Ричард Дэвидсон - Пламя Яхве. Сексуальность в Библии
Эти идеалы применимы и к отношениям между мужьями и женами у людей: необходимы верность, любовь, взаимное сострадание, близость и отзывчивость.[418] «Образ Бога как мужа использовался некоторыми пророками (особенно Осией. – Р. Д.) для описания отношений между Яхве и Израилем – отношений таких, какими они были в то время и какими они были задуманы. Этот образ также позволял лучше понять характер Бога, особенно Его верную, прощающую и безусловную любовь».[419] В первых двух главах Книги Осии Бог говорит о своих отношениях с Израилем – как Осия обращается со своей заблудшей женой Гомерью в Ос 3 – «в категориях взаимной отзывчивости, самоотдачи и жертвенности»[420] (явно не то, что было присуще сексуальности культов плодородия). Бог избавляет сексуальность из земли вражеской и возвращает ей достоинство и святость, присущие ей изначально. В то же время здесь нет места буквально-натуралистической концепции сожительства между божеством и людьми, которая привела бы к обожествлению или сакрализации секса.
Бог как ОтецСравнение Бога с мужем или женихом нам знакомо: оно сыграло важную роль в иудейской и христианской традиции. Не менее знакома иная метафора, в которой значим аспект пола: образ Бога как Отца.[421] Многие (подчас даже библеисты) ошибочно полагают, что «учение о Боге как Отце – по существу новозаветная концепция».[422] На самом деле об этом неоднократно говорится в ВЗ. Восемнадцать ветхозаветных отрывков напрямую называют Бога Отцом; пять говорят об отношениях Бога с Давидом и давидической династией; остальное касается отношений Бога с Израилем в коллективном и индивидуальном смысле.[423] Родительство (видимо, отцовство) Бога подразумевается и в отрывках, в которых Израиль именуется «сыном» Бога.[424]
В еврейском каноне сравнение Бога с Отцом впервые напрямую упоминается в Песни Моисея:
Не Он ли Отец твой, который создал тебя,
основал тебя и устроил тебя?..
А Скалу, родившую тебя, ты забыл,
и не помнил Бога, давшего тебе рождение (ḥûl).
В 2 Цар 7:14 Яхве обещает Давиду, что примет[425] его сына Соломона как Своего собственного: «Я буду ему отцом, и он будет Мне сыном».[426] Автор Книги Паралипоменон трижды говорит об отношениях между Яхве и давидическим царем как отношениях Отца и сына: с использованием идентичной формулировки (1 Пар 17:13), формулировки с обратной последовательностью («он будет Мне сыном, а Я ему отцом», 1 Пар 22:10) и сходной фразеологии («Я избрал его Себе в сына, и Я буду ему Отцом», 1 Пар 28:6). И еще у псалмопевца мы находим обращение давидического царя к Богу: «Ты отец мой, Бог мой и Твердыня спасения моего» [Пс 89:27 (СП 88:27)].
К этому образу обращаются пророки Осия, Исайя и Иеремия:
Из Египта вызвал сына Моего.
Я – Отец Израилю, и Ефрем – первенец Мой.
И сказал: ты будешь называть Меня отцом твоим и не отступишь от Меня.
Только Ты – Отец наш…
Ныне, ГОСПОДИ, Ты – Отец наш;
Мы – глина, а Ты – образователь наш…
Псалмы изображают Бога как «Отца сирот и защитника вдов» [Пс 68:6 (СП 67:6)], а также уподобляют Божье сострадание к Своему народу состраданию отца: «Как отец милует (rāḥam, пиэль. – Р. Д.) сынов, так милует (rāḥam, пиэль. – Р. Д.) ГОСПОДЬ боящихся Его» [Пс 103:13 (СП 102:13)]. И наконец, мудрец в Притчах сравнивает любящую строгость Господа с любящей строгостью отца: «Кого любит ГОСПОДЬ, того наказывает и благоволит к тому, как отец к сыну своему» (Притч 3:12).
Дэвид Таскер проанализировал древние ближневосточные описания божеств-отцов и ветхозаветные отрывки, говорящие о Боге как Отце, представив библейское богословие отцовства.[428] В своем более кратком исследовании Джон Миллер охватил тот же материал и пришел к сходным выводам.[429] Оказывается, в древних ближневосточных мифах многие божества-отцы отличаются «маргинальностью, жестокостью, некомпетентностью и беспомощностью», причем в сложившихся ситуациях «божественные матери, сыновья и дочери должны либо защищать себя, либо защищать свой универсум». Напротив, лишь в библейской традиции есть «единый Бог, и лишь единому Богу подобают хвала и служение. Бог есть Отец, но не трусливый и безответственный, как многие из тогдашних божественных отцов, но бдительный, неравнодушный, справедливый, добрый и сострадательный».[430] «Фундаментальный момент в отцовстве Бога – Его забота о детях. Глубочайшее неравнодушие и неустанная энергия, которую Он тратит в Своей родительской роли, сильно отличается от эгоистических и отстраненных древних ближневосточных божеств-отцов, и создает ролевую модель для отцов человеческих».[431] Таскер выделяет следующие основные особенности божественного отцовства в Библии: оно творческое, личностное, любящее, всеохватное, верное, могущественное, спасительное, поддерживающее, ответственное, чуткое, назидательное, оправдывающее, активное, ориентированное на отношения и гуманное.[432]
Женские образы БогаМеньше знают о женских образах Бога в Писании.[433] Намеки на них появляются уже в Пятикнижии. Скажем, в подтексте Моисеева вопроса к Богу в Числ 11:12 лежит представление о том, что Бог был матерью и кормилицей Израилю во время Исхода и скитаний по пустыне: «Разве я носил во чреве весь народ сей, и разве я родил его, что Ты говоришь мне: неси его на руках твоих, как нянька несет ребенка, в землю, которую Ты с клятвою обещал отцам его?»[434] Интересно также, что «Ты» в Числ 11:15 (масоретский текст) стоит в женском роде («…когда Ты так поступаешь со мной, то лучше умертви меня»). Ввиду предыдущих женских образов, высказывалась даже гипотеза, что Моисей здесь обращается к Богу как к женскому началу – но более вероятно, что перед нами ошибка переписчика.[435]
Уильям Олбрайт, Дэвид Биал и другие ученые предположили, что божественное имя Шаддай (šadday), обычно понимаемое как «Всемогущий», связано с еврейским словом šad («сосок», «грудь») и означает «Имеющий могучие груди», ассоциируясь с заботой. По мнению Олбрайта, оно восходит к аккадскому слову šadu («грудь»), а Биал отметил, что во всех шести случаях его употребления в Книге Бытия оно имеет в качестве контекста благословение плодовитости/плодородия.[436] Чаще связывают имя Шаддай с другим корнем («гора»?), предполагая все-таки «всемогущество» Бога. Однако его постоянное появление в контексте плодородия, прямая связь с «сосцами и утробой» в Быт 49:25, а также связь с другими библейскими образными упоминаниями о Боге «рождающем» (Втор 32:18; Ис 49:15; 66:7–9 – см. ниже), дают основания для перевода «Имеющий могучие груди».
В Быт 49:25 соседство божественного имени Шаддай и слова šad («сосок») «намекает на материнский аспект в божестве».[437] Во Втор 32:13 Бог описан как женщина с грудями, которая «питала» (yānaq, гифиль) Израиль – образ, конечно, имеет определенный смысл, поскольку Израиль получает от Яхве не молоко, а «мед из камня». Еще один намек на отцовство и материнство может содержаться в стихе 18 этой Песни Моисея: первое «родить» может относиться к отцу или матери, но еврейское ḥûl буквально означает «мучиться родовыми муками», и в других местах обозначает лишь рожающую женщину, а не зачатие отцом.[438]
Сравнение Яхве с матерью более подробно разрабатывается у Пророков, особенно в Книге Исайи.[439] Исайя смело сравнивает Бога с женщиной в родовых муках: «Долго молчал Я, терпел, удерживался; теперь буду кричать, как рождающая, буду ловить воздух и тяжело дышать» (Ис 42:14). Несколькими главами далее он упоминает, что Бог носил Израиль во чреве: «Послушайте Меня, дом Иаковлев и весь остаток дома Израилева, которых Я носил от рождения, носил от утробы» (Ис 46:3). Сравнивается Бог и с матерью-кормилицей: «Забудет ли женщина грудное дитя свое, чтобы не пожалеть сына чрева своего? Но если бы и она забыла, то Я не забуду тебя» (Ис 49:15). В последней главе Исайи Бог уподобляет себя утешающей матери: «Как утешает кого-либо мать его, так утешу Я вас, и вы будете утешены в Иерусалиме» (Ис 66:13).[440]
Филлис Трибл документирует «путешествие метафоры» – метафоры чрева в этих и многих других библейских отрывках,[441] отмечая богословскую глубину понятий, описывающих материнскую любовь Божью и включающих тему чрева:
