеству (20–26 декабря)[206]. Для каждого дня дается отрывок из Апостола (Рим, Гал, Флп, Евр) и Евангелия (Мф и Ин). Как и прочие нубийские тексты, он написан коптским алфавитом, дополненного буквами, которые обозначали звуки, отсутствовавшие в коптском. Ближе к концу XX века в поле зрения ученых попали и другие библейские фрагменты на древненубийском языке; в их число входят отрывки из Ин и Откр[207].
c) Согдийский перевод
Согдийский язык, принадлежащий к среднеиранской группе, относится к восточной ветви индоевропейской языковой семьи. Во второй половине I тысячелетия н. э. согдийский был широко распространен в Восточном Туркестане и прилегающих районах Средней Азии. Недюжинная энергия, которую согдийцы выказали в торговле и колонизации, привела к широкому распространению их языка и письменности.
Учитывая наши современные знания об ареале использования согдийского языка, трудно представить себе, что до начала XX века ученые почти ничего о нем не знали. Только в 1903 году вблизи Турфана было обнаружено большое число различных согдийских документов, в числе которых среди буддийских и манихейских текстов присутствовали и христианские — несколько мученических актов, часть «Пастыря» Гермы, довольно много отрывков из Мф, Лк, Ин, небольшие фрагменты 1 Кор и Гал[208]. Написаны они были чисто консонантным письмом, напоминающим сирийское эстрангело, и, как полагают, переводить христианские документы на согдийский язык первыми начали несторианские миссионеры, которые в VII веке вели в Средней Азии энергичную проповедь[209].
d) Англосаксонский перевод
Древнейшие сохранившиеся новозаветные материалы на англосаксонском языке имеют форму межстрочных глосс в рукописях Вульгаты, ибо внесение глосс было одной из форм тогдашнего обучения латинскому языку. Поскольку глоссы помещались практически над каждым словом латинского текста, порядок слов подстрочника следовал латинскому оригиналу, и для получения полноценного связного англосаксонского перевода требовалось его отредактировать. Однако глоссы делались отнюдь не для замены латинского текста, а лишь для того, чтобы помочь читателю лучше его понять.
Знаменитый Линдисфарнский кодекс (см.) был написан около 700 года Эдфридом (Eadfrid), епископом Линдисфарнским. В X веке рукопись была перевезена в Честер-ли-Стрит, близ Дарема, и там не позднее 970 года в нее были добавлены глоссы на литературном древнем нортумбрийском диалекте (документы на котором довольно редки); руководил этой работой священник по имени Алдред (Aldred). Другая известная латинская рукопись — Евангелие Рашворта (Rushworth Gospel), которая была написана ирландским почерком примерно около 800 года и получила глоссы во второй половине X века. Глоссы к Евангелию от Матфея написаны на редком древнем мерсийском диалекте, который использовался в центральной части Англии, в то время как остальные Евангелия были глоссированы на древнем нортумбрийском.
Шесть других рукописей содержат глоссы на западносаксонском варианте англосаксонского языка, которым пользовались в Уэссексе. В некоторых случаях западносаксонские чтения отличаются от Вульгаты, однако согласны с чтениями двуязычного Кодекса Безы (см. выше); в других случаях мы видим, что глоссатор просто не понимал латинский текст. Из сказанного видно, что ценность англосаксонской версии для восстановления греческого оригинала довольно ограничена. В основном она используется текстологами для изучения истории латинского библейского текста[210].
III. Патристические цитаты из Нового Завета
Помимо сведений о тексте, которые можно получить из греческих рукописей Нового Завета и ранних переводов, текстологу доступно большое количество библейских цитат, включенных в комментарии, проповеди и иные труды, написанные ранними отцами церкви[211]. В самом деле эти цитаты настолько многочисленны, что если бы мы утратили все другие источники новозаветных текстов, их одних было бы достаточно для восстановления практически всего текста Нового Завета.
Значимость цитат из патристической литературы состоит в том, что они помогают определить место и время появления разночтений и типов текста в греческих рукописях и переводах. Например, то обстоятельство, что цитаты, содержащиеся в послании Киприана, который был епископом Карфагена в Северной Африке около 250 г., практически полностью совпали с латинским текстом рукописи k, привело ученых к справедливому выводу о том, что данная рукопись IV–V вв. является копией с оригинала, который использовался в Северной Африке в середине III века. Иногда случается так, что патристический автор намеренно цитирует разночтения из современных ему рукописей. Такие сведения представляют собой исключительную важность, поскольку мы получаем достоверную информацию о том, какие разночтения существовали в конкретное время и в конкретном месте[212].
Прежде чем с уверенностью оперировать патристическими свидетельствами, исследователь обязан проверить, имеет ли он перед собой подлинный святоотеческий текст. Ибо труды отцов церкви, так же как новозаветные рукописи, претерпевали изменения в процессе переписывания. Писец всегда стремился привести цитаты из Священного Писания в соответствие с той формой текста, которая была свойственна поздним рукописям Нового Завета и которую он помнил наизусть[213]. Если цитаты из Нового Завета в рукописи какого-либо святоотеческого текста отличаются друг от друга, то правильнее будет счесть подлинным те варианты, которые не совпадают с более поздним церковным текстом (византийским для греческого или, соответственно, Вульгатой для латинского).
После того, как был обнаружен подлинный текст, которым пользовался патристический автор, текстолог должен задать вопрос: хотел ли он передать цитату из Священного Писания дословно или же он просто перефразировал ее? Если исследователь уверен в буквальном цитировании, неизбежен вопрос: обращался ли отец церкви к соответствующему отрывку в рукописи или цитировал по памяти? Первое предположение является наиболее вероятным, если цитата длинная, короткие же цитаты чаще воспроизводились по памяти[214]. Более того, если автор цитировал какой-либо отрывок несколько раз, то форма этого отрывка зачастую могла варьироваться.
Невзирая на трудности, с которыми сопряжено установление подлинных новозаветных цитат в патристической литературе и их последующее использование для критики текста, подобная работа может оказаться весьма важной для выявления древнейших текстуальных форм. Например, в сцене крещения Иисуса в Лк 3:22 подавляющее большинство свидетелей, начиная с p4, цитируют глас с небес — «Ты Сын Мой возлюбленный! В Тебе Мое благоволение» (с отсылкой к Ис 42:1). Другие источники, напротив, указывают, что глас свыше процитировал Пс 2:7 — «Ты Сын Мой, ныне Я родил Тебя»; самая ранняя новозаветная рукопись, содержащая подобное чтение — Кодекс Безы V века. До него этот текст передается именно так в многочисленных патристических сочинениях II–IV вв., включая Иустина, Климента Александрийского, Оригена, Мефодия, Евангелие Евреев, Евангелие Эвионитов и Дидаскалию. Все они согласуются в данном чтении с Кодексом Безы. Из этого следует вывод, что все известные нам источники текста II и III века, за исключением p4, знают это чтение.
Цитаты из святоотеческой литературы ценны не только для выявления древнейших текстуальных вариантов, но и для установления форм и путей передачи текста. Например, полный анализ таких александрийских писателей, как Климент, Ориген, Дидим, Афанасий и Кирилл, показывает нам, как новозаветный текст развивался в Египте на протяжении первых 400 лет христианской истории.
Авторы патристических сочинений иногда прямо говорят о том, какие разночтения содержатся в доступных им рукописях и даже высказывают свое мнение о ценности того или иного чтения[215] — не всегда, впрочем, убедительное для современного ученого, который, однако, с большим вниманием отнесется к свидетельству отца церкви, когда тот говорит, содержалось ли то или иное чтение в немногих рукописях или, напротив, во многих, или даже в большинстве виденных им копий. Эта информация часто совпадает со свидетельством сохранившихся рукописей, но еще чаще противоречит ей[216]. Подобное сравнение древних известий с современным положением дел показывает, как часто слепая случайность определяла и сохранение, и утрату рукописей, существовавших в прошлом.
