Внутренний СССР - Приди на помощь моему неверью…
И это было правильной в тех исторических условиях политикой искоренения лицемерия: нечего делать вид, что экономика в стране планово управляется на основе неизмеримых и вздорных категорий “Капитала” Маркса, когда это реально не так; нечего делать вид, что “Материализм и эмпириокритицизм” — непогрешимый стандарт мировоззрения и миропонимания, когда в нём полно нелепостей, которые опровергнет своими практическими навыками не самая сильная деревенская знахарка; нечего рассыпаться словами об объективности течения истории и смене формаций, если, из текстов Библии (которую Сталин знал досконально, как бывший семинарист) даже посредственный политический аналитик в состоянии на основе множества общеизвестных фактов и их статистического упорядочивания “вычислить” доктрину глобального надгосударственного управления и проявления глобального управления на региональном уровне. Так что лицемерие и приверженность неопределённым и неоднозначным мнениям были тем опаснее для индивида, чем ближе он по делам пересекался со Сталиным.
Социализм в СССР, как система ограничения гонки безудержного потребления и снятия массовых внутриобщественных антагонизмов, показал себя к 1953 г., как общественная система более совершенная, чем буржуазная демократия. И, если бы Сталин не довел марксизм до непригодности его употребления в качестве наукообразной ширмы, скрывающей систему скрытного рабовладения, то опыт СССР был бы распространен и на остальной мир. Однако благодаря деятельности Сталина, социализм и сталинизм были нераздельны в сознании большинства населения планеты, вследствие чего дискредитировать Сталина и большевизм в глазах современников можно было только вместе с исторически сложившимся в СССР социализмом, не таким по существу, как то предполагалось хозяевами Маркса и его верного последователя Троцкого.
Переход СССР к нормальному социализму (в смысле антимарксистского большевизма) заправилам глобальной политики удалось предотвратить при содействии активно скурвившейся советской разнородной “элиты” (от деятелей искусств до директорского корпуса) и безучастности большей части населения, занятого повседневным трудом и своими мелкими бытовыми проблемками, а СССР удалось довести до государственного краха, предусмотренного Директивой СНБ США 20/1 от 18 августа 1948 г. Однако глобальная проблема «общего кризиса капитализма» — безудержной самоубийственной гонки потребления — осталась.
Пока СССР разлагался под управлением череды скурвившихся послесталинских генсеков, троцкистский марксизм расползался по всему миру под торговой маркой «истинно социалистического учения», извращенного в СССР И.В.Сталиным: в троцкистской литературе 1960 — 70-х гг. застой и деградация СССР прямо объяснялся последствиями извращения Сталиным базисного учения о социализме и коммунизме Маркса, Ленина, и его развития Троцким.
Соответственно, для троцкистов всего мира государственный крах СССР — это не крах социализма и истинного марксизма, а закономерный крах сталинских извращений социализма в его марксистско-троцкистском понимании.
Поэтому и троцкистский марксистский потенциал с очевидным для буржуазных демократов крахом «коммунизма в СССР» не ослаб не только во всем мире, но и в нашей стране. Кадры пламенных профессиональных революционеров есть, а массовка может нарасти в период революционной ситуации из всевозможных слоев общества, в юности так или иначе прошедших теоретическую марксистскую подготовку. Интеллигенция в странах буржуазной демократии знакомилась с троцкизмом в период учебы в университетах: как известно, студенческая молодежь отличается некоторым неприятием традиций общества, и в силу своей благонамеренности склонна помечтать о социальных преобразования. Во второй половине XIX — ХХ века такие мечты, заправилы глобальной политики направляли в русло марксизма. Вследствие этого с точки зрения заправил глобальной политики необходим всего лишь обострившийся социальный кризис как стимулятор, чтобы они вспомнили учение, уверовали в него сызнова и последовали за вождями в глобальное рабство на основе идейной убежденности. И всё это время сам марксизм был вне критики и на Западе, и на Востоке, и в нашей стране.
К марксизму и К.Марксу на Западе всегда относились с почтением. Лично Троцкий был также вне критики, и к настоящему времени в западных энциклопедиях образ Троцкого — это образ наивного идеалиста, гения, который был верен идее лучшего устройства жизни людей, хотя иногда и впадал в экстремизм, но которого сгубили недостойные высоты этих идей завистники и недоумки. Образ же Сталина — это образ расчетливого безжалостного маниакально подозрительного деспота (расхожая характеристика «Чингисхан с телефоном»), которого не интересует ничто кроме стяжания власти, для чего пригодно всякое идеологическое прикрытие, и ради этого он наворотил горы трупов, прежде всего из числа своих верных сподвижников; левые издания при этом могут добавить, что такой политикой И.В.Сталин дискредитировал социализм и его научную основу — марксизм-ленинизм.
Сталин в западных энциклопедиях несколько лучше Гитлера, но это — вынужденная мера, поскольку в противном случае пришлось бы отвечать на вопрос, почему в войне 1939 — 45 гг. Запад не помог несчастному Гитлеру разгромить «империю зла» во главе с деспотом Сталиным. Если бы с гитлеровским блицкригом СССР управился бы сам, что было возможно, не будь катастрофы лета 1941 г., то в западных энциклопедиях Сталин занял бы положение злодея ХХ века № 1; а так № 1 пришлось отдать Гитлеру, оставив Сталину № 2.
Несмотря на такого рода образы, нарисованные западными “энциклопедистами”-имиджмейкерами, есть политическая реальность. И как бы ни стремились изображать Сталина самодуром, властолюбивым маньяком и беспринципным ничтожеством, невежественным, умственно не развитым, но хитрым, однако реально именно он, по своему высоко нравственному произволу своим умом, подвел итоги марксизму так, что марксизм не смог удержаться у власти даже «в одной, отдельно взятой стране» по причине того, что это — лжезнание, которое «сильные мира сего» приказали считать истинным; и они это знают.
И потому на уровне осуществления глобальной политики у них ныне имеются сомнения в способности современных троцкистов-марксистов (других марксистов в мире просто нет) решить проблему общего кризиса капитализма и установить глобальную систему рабовладения, аналогичную той, что была в СССР при Брежневе; , чтобы такой “социализм” для всех и “коммунизм” для “элиты” интернацистов неоспоримо превосходил буржуазную демократию по уровню социальной обустроенности и безопасности жизни для законопослушной личности [69].
Но никто не может дать гарантии, что приход к власти марксистского троцкизма (иудейского интернацизма в светской его форме) в глобальных масштабах не перейдет сначала в марксистский сталинизм (только на сей раз уже не в отдельно взятой экспериментальной стране, а во всём мире), а потом — в глобальное отрицание марксизма и подавление его хозяев.
А социализм без марксизма, как и Христианство без Библии, и обеих иерархий дармоедов, толкующих каждая свое “священное” писание, это и есть искоренение рабовладения во всех его видах и формах существования и нормальная организация жизни общества людей.
Соответственно такого рода опасениям в отношении работоспособности марксизма и, соответственно, насущным потребностям заправил глобальной политики в изживании «общего кризиса капитализма» [70] при сохранении рабовладения по существу, сами заправилы объективно нуждаются в чем-то еще более изощренном, нежели марксизм; что, с одной стороны, давало бы бoльшую иллюзию свободы тем, кому они предназначили быть рабами, а, с другой стороны, чтобы это было действительно эффективное рабство, не создающее опасностей для высшей “элиты”, осуществляющей глобальное рабовладение.
И не следует обольщаться в отношении судьбы буржуазной демократии в её нынешнем виде, в том числе и в США: в связи с глобальной необходимостью ликвидации «общего кризиса капитализма», порожденного именно буржуазной демократией индивидуалистов, её предстоит слить туда же, куда была слита политическая система застойного брежневского СССР. Это — вопрос времени, политических и финансовых «технологий» при глобальном масштабе деятельности.
Если это стало понятным, то остается только среди новинок глобальной культуры ХХ века выявить, это самое «нечто», с помощью чего возможно предпринять попытку решить проблему «общего кризиса капитализма», не изменяя существа “элитарно”-невольничьей концепции глобального управоления. При этом не следует обращать особого внимания на благонамеренные речи, но следует выявить и «озвучить» умолчания и переосмыслить «само собой разумения», объективно свойственные этому «нечто».
