Сборник статей - Ориентализм vs. ориенталистика
1. Показать примеры сельскохозяйственных и производственных достижений филиппинцев в доколониальный период.
2. Продемонстрировать точку зрения колонизированной стороны относительно различных аспектов.
3. Обратить внимание на зверства, совершенные колонизаторами.
4. Привести примеры лживости и лицемерия колонизаторов, в частности, католической церкви.
5. Выявить нерациональные элементы церковного дискурса, касающегося колониальных вопросов.
Концептуализация лености
Наиболее оригинальной частью творчества Рисаля была его критика испанских колониальных рассуждений о филиппинской лености. Известно, что испанцы объясняли отсталость филиппинского общества приписываемой ему ленью. Рисаль рассмотрел эту тему уже в социологической перспективе. Как отмечает Сейед Хусейн Алатас, это было первое социологическое рассмотрение данного вопроса.[168] Прежде всего Рисаль настоятельно говорит о том, что «несчастья людей, лишенных свободы, должны быть вменены не самим людям, а их правителям»[169]. Все творчество Рисаля (романы, политические сочинения и письма) наполнены примерами эксплуатации и несправедливости со стороны колониального государства, что проявлялось в конфискации земель, высоких налогах, насильственном труде и т. д.[170]Рисаль также оспаривает предубеждение о внутренне присущей филиппинцам лени. Если лень и была, говорит Рисаль, то только как следствие, а не причина отсталости общества. Другими словами, лень была следствием отсталости колониальной организации жизни, которая привела к отсутствию заинтересованности в работе. Доколониальная жизнь филиппинского общества является доказательством этого. Филиппинцы «…больше работали и имели хорошее производство, когда не было конкистадоров, т. е. когда филиппинцы были язычниками, как указывает сам Морга… Индейцы, сознавая, что конкистадоры эксплуатируют их из-за их собственного производства, не соглашались быть вьючными животными. Именно поэтому они стали ломать свои ткацкие станки, оставлять поля и т. п., искренне полагая, что запустение когда-то процветающих территорий заставит завоевателей покинуть их. Но именно так производство и сельское хозяйство, которые процветали до испанского «нашествия», пришли в упадок, а все секреты были утеряны…»[171].
Рисаль определяет лень как отсутствие любви к труду или избегание всякого труда. И она была следствием социальной адаптации филиппинцев, находящихся под испанским колониальным гнетом. Рассмотрение доколониальной истории, к примеру, в изложении Де Морга, выявило, что филиппинцы контролировали все торговые пути и в экономическом отношении были активными и развитыми. Рисаль отмечает, что лень скорее социально обусловлена, нежели культурно или биологически. Социальные причины ее укоренены в колониальном правлении[172].
Тема лени в колониальном дискурсе о коренном населении имеет важное значение в азиатских, африканских и латиноамериканских научных изысканиях. Возможно, Рисаль был первым, кто впервые систематически стал рассматривать этот вопрос, предвосхитив социологическое рассмотрение данной проблемы, представленное в работе Сейеда Хусейна Алатаса «Миф о ленивом туземце». Данная работа содержит главу «Леность филиппинцев», которая отсылает к работе Рисаля «Леность филиппинцев»[173].
Альтернативный дискурс ирано-исламской традицииПо сути исламская иранская традиция представляет собой источник концептов и идей, которые могут стать основой социологических теорий и исследовательских программ. Труды таких мыслителей, как ‘Али Шари‘ати и Муртаза Мутаххари, «предлагают возможный исследовательский сценарий для развития социальных наук в исламском обществе»[174]. Примером может быть внимание Шари‘ати к феномену мученичества, рассматриваемое им в социологическом и психологическом измерениях. Основываясь на событиях в Кербеле, он рассматривает природу, значение и функции мученичества.[175] Сюда же относится различие, проводимое Шари‘ати между красным шиизмом и черным шиизмом, соответственно религией мученичества и религией оплакивания. Данное различие является результатом творческого прочтения исламской истории, в которой Шари‘ати видит условия, под давлением которых шиизм из «источника бунта и борьбы угнетенных масс» превращается в государственную религию оплакивания, индифферентную к существующим несправедливости и эксплуатации[176].
Другим вопросом, который возникает в связи с нашим прочтением ‘Али Шари‘ати, является определение революции. Как только революционеры получают власть, они становятся консерваторами. Только имам Али ибн Аби Талиб, вне зависимости от того, был ли он в бою, у власти или лишен оной, оставался революционером[177]. В социологическом отношении значимо здесь определение революции и значение революционных изменений. Исторические исследования таких личностей, как имам Али, могут привести к возникновению типологии революций и революционных вождей, в которой имам Али будет представлять отдельный тип.
Произведения Мутаххари дают нам образец того, как творчески подходить к важным социологическим вопросам. Это касается таких социальных феноменов, как притяжение и отталкивание. Среди ключевых социологических концептов можно отметить социальный контакт, социальную дистанцию, изоляцию и интеграцию[178]. Появление подобных концептов в такой науке, как социология, может быть объяснено в терминах социальных последствий модернизации и индустриализации в социальной жизни Европы XIX столетия, что стало причиной более ясного осознания базовых социальных процессов в жизни общества. Именно благодаря Мутаххари шиитское преклонение перед имамом Али позволило поднять некоторые концептуальные вопросы. Данные вопросы возникли в результате творческого прочтения жизни имама Али и тех типов социальных связей, в которые он вступал[179]. Внимание Мутаххари к понятиям притяжения и отталкивания было обусловлено его прочтением происходящих в доиндустриальном арабском обществе событий. Тем не менее эти понятия актуальны и для современного мира, более того, они должны быть встроены в систему социальных наук. Согласно Мутаххари, имам Али обладал как силой притяжения, так и силой отталкивания. В течение своей жизни он привлекал людей, хотя были и такие, кто не имел близких с ним отношений, как и те, кого временами раздражал сам факт его существования. Мутаххари полагал, что притяжение и отталкивание являются социальным законом и базовой характеристикой человеческого общества. Он классифицировал четыре типа индивидуальностей, которые отталкивают, но не привлекают, и индивидуальностей, которые как привлекают, так и отталкивают одновременно[180]. Безусловно, Али принадлежал к последнему типу. Одной из задач современной социологии является разработка типологии индивидуальностей, представленной Мутаххари, а также развитие исследовательской программы, основанной на данной типологии. К примеру, данная типология может быть задействована в историческом исследовании правителей, классифицируемых в соответствии с ней.
Другим примером развития социальной науки, взятым из иранской традиции, является работа Сейеда Джавада Мири, специалиста по учению ‘аллама Джа‘фари. Последняя работа этого автора была посвящена социальным взглядам ‘аллама Джа‘фари[181].
В отношении местных традиций или определенных цивилизаций мы должны остерегаться нативистского отношения, которое препятствует появлению интереса к идеям вне этой традиции или цивилизации. Именно в связи с этим Мири обращается к ‘аллама Джа‘фари, обращая внимание на то, что, хотя последний был укоренен в традиции religio perennis[182], он сумел весьма конструктивно использовать идеи европейской, русской, китайской, индийской и иных традиций[183]. В этом смысле наибольший интерес представляют параллели между учением ‘аллама Джа‘фари и мыслителями русской традиции[184].
Для того, чтобы продемонстрировать эту мысль, обратимся к работе Шари‘ати, содержащей ряд замечаний относительно экзистенциализма Ж-П. Сартра. Шари‘ати не мог согласиться с точкой зрения, согласно которой индивидуальное действие не обладает никакой этической основой[185]. Отсутствие подобной основы (малак) является тем, что наполняет смыслом ориентализм нигилизма. Для того, чтобы глубже и лучше оценить взгляды Шари‘ати, необходимо обратиться к другим традициям, тексты которых напрямую рассматривают те же самые проблемы.
