Александр Мусин - Благодатный огонь, миф или реальность?
1 Успенский Н. Д. Из личных воспоминаний об А. А. Дмитриевском // Богословские труды. М, 1968. № 4. С. 85-86.
7
Учась в Богословском институте, Николай Дмитриевич продолжал заниматься музыкальным самообразованием. Он сумел познакомиться с ведущими регентами Петрограда, их хорами и репертуаром. Навещая отца в селе Окуловка, где тот продолжал священническое служение, он сам управлял церковным хором. После закрытия Высших богословских курсов (так с 1925 года именовался Петроградский Богословский институт) в 1928 году Николай Дмитриевич поступил учиться в Ленинградскую академическую капеллу. Во время обучения он управлял церковными хорами Троицкого, Измайловского и Владимирского соборов.
В 1926 году он женился на Наталии Ивановне Шторре, вскоре арестованной и проведшей пять лет в заключении. В 1931-1932 годов. Николай Дмитриевич сам прошел пусть исповедничества. Он отказался отречься от священника-отца, признанного ОГПУ врагом народа, и был обвинен в месте с ним в «хищении» предметов культа из церкви в с. Окуловка и стал «лишенцем» - был лишен избирательных прав, что в то время означало полное бесправие. В результате он был отправлен в «парилку», удушливую камеру ленинградского «Большого дома», где из людей «выпаривали» собственность и честь.
В 1932 году, получив реабилитацию, он поступил в Ленинградскую государственную консерваторию и в 1937 году окончил ее историко-теоретический факультет. Обучаясь в консерватории, он начал преподавательскую музыковедческую деятельность в различных музыкальных школах Ленинграда, а после окончания преподавал в самой консерватории. В эти страшные сталинские годы террора он не оставлял занятий ли-тургикой. Годы блокады, когда от голода и холода умерли десятки тысяч горожан, он провел в Ленинграде. В 1941 году был сильно контужен во время вражеской бомбардировки. В 1946 году он защитил кандидатскую диссертацию «Лады русского
8
Севера». С 1942 по 1946 год управлял хором Ленинградского Николо-Богоявленского кафедрального собора.
В 1946 году, после возрождения ленинградских духовных школ, Николай Дмитриевич был утвержден указом Святейшего патриарха Московского и всея Руси Алексия I доцентом ЛДА по кафедре литургики. В 1947 году Аттестационная комиссия Учебного комитета при Священном Синоде удостоила его, как имеющего две научные степени, звания профессора. А в 1949 году он публично защитил диссертацию по теме «Чин всенощного бдения в греческой и Русской Церкви» и был удостоен степени магистра богословия. В 1957 году защитил диссертацию по теме «История богослужебного пения Русской Церкви (до середины XVII века)» и был удостоен ученой степени доктора церковной истории. Преподавание в духовных школах он успешно совмещал с преподаванием в Ленинградской консерватории и весьма болезненно переживал свой вынужденный уход из нее в 1954 году, после травли его научной деятельности со стороны «маститых коллег», обвинявших его в пропаганде «церковщины».
В июне 1957 года скончалась его супруга и помощница Наталия. В 1959 году Николай Дмитриевич обвенчался с Верой Георгиевной Успенской - даже фамилию менять не пришлось, которая сумела создать для него плодотворные условия для работы и творчества, за что мы все обязаны ей поклониться до земли. Именно в это время редактируются и издаются многотысячными тиражами основные произведения Николая Дмитриевича: «Древнерусское певческое искусство», «Образцы древнерусского песенного искусства», «Лады Русского Севера», «Православная вечерня», «Чин Всенощного бдения», «Византийская литургия», «Литургия Преждеосвященных даров», «Анафора», статьи о богослужебных отпустах и о евхаристических спорах на Руси в
9
XVII веке, энциклопедические статьи, многочисленные отзывы и рецензии, эпохальный труд о Крещении Руси, который был в 1978 году украден и уничтожен дачными воришками из его дома в поселке Шапки.
Его литургические построения всегда шли от церковной жизни, литургика начиналась на клиросе. Отсюда и практическая ориентированность всего курса его лекций, особенно в семинарии. Любимый прием для проверки студенческих знаний - экзаменуемому вручалась следованная Псалтирь и предлагалось найти, скажем, «Богородичны от меньших» или Па-раклисис. И если студент начинал лихорадочно перелистьюать страницы, открыв книгу не в том месте, то Успенский говорил ему: «Нет, братец, не листал, не листал!». Ему становилось ясно, что семинарист никогда по-настоящему Псалтирь не открывал и оглавления ее не знает.
Вместе с тем эпоха «советской академии», безусловно, оставила на его личности свою печать. Так, к сожалению, Н. Д. Успенский не оставил по себе серьезной литургической школы в Петербурге. С печалью приходится признать, что этому способствовали не только тотальный контроль безбожников над Церковью в советскую эпоху, но и существовавшее среди академической профессуры сознание своей исключительности. Воспитание плеяды талантливых учеников не вписывалось в тогдашние представления об уникальности и незаменимости конкретного профессора. Они были связаны прежде всего, с одной стороны, с инстинктом самосохранения, с другой - с оскудением в послевоенное время притока в духовные школы культурных людей. Это объясняется прежде всего истреблением во время сталинских репрессий российской интеллигенции, а также огромных потерь во время Отечественной войны. Печально, что в наше смутное время, когда руководство Петербургской академии отдано на откуп «новым
10
Константинам Копронимам»2, преподавание литургики низведено до крайне низкого уровня.
Эпоха определила и другую черту, свойственную профессорам «советских академий», - старание дистанцироваться от каких-бы то ни было литургических аллюзий и тем, связанных с имперской идеей в православном богослужении. За этим стояли страхи 1920-х годов быть обвиненным в монархических симпатиях и контрреволюции. На лекциях Н. Д. Успенский предлагал отказываться от чтения так называемых Царских псалмов на вседневной утрени, дабы не вводить в смущение «советских прихожан». Впрочем, это приводило к обратному эффекту. Псаломщики из числа студентов, особенно на дальних приходах, с удовольствием выделяли упоминания «царя» в псалмах, читаемых на кафизмах, и в аллилуариях соответствующих гласов. Один из его учеников, П. Уржум-цев, вспоминал лекции Николая Дмитриевича: «Его громкий голос, немного протяжный и спокойный говор уверенного в себе, своих знаниях человека с добрым, благожелательным взглядом глаз привлекает сразу внимание, а содержательное, интересное изложение предмета окончательно покоряет слушателя. Студент всегда почерпает из его лекции что-то новое, неожиданное, чего он ранее не знал. Это испытывают и все вообще, кто когда-либо обращался к Николаю Дмитриевичу
2 Напомним читателю, что с 1996 года духовными школами в Петербурге «заправляет» епископ Тихвинский Константин (в миру - Олег Го-рянов), известный созданием в академии лагерного режима, разгоном профессорско-преподавательской корпорации и скандальной хиротонией, во время которой вопреки каноническому праву и мнению преподавателей и студентов, церковной общины духовных школ рукоположил своего клеврета Игнатия (Тарасова) под несмолкавшие возгласы «Анаксиос». Византийский император-иконоборец Константин V (741-775) получил свое прозвище от иконопочитателей. В Древней Руси оно переводилось как «мотылоименный». «Мотыло» в переводе с церковнославянского - «кал».
11
за разъяснением литургических вопросов. Необычайная его осведомленность в вопросах исторической литургики, прекрасное знакомство с источниками, содержание которых он рассказывает на память, часто цитируя в речи, поражают всякого слушателя»3.
Публикуемый текст Н. Д. Успенского ни разу не издавался. Он и не предназначался для печати. 43 страницы машинописи, включая научный аппарат, - это доклад, произнесенный на «годичном акте» в Ленинградских духовных академии и семинарии на осенний праздник святого апостола Иоанна Богослова в 1949 году. Этот текст был известен как профессорско-преподавательской корпорации духовных школ, так и учащимся. Более 50 лет он ходил по рукам, зачитывался до дыр, горячо, иногда до хрипоты обсуждался «сторонниками» и «противниками» «чудесного огня». В последние 15 лет, в эпоху ксерокса и свободы, неоднократно копировался, расходясь по всей Русской Церкви. Благодаря диакону Андрей Платонову даже появился в Интернете (http://www.golubinski.ru/ecclesia/ogon.htm). Одной из таких копий, отразившей собственноручную правку текста самим Н. Д. Успенским и сохранившей внесенные им греческие термины, воспользовались издатели текста. Впрочем, один из авторов предисловия использовал этот текст в докладе об археологии древнерусского паломничества в Святую землю4.
Как явствует из актовой речи, ее тема была избрана автором и одобрена Советом Академии на заседании 31 августа
