Николай Малиновский - Очерк православного догматического богословия. Часть II
Ложность и странность догмата ο папском главенстве очевидна для здравого христианского рассуждения из самых простых соображений. Для церкви, имеющей главой Самого И. Христа, всегда пребывающего с нею, одушевляемой в управляемой Духом Святым, нет надобности ни в какой другой главе. Сам Христос стоит при дверех сердца каждого верующего, при{стр. 109}сутствует там, где собраны два или трие во имя Его. Никто из смертных людей не может стоять как бы наряду с Победителем смерти, — не только как другая самостоятельная глава церкви, но и как видимый только представитель или наместник Его, подобно тому, как никто из людей не может быть представителем или наместником всемогущего и всесовершенного Бога в управлении всем миром Божиим. Церковь есть тело божественное; у ней не может быть глава человеческая. Церковь свята и непорочна; у ней не может быть главою, источником ее жизни, глава, подверженная слабостям и порокам, a папами бывали люди не только грешные, а даже отъявленные грешники. Церковь вечна, имеет пребывать во все роды века веков (Еф 3, 21); у нее не может быть главой смертный человек. Церковь обнимает собою верующих людей всех веков, живых и усопших — величайших праведников, апостолов, мучеников, высоких подвижников и учителей христианского мира. Может ли быть главой ее простой смертный, по разуму и нравственным качествам не превосходящий самых высоких святых учителей и подвижников христианских? Все самые высокие, самые святые христиане — не более, как члены церкви; апостолы называли себя служителями (διάκονος) церкви (Кол 1, 25). Таким образом, р.-католики, называя папу главой церкви, приписывают ему власть и почесть, приличествующую одному Богу, т. е. обоготворяют простого смертного человека (конечно, не сознавая всей лжи и хулы, заключающейся в таких представлениях).
Неосновательность учения ο папском главенстве открывается и из следующего. Если папа, как глава церкви, владеет чрезвычайными полномочиями, то, спрашивается, от кого получаются им эти полномочия? Если от церкви, то, значит, последняя стоит выше папы, который зависит от нее и, следовательно, может подлежать ее суду. Но с признанием этого падает и разрушается все учение ο папском главенстве. Если же предположить, что папа получает свою власть над церковью непосредственно от Самого Христа, то для этого нужно какое либо особое таинство, которое благодатно сообщало бы эту верховную и, {стр. 110} можно сказать, божественную власть и вместе служило бы удостоверением в том, что эта власть действительно передана Спасителем папе. Α между тем никакого таинства, сообщающего папскую власть, церковь не знает.
Папское главенство Римской церковью признается установлением божественным. Такое верование защитники папизма обосновывают на том, что папы — преемники ап. Петра, а Петр Самим И. Христом будто бы был поставлен Его наместником, главой церкви. Но положение, что ап. Петр был главой церкви, не верно, а утверждение, что папы в своем звании епископов Римских — преемники ап. Петра, не доказано.
В оправдание мысли ο главенстве Петровом и власти его над другими апостолами ссылаются на некоторые места из евангелия и свидетельства из истории церкви Апостольской.
Первое и самое главное место — это слова Спасителя, сказанные Симону, сыну Ионину, в ответ на исповедание им Иисуса Христом и Сыном Бога живаго: ты еси Петр и на сем камени созижду церковь Мою… (Мф 16, 16–18). Неизменно понимается католицизмом эта метафора (основания и здания) в смысле обетования Петру главенства (prinсipatum) над всей церковью, и именно: ап. Петр есть камень, незыблемая основа, на которой создана церковь; основание в здании есть то же, что в теле — голова, в царстве государь, а, следовательно, и ап. Петр в здании духовном, т. е. Церкви, есть верховный князь с полномочной властью над церковью. Но не имеют и не могут иметь такого смысла слова Спасителя. Краеугольным камнем, на котором утверждается это здание, равно как и единою главою, венчающей его, может быть назван и есть единственно и исключительно Сам И. Христос (Мф 21, 42–45; Еф 1, 22; 2, 20–22; 1 Пет 2, 6–7; 1 Кор 3, 11). Апостолы также называются основаниями или камнями, но основаниями вторичными, которые сами утверждаются на Христе (Еф 2, 20; Ап. 21, 14). В качестве такого вторичного основания ап. Петр ничем не отличается от прочих апостолов и пророков, не выше их, равен им. И так как Писание не может противоречить самому себе, то под камнем в сло{стр. 111}вах Спасителя к ап. Петру следует разуметь не то, что разумеют защитники папского главенства. Из древних учителей большинство разумело под этим камнем не самого ап. Петра, а исповедание Петрово, — веру во Христа, как Сына Божия, которая стала в человечестве твердым камнем, на котором основалась церковь христианская, стоит до сего времени и будет стоять во веки. Такое понимание согласуется с образом выражения обетования Спасителя в евангелии; там не сказано: «ты еси Петр, и на тебе», но — «ты еси Петр, (Πέτρος — каменный, от πέτρα — камень, скала), и на сем камени (επί ταύτη τή πέτρα) созижду церковь Мою». Другие из древних отцев под камнем разумеют ту истину, незыблемую, как скала, которую исповедал ап. Петр, т. е. Самого Христа Спасителя. Наконец, некоторые относили изречение Господа и к Петру, но не как обыкновенному человеку с его слабостями и ограниченностью (см. Мф 16, 23, где Петр даже назван сатаною), a как органу божественного откровения, твердому исповеднику и свидетелю Христову. Но и называя Петра камнем, они не утверждали того, что Петр составляет незыблемую основу церкви, равно не забывали и ο других апостолах, как таких же камнях в здании церкви Христовой, более же всего памятовали ο Самом Христе. Наконец, в словах Спасителя говорится ο созидании церкви, а не ο верховном управлении церковном, но созидание церкви Христос усвояет Себе (созижду церковь Мою), а не Петру.
В дальнейшем обетовании Спасителя: и дам (δώσω) ти (Петру) ключи царства небеснаго; и еже аще свяжеши на земли, будет связано на небесех; и еже аще разрешиши на земли, будет разрешено на небесех (19 ст.), р.-католики также видят доказательство верховной власти ап. Петра над прочими апостолами и церковью. Ап. Петру, рассуждают они, даны ключи царства небесного, т. е. Церкви. Ключи — это власть вязать и решить, это знак или символ верховной власти над церковью, подобно тому, как ключи дома или города, кому-нибудь передаваемые, служат символом власти над домом или городом. Следовательно, ап. Петр есть верховный князь церкви; {стр. 112} прочие апостолы и пастыри пользуются теми же ключами, которые дарованы Петру и с его верховного соизволения. Но такое толкование несправедливо. Под ключами нельзя разуметь никакой особенной власти, отдельной от власти вязать и решить. Но такое же обетование ο даровании власти ключей, какое дано Петру, И. Христос вскоре после этого дал и всем апостолам, без отличения Петра от прочих (Мф 18, 18). Действительно же эта власть дарована по воскресении Христовом, дарована всем апостолам в одинаковой степени, без различения лица Петра от прочих апостолов, и дарована всем им Самим Господом, а не Петром и не через Петра, именно когда Господь сказал им: приимите Дух Свят: имже отпустите грехи… (Ин 20, 22–23).
Далее, выводят главенство Петрово из слов, обращенных Спасителем к Петру на тайной вечери: Симоне, Симоне: се, сатана просит вас, дабы сеял, яко пшеницу. Аз же молихся ο тебе, да не оскудеет вера твоя; и ты некогда, обращся, утверди братию твою (Лк 22, 31–32). Этими словами, говорят, Господь дал особенное преимущество ап. Петру — быть руководителем в вере и апостолов мысли христиан, как главе церкви, наделенном при этом даром непогрешимости. Но из связи речи видно, что здесь нет мысли ο каких-либо преимуществах, обещаемых ап. Петру, а есть только печальное предостережение и предсказание ο предстоящем ему более, чем другим апостолам, искушении и ο троекратном его отречении (ст. 33–34), почему он нуждается в божественной помощи более, чем другие ученики, тоже имеющие соблазниться, однако в меньшей степени.
Наконец, в доказательство главенства Петрова над другими апостолами ссылаются на слова Господа к Петру во время явления Его ученикам по воскресении на озере Тивериадском: паси агнцы Моя, — паси овцы Моя, — паси овцы Моя (Ин 21, 15–17). Это сказал Господь после троекратного обращения к Петру с вопросом: Симоне Ионин, любиши ли Мя? Говорят, обетованное Петру первенство и на самом деле ему даровано этими словами: вручена ему верховная власть над всей церковью, и над агнцами — простыми верующими и над ов{стр. 113}цами — над апостолами и их преемниками; от него имеют благодатные дары пастыри церкви. Но такое понимание совершенно произвольно. Беседа Господа ο пасении агнцев и овец имеет прямое соотношение с беседой Его на тайной вечери ο соблазнах, ожидающих Его учеников, и ο молитве за Петра. Господь троекратно спрашивает Петра (называя его при этом прежним именем — Симон, а не Петром, как не обнаружившим твердости в борьбе с искушением) ο любви к Себе, чтобы троекратным свидетельством об этой любви он загладил грех троекратного отречения, спрашивает при том (в первый раз) ο любви паче сих, т. е. апостолов. Вопрос этот имеет прямое отношение к превозношению Петра перед прочими апостолами: аще и вси соблазнятся ο Тебе, аз никогда же соблазнюся (Мф 26, 33), почему и Симон, услышав третье: любиши ли Мя, — оскорбе, опечалился. А отсюда, — и повеление пасти агнцев и овец имеет значение восстановления Петра в апостольском достоинстве, из которого он отпал троекратным отречением, но которое ему возвращается вследствие троекратного исповедания.
