Сергей Шведов - Русская вера, или Религиозные войны от Святослава Храброго до Ярослава Мудрого
Летописцем этого королевства по праву считается Павел Диакон: «Чем дальше северная страна удалена от жара солнца и чем холоднее она от снега и льда, тем она здоровее для человеческого тела и благоприятнее для увеличения населения; напротив, во всех полуденных странах, чем ближе они к солнечному зною, тем больше в них болезней и тем менее они способствуют развитию человека. Потому и получилось, что на севере образовалось такое множество народов, и по всей справедливости весь тот край, от Танаиса до самого запада, называется одним общим именем – Германия, хотя отдельные ее местности и носят свои особенные названия. Впрочем, римляне, когда они владели этими местами, называли только две зарейнские провинции Верхней и Нижней Германией. Из этой многолюдной Германии часто увозились бесчисленные толпы пленников и продавались южным народам. Нередко многие племена уходили из тех мест и сами, потому что людей рождалось столько, что они едва могли прокормиться; частично они переселялись в Азию, но преимущественно в близлежащую Европу. Об этом свидетельствуют всюду разоренные города во всей Иллирии и Галлии, а в особенности в несчастной Италии, которая испытала на себе свирепость почти всех тех народов. Готы, вандалы, руги, герулы, турцилинги, а также и другие дикие и варварские племена пришли из Германии. Равным образом народ винилов, или лангобардов, который впоследствии счастливо господствовал в Италии, происходил от германского племени и переселился с острова Скандинавии, хотя их переселение объясняют и другими причинами» («История лангобардов»).
Выводить все «варварские» народы из Скандинавии, по мнению современных ученых, это такая же дурная традиция средневековых летописцев, как и возведение начала едва ли не всех правящих династий к троянцам. Что касается троянцев, то мы уже с вами убедились, что дело здесь не столько в буйной фантазии малообразованных монахов, сколько в недостаточных познаниях современных исследователей по интересующей нас проблеме. Затвердив раз и навсегда тезис об отсталости Севера и Востока Европы от просвещенных эллинов и римлян, они просто не захотели увидеть равноценную им цивилизацию у себя под носом. С легкой руки Маркса и Энгельса в научных кругах утвердилось мнение, что если нет классов, то нет и государственности, а раз нет государственности, то не может быть и высокоразвитой цивилизации. Общность, построенная по варновому принципу, либо не рассматривалась вовсе, либо объявлялось пережитком древних времен. Почему общество, существующее за счет дикого угнетения себе подобных, есть взлет цивилизации, а не ее болезненный вывих, никто даже не пытался объяснить. А ведь рабовладельческими были всего-то считаное количество государств, в числе коих Древняя Греция и Римская империя. Именно они были объявлены вершиной человеческой цивилизации в обозреваемый нами период, хотя вокруг них веками жили народы, исповедовавшие совсем иные принципы сосуществования. Правду об этих народах и созданных ими государствах мы потихоньку открываем только сейчас, продираясь сквозь паутину лжи и заблуждений. И одним из таких заблуждений является миф о превосходстве германских народов над славянскими. Мы уже успели с вами выяснить, что никаких германских народов в начале нашей эры в Европе не существовало. Нам осталось похоронить еще один миф о Скандинавии как кузнице племен и народов. Абсурдность этого мифа очевидна. С чего бы это отдаленный от центров цивилизации полуостров стал бы поставлять Европе в больших количествах политиков и градостроителей? Вспомните хотя бы норманнскую теорию, вокруг которой сломано столько копий. Какой-нибудь деревенский староста из Норвегии, по мнению академиков от истории, мог создать могущественную империю в считаные годы, понастроить массу городов и вообще цивилизовать обширные земли, населенные дикарями. Чем же так прославились эти Норвегия и Швеция, чтобы считать Скандинавию едва ли не колыбелью европейской цивилизации? Ответ прост, как огурец с навозной грядки, – ничем. И государства на полуострове сложились позднее, чем на континенте. И сколько-нибудь приметных городов там было раз-два и обчелся, а в интересующем нас VII веке их вообще не существовало. Тем не менее волосатые «дикари», истребившие римскую аристократию, начинают свою деятельность на территории Северной Италии именно со строительства городов. Ломбардские города, создавшие во времена Фридриха Барбароссы лигу для противоборства с чересчур активным императором, – это дело рук лангобардов. И вот что удивительно, весь уклад жизни в этих городах был удивительно похож на уклад Великого Новгорода, Киева, Смоленска, Полоцка, Ростова, Суздаля. Ответ напрашивается сам собой, лангобарды вышли не из Малой Свитьод, а из Великой. То бишь Скандинавия Павла Диакона и иже с ним расположена у реки Танаис, которую летописец лангобардов считает восточной границей Германии. Кстати, вслед за Исидором Севильским Павел производит слово «Германия» от латинского слова germinare – «пускать ростки», «произрастать». Как известно, лангобарды пришли в Паннонию вместе с аварами, то ли как союзники, то ли как вассалы. Любопытно было бы узнать, как и где мог возникнуть этот союз. Шамбаров полагает, что авары и лангобарды действовали по принципу «враг моего врага – мой друг». Но тогда, одолев славян в Паннонии, они наверняка бы передрались между собой. Однако ничего подобного не происходит. Лангобарды («длиннобородые») спокойно удаляются из процветающей Паннонии в разоренную и обезлюдевшую Северную Италию, отказавшись от своей доли в добыче. Само название воинственного племени ровным счетом ничего нам не говорит, «длиннобородыми» римляне могли назвать кого угодно, хоть пришельцев с того света. Павел Диакон тем не менее отделяет их от пришлых аваров, называя последних гуннами. Тем самым подчеркивая инородность пришельцев по отношению к окружающим племенам. Что же касается лангобардов, то, скорее всего, они были выходцами из Приазовья, сарматским или славянским племенем, вступившим в союз с аварами. Благо два этих племени не слишком отличались друг от друга по языку и обычаям.
В 602 году вспыхнули бунты в византийской армии, расквартированной на берегах Дуная. Военачальник Фока был провозглашен императором и двинул армию на Константинополь. Население столицы Византии поддержало самозванца. Император Маврикий был схвачен и казнен вместе с сыновьями. Византийские патрикии, вознесшие простолюдина Фоку на трон, рассчитывали убрать его сразу же после падения Маврикия, но Фока оказался куда умнее своих покровителей и без особых церемоний расправился с ними. Смутой в Византии воспользовались персы. После ряда поражений ситуация стала критической не только для Византии, но и для самозванца Фоки. Ради спасения империи пришлось пожертвовать императором. Преемник Фоки Ираклий оказался талантливым военачальником, но и он не сумел оттеснить персов и вернуть утраченные земли. Сирия, Палестина и Египет были оккупированы персидскими войсками. Только реорганизовав армию, Ираклий смог эффективно противостоять персам.
Одним из сопутствующих результатов ослабления Византийской империи явилось распространение славянской колонизации на большей части Балканского полуострова. К середине VII века славяне составляли большинство населения во Фракии и Иллирии. В 626 году авары предприняли совместно с персами попытку окончательно сокрушить Константинополь. Кроме собственной орды аварский каган имел под своим командованием отряды булгар, гепидов и славян. 7 августа 626 г. аварский каган отдал приказ о штурме Константинополя с суши и с моря. Однако византийские боевые корабли легко нанесли поражение легким славянским судам. Одновременно с морской битвой константинопольский гарнизон предпринял успешную вылазку, сокрушая осаждавшего противника. Каган был сильно обеспокоен и отдал приказ об общем отступлении к Длинной Стене, откуда он надеялся держать Константинополь под постоянной угрозой нового нападения. Однако недостаток пищи и распространение эпидемий вынудили аваров полностью снять осаду и вернуться к своим обжитым местам в Паннонии. Когда персы, которые расположились лагерем на азиатском побережье Босфора, узнали о неудаче кагана, у них не осталось другого выбора, кроме как тоже отступить.
Авары и персы повторили попытку овладеть Константинополем. Она оказалась столь же неудачной для них, как и первая. Ираклий заключил союз с тюркским каганатом и одновременно с армией кагана Тун-Джабгу вторгся в Закавказье. Два месяца византийцы и тюрки осаждали Тбилиси, но недостаток корма для лошадей заставил тюрков отступить в родные степи. А Ираклий устремился в самое сердце Ирана. Он вышел в долину Тигра и подступил к столице Персии Ктезифону. У Персии имелись боеспособные армии в Сирии и Малой Азии, но шах Хосрой не сумел организовать сопротивление. Иранские полководцы свергли шаха и заключили союз с Ираклием. От этого поражения Персия уже не оправилась и в 637–651 гг. была завоевана арабами. Что же касается Западного тюркского каганата, союзника Ираклия в борьбе с персами, то к 651 году он в результате внутренних смут перестал существовать.
