Герхард Хазел - Герхард Хазел ДАР ЯЗЫКОВ Говорение на языках в библейские времена и современная глоссолалия
б. «Говорение на языках» и проречение тайн
На протяжении всей 1 Кор. 14 Павел развивает мысль о преимуществе дара пророчествования над даром «говорения языками». В 1 Кор. 14:2 человек, говорящий «на языках», «тайны говорит духом»[75]. В английском переводе NASB также подчеркивается, что человек говорит своим духом. В KJV (как и в NKJV, JB, и в некоторых других) переведено просто — «в духе», вариант менее вероятный, поскольку в греческом подлиннике «свой» отсутствует.
Из слов Павла следует, что «говорение языками» в Коринфе — дар духовный (1 Кор. 12:10, 28, 30), исходящий от Святого Духа. С учетом расширенного контекста можно считать, что речь идет о Духе Святом. В таком случае Святой Дух — источник проречения «тайн».
«Тайны», о которых говорят владеющие «языками», отнюдь не секреты и не сокрытые истины. Слово «тайны» в устах Павла нечто особенное. Павел как раз тот автор, который наиболее активно пытается разъяснить смысл «тайн».
Слово «тайна» (греч. mysterion) неоднократно встречается в 1–м Послании к Коринфянам (2:7, 4:1, 13:2, 14:2, 15:51). Но наиболее полно это слово раскрывается в Посланиях к Колоссянам и Ефесянам, где оно в сумме употребляется ни много ни мало, а десять раз.
Поучительно рассмотреть, как Павел употребляет это слово и в особенности его множественное число, которое можно найти в 1 Кор. 14:2. Множественное число встречается трижды в 1 Кор. и более нигде в Новом Завете. Впервые мы его находим в 1 Кор. 4:1. В этом тексте Павел твердо заявляет, что его и его сотрудников следует воспринимать как «домостроителей тайн Божьих». У Бога есть «тайны», о которых Павел и его сотрудники призваны заботиться как управители. Как отмечает Бейкер, эти Божественные «тайны» — «полнота христианского учения».
Следующее место 1 Кор. 13:2. Слово «тайны» употребляется в таком контексте: «Если… знаю все тайны, и имею всякое познание… а не имею любви, — то я ничто». Полагают, что «Павел употребляет слово "тайны" для обозначения эсхатологических Божьих истин». Считают, что Бог явил в откровении свои истины и планы, которые некогда от людей были сокрыты.
В единственном числе слово «тайна» употреблено в 1 Кор. 15:51. «Говорю вам тайну: не все мы умрем, но все изменимся вдруг, во мгновение ока, при последней трубе». Здесь «тайна» — это откровение о той истине, что некоторые не умрут и будут изменены в одно мгновение, когда Христос придет во второй раз.
Впервые слово «тайна» в этом Послании встречается в 1 Кор. 2:7. Павел пишет: «Но проповедуем премудрость Божью, тайную, сокровенную, которую предназначил Бог прежде веков к славе нашей». Если рассматривать всю вторую главу в целом, то Павел употребляет слово «тайна» для обозначения всего Божьего плана спасения. «Тайна» — это то, что Бог открыл нам о Христе и Его миссии. Откровение — фундамент этой тайны.
Отсюда мы видим, что «тайны» есть нечто позитивное. Тайна была некогда сокрыта Богом, а теперь Им явлена. Это не противоречит случаю употребления этого слова в единственном числе. А. Робертсон и А. П. Пламмер, на наш взгляд, правы, когда говорят, что «mysterion» в Новом Завете обычно означает «истину о Боге, некогда сокрытую, а ныне явленную в откровении». Здесь, в 1 Кор. 14:2, «тайны» есть истины Божьи о плане спасения, некогда Им сокрытые, а теперь возвещенные во всей полноте. «Говорящие языками» Духом Святым прорекают эти «тайны», то есть Божью истину и весть о Христе, ранее сокрытую, а ныне явленную во всей полноте. Но эти «тайны» не есть плод «понимания». Павел имеет в виду, что «говорящие на языках» действительно могут прорекать «тайны» или истины Божьи, которые некогда были сокрыты, а теперь явлены в откровении, но даже если они их и прорекают Святым Духом, в них, если они непонятны, нет пользы.
В 1 Кор. 14:2 основная идея состоит в том, что слушатели должны обретать пользу от духовного дара «говорения на языках». Если же понимания нет, то «говорящий на языках» говорит только для Бога, потому что люди не в состоянии понять его, возвещающего явленные Богом «тайны».
Если вдуматься, то этот важный текст, открывающий 14–ю главу, не утверждает, что «говорящий на языках» обращается духом своим только к Богу и это, будто, есть цель «говорения на языках». Здесь не проводится мысль, что «говорение на языках» у него имеет экстатическую природу, набор бессмысленных звукоподражаний лишь потому, что слушатели не могут понять говорящего. Из текста не следует, что возвещаемое суть «тайны» или неведомые «секреты», и поэтому речь становится бессмысленным словоговорением, похожим на бормотание.
Мы уже поняли, что «тайны», которые были некогда сокрыты, есть, в сущности, откровения Божьи о Христе. В 1 Кор. 4:1 они «составляют стержень христианской проповеди апостолами и учителями», как считают Роберт–сон и Плюммер. В другом письме Павел сам просит ефесян молиться о нем, чтобы «дано было слово — устами моими открыто с дерзновением возвещать тайну благовествования» (Еф. 6:19).
Из 1 Кор. 14:2 не следует, что «говорение на языках» есть глоссолалия, т. е. бессмысленная речь, в которой есть «тайны» и «секреты», известные лишь Богу. Этот текст находится в полной гармонии с пониманием «говорения на языках» как речи на известном человеческом языке, посредством которого Бог открывает эти «тайны» человечеству.
7. Языки и их восприятие
Вопрос доступности изложенного Павлом в 1 Кор. 14 является чрезвычайно важным. «Никто не понимает», — записано во 2–м стихе. Слово «его» в подлиннике отсутствует.
Представляется интересным тщательно исследовать что же в действительности подразумевается под словом «понимать» и кто эти люди, которые не понимают говорящего. Поскольку слушающие не «понимают», говорящий языками обращается к Богу, но не к людям. Хотя говорящего на языках слышат, его речь не доступна аудитории. Она обретает полное соответствие с даром языков только тогда, когда слушающие начинают его понимать.
Тот факт, что люди не понимают, что провозглашает «говорящий языками», вовсе не свидетельствует о том, что речь его экстатическая, или это лишенное смысла бормотание, или же она состоит из алогических бессмысленных предложений. Это всего лишь означает, что среди присутствующих нет людей, владеющих иностранным языком, на котором он изъясняется. Поэтому Павел настаивает, чтобы присутствовал кто–либо способный «истолковывать» (14:13, 27). Вопрос об «истолковании» мы подробно обсудим ниже.
Вопрос о понимании затрагивается в стихе более позднем, но он заслуживает того, чтобы мы коснулись его именно теперь. В 1 Кор. 14:9 записано: «Так, если и вы языком произносите невразумительные слова, то как узнают, что вы говорите?» Речь здесь идет о языке как речевом органе говорящего, посредством которого произносятся слова. Слова, как сказано, «невразумительные». Греческое слово eusemos, которое употреблено в этом тексте, нигде более в Новом Завете не встречается. В греческом за пределами Нового Завета оно означает, как поясняет У. МакДональд, «легко узнаваемое, ясное, отчетливое». Является ли речь, о которой говорит Павел (в подлиннике употреблено слово logos), глоссолалией, «непонятным бормотанием бессмысленных тирад, образующих лишенные смысла комбинации, выработанные подсознанием человека? Становится ли «речь/слово» «невразумительным» или труднопонимаемым, плохо «узнаваемым» или «неясным» только потому, что один Бог понимает его и она/оно неприемлемо для человеческого слуха? Не возникают ли эти сложности оттого, что «речь/ слово» невразумительно само по себе? Эти вопросы останавливают наше внимание на природе невразумительности «речи/слова». Нет свидетельств в пользу того, что греческое logos, обычно переводимое как «слово» и употребленное здесь Павлом в допустимом значении «речь», когда–либо означало речь невразумительную. На основании общепринятого значения logos можно утверждать, что «речь/слово» само по себе не «невразумительно», что оно не является как бы фальсифицированной речью. Но оно «неузнаваемо» и не «ясно» потому, что слушающий не понимает его как свою родную речь. Он слышит нечто, некий «звук» (греч. phone), как о том говорится в 14:11 (то же самое слово в 14:12, 13 означает «язык»), но до тех пор, пока это «речь/слово» не будет переведено, понять его невозможно и оно остается неясным и бессмысленным для слушателя.
Эти соображения подводят к выводу, что трудность с пониманием «речи/слова» заключена в слушателе, а не в говорящем. Речь говорящего па языках сама по себе не является невразумительным бормотанием или набором бессмысленных звуков. Это речь на языке, который незнаком слушателю. Эта концепция, видимо, может помочь в прояснении природы феномена языков. Невразумительность — проблема слушающего, а совсем не того, кто говорит на языке.
