Монах Лазарь (Афанасьев) - Торжествующий дух
На праздник Троицы приехал в Павловск сын К. Р. Константин с товарищем, офицером, потерявшим на войне руку. В домовой церкви была праздничная обедня, – все стояли с цветами, К. Р. с букетом роз. Погода стояла благодатная. Они гуляли по берегу Славянки. Но вот настал Духов день. «Нездоровилось, – пишет К. Р. (это было 11 мая). – За день было несколько приступов спазматических болей в груди, действующих удручающим образом на настроение».
19 мая был убит в бою под Львовом муж дочери К. Р. Татьяны князь Константин Багратион-Мухранский. Когда тело его привезли в Петроград, Княгиня Татьяна была на костылях, так как незадолго до этого выпала из коляски и повредила ногу. Однако, после первых панихид, она в сопровождении брата Игоря поехала с телом мужа в Грузию, в древнюю Мцхету, где в патриаршем соборе Светицховели (Животворящего Столпа) была усыпальница грузинских царей с древних времен. Князь Константин, как потомок их, должен был быть похоронен здесь.
Она попрощалась с отцом. «Он перекрестил меня, – вспоминала матушка Тамара, – смотря прямо в глаза, мы оба сознавали, что больше не увидимся и что он мне дает последнее благословение».
Во Мцхете Татьяна и Игорь получили теле грамму о кончине отца. Они выехали в Петербург по Военно-Грузинской дороге…
К. Р. скончался 2 июня. Как это произошло, вспоминает дочь К. Р. Вера Константиновна, которой тогда было 9 лет. «2-го (15-го по новому стилю) июня 1915 года в Павловске, в своем кабинете, отец сидел в кровати и раскладывал пасьянс[9]. В спальной мать примеряла летнее платье, собираясь в деревню. Я сидела в отцовском кабинете на диванчике и читала «Хитролис»[10]. Комната была очень большая, продолговатая, в три окна, в нижнем этаже Павловского дворца. Мы с отцом как раз поджидали его сестру Королеву эллинов Ольгу Константиновну. Тетя Оля, как мы ее называли, в эти дни развлекала отца чтением классиков. Меня же привлекали к этим чтениям, что бы приохотить к родной литературе. Время шло, но тетя Оля все не приходила из лазарета, где она работала хирургической сестрой. Вошел камердинер и доложил, что королева задерживается на операции и опоздает. Вскоре после его ухода я услышала, как отец стал задыхаться. Мне было тогда девять лет и я еще недостаточно отчетливо понимала характер болезни отца, но слышала о его припадках, а потому и поняла, в чем дело. В страхе, стремглав, бросилась я к матери, самостоятельно открыв тяжелейшую зеркальную дверь, и побежала чрез материнский будуар, через столовую и сени в спальню. «Папа не может дышать!» – в ужасе закричала я. Однако камердинер, видимо от испуга не понимая меня, нервно смеясь, топтался на месте и ничего не предпринимал. «Скорей, скорей, Аракчеев! – кричала я. – Папа плох!» От волнения я прыгала на месте и топала ногами. Но было уже поздно. Все кончилось».
«В своем горе мы тогда не заметили, – заключает свои воспоминания Вера Константиновна, – как милостиво было Провидение, призвав Отца в иной, лучший мир. К великому нашему счастью, он не увидел революции со всеми ее ужасами, так трагически коснувшимися именно нашей семьи».
Траурный манифест Государя гласил: «Божиею милостию Мы, Николай Второй, Император и Самодержец Всероссийский, Царь Польский, Великий Князь Финляндский и прочая, и прочая, и прочая.
Объявляем всем Нашим верным подданным: Всемогущему Богу угодно было отозвать к Себе любезнейшего Двоюродного Дядю Нашего Великого Князя Константина Константиновича.
Его Императорское Высочество скончался, после продолжительной и тяжкой болезни, во 2-й день июня, на 57 году от рождения. Покойный Великий Князь Константин Константинович посвятил свою жизнь отечественной науке и положил много труда и забот по высшему руководству делом военного образования юношества, давшего столь доблестный состав офицеров, геройские подвиги коих в настоящую войну навсегда запечатлеются в истории Русской Армии.
Оплакивая утрату любезнейшего Дяди нашего, Мы уверены, что все верноподданные Наши разделят скорбь, постигшую Императорский Дом Наш, и соединят молитвы свои с Нашими об упокоении души усопшего Великого Князя.
Дан в Царском Селе во 2-й день июня, в лето от Рождества Христова тысяча девятьсот пятнадцатое, Царствования же Нашего в двадцать первое.
На подлинном Собственною Его Императорского Величества рукою подписано: Николай».
Государь Император пишет в своем дневнике:
«2-го июня. Вторник. В 4.20 отправился в Аничков к Мама с Ольгой и Татьяной. Вернулся в 7 час. и принял Сазонова. После доклада вошел маленький Георгий Константинович и сообщил о кончине Кости. В 9 ¼ поехали в Павловск на первую панихиду. Там были: тетя Ольга, Мавра и Митя; из взрослых сыновей никого…
3-го июня. Среда…После обеда поехали в Павловск на панихиду. 5-го июня. Пятница…После обеда поехали на панихиду в Павловск. Было все семейство.
6-го июня. Суббота…К 2 час. прибыл с Ольгой, Татьяной и Марией в Павловск к панихиде. После нее гроб был перенесен вниз и поставлен на лафет. В 4 ч. отправились в город. Мама и остальная часть семейства ожидали прихода траурного поезда, который подошел через десять минут; шествие направилось мимо собора Семеновского полка по Гороховой, по набережной Фонтанки, чрез Марсово поле на Троицкий мост. В крепость пришли в 7.10. После панихиды вернулись в Царское Село в 8 ½ час.
8-го июня. Понедельник. В 10.10 отправился с Эллой, Ольгой, Татьяной и Марией в город прямо в Петропавловский собор. Заупокойная Литургия и отпевание продолжались два с половиной часа. Грустно было смотреть на тетю Ольгу, Мавру и в особенности на бедную Татьяну Константиновну, когда опускали тело Кости в могилу!»
Возвращавшиеся из Мцхеты Татьяна и Игорь приехали в Петроград почти к самым похоронам. Прямо с вокзала поспешили в Петропавловскую крепость. «Гроб стоял высоко, – писала она, – над несколькими ступенями, и почетный караул вокруг. Государь Император сделал замечание, почему духовенство не было в одинаковых облачениях. Старший брат Иоанн пригласил столько епископов, столько священников, всех, кого только знал, так что не хватило придворного облачения. Совершались Литургии и панихиды… Тело почившего Отца вскрывали и бальзамировали. Нашли язву в сердце. Вспомнили, что последнее время он говорил: «У меня так болит сердце, точно там рана…» Погребение в новой усыпальнице, с впечатлением холодности и неуютности. В 1911 году первой там была погребена Бабушка, Великая Княгиня Александра Иосифовна. Отец лежит рядом с ней. А Матушка, в беженстве скончавшаяся 11-го (24-го) марта 1927 года, письменно завещала, когда будет возможно, перенести ее в Россию и похоронить рядом с возлюбленным Супругом».
Война продолжалась. Сыновья К. Р. и Князь Владимир Палей были на фронте. В сборнике стихотворений Палея, вышедшем в 1916 году (первый экземпляр книги он получил буквально под бомбами, – при налете вражеских аэропланов на русские позиции), были стихи, посвященные К. Р. – кроме цитированного выше: «На смерть К. Р.» (написано 4 июня 1915 года) и «Тень Иосифа Аримафейского. Светлой памяти К. Р.» (в феврале 1916-го). Вот это, второе из названных, стихотворение:
Настал молчанья час, и вновь мечты бегут,
И снова луч возник невидимого света —
Благослови меня на плодотворный труд,
О тень прекрасная усопшего поэта…
В моей душе давно мерцает огонек,
Я, на пути моем видения разбросив,
Мечта давно зовет – но этот путь далек:
Благослови ж меня, молящийся Иосиф…
Тебя призвал Господь, ты улетел от нас,
И чужд теперь вдвойне житейскому ты пиру,
Но ты пришел ко мне в безмолвный этот час,
Держа еще в руках свою немую лиру.
Да, ты пришел ко мне напомнить мне о том,
Что только тот поэт, кто верит в жизнь иную,
Кто, видя скорбь и смерть в сияньи золотом,
Не оскверняет злом свою тропу земную.
И ты пришел ко мне, Иосиф христианин,
Иосиф ласковый, Иосиф вдохновенный,
Сказать, что нет конца кругу земных кручин,
Но что всего сильней поэт проникновенный.
И словно ветерок, гонящий прочь грозу,
Сомнения мои живительно рассеяв,
Сказал ты: «Примет Бог невольную слезу
Того, над кем толпа смеется фарисеев.
Ты песню не спеша докончи здесь свою,
И встречу я тогда тебя у райской двери…»
И я внимал тебе, и я теперь пою
Твоей правдивости, твоей глубокой вере…
О, дай мне те слова надежды и любви,
Перед которыми ничто людей страданья,
И лирою своей меня благослови,
Исчезнувший певец весны и упованья.
Часть вторая
Торжествующий дух
Торжествующий дух
Сказание о Царственных мучениках, брошенных большевиками в старую шахту под Алапаевском в ночь на 5/18 июля 1918 года
1. У старой шахты
В истории человечества есть много великих событий, но ни крушение, ни возникновение государств или цивилизаций, ни знаменитые битвы народов, ни революции не сравнятся никогда с тем, что принес в мир Господь наш Иисус Христос, вочеловечившийся от Духа Свята и Марии Девы, преданный, распятый, погребенный и воскресший в третий день. Крест Голгофы светом жизни пронизал все будущие века. И тотчас после этой великой Жертвы начали восходить на свои кресты святые христианские мученики.
