Дьякон Федор Иванов - Послание из Пустозерска к сыну Максиму и прочим сродникам и братиям по вере
И от оных громных гласов пения в размышлении бых велице и страсе, дабы не пала на мя с кою страну клятва праведная от властей новых всех и от своих другов союзников: понеже на обе страны борба велия стала у меня с ними, а место неволное, и книг многих и людей добрых и писанию искусных взять негде, и побеседовать не с кем, а лаяние вражие отвсюду летит. И потом, егда прииде пост великий, и аз грешый на конец его молих Бога моего три седмицы с горкими слезами, и воздыханием и рыданием, да явит ми Господь Сердцеведец, несть ли моего коего блужения в вере в спорных оных статьях, и не подлежю ли аз клятве святых отец, и не буду ли осужден от них. И егда скончася пост, и плачь преста, и возсия свет радости воскресения Христова: и в самый понедельник светлыя недели, по вечерни, скончавшу ми обычное правило, и возлег на постелю, хотя спати. И мало токмо задремах: и абие свыше яко некая чаша воды излияся на мя. Аз же дрогнух и воспрянух, и сон отскочи от мене. И абие в той час начат некто у оконца темничнаго молитву творить тихим голосом, рече сице: Господи Исусе Христе Сыне Божий, помилуй нас! Аз же отвещах: аминь, и обратихся ко оконцу, видети хотя, кто есть. И видех — яко молниин зрак блистается светел некто, и рече ми: се благословен еси! И паки рече ми недостойному: мир ти, святче Божий! И посем невидим бысть. А иного не рече ничесо, и имени своего не сказа, кто есть, — ангел Божий прислан бысть, или святый угодник Божий, утешити мя беднаго в скорби и печали моей, по прошению моему, и сказати ми, яко аз юзник за истинную веру благословен есмь от Бога и от святых его, а не проклят. И посем зело сердце мое исполнися радости, и возрадовася дух мой о Бозе Спасе моем, яко не презре Господь убогаго моления моего. И ныне со дерзновением глаголю аз со Апостолом: аще Бог оправдаяй, кто осуждаяй? и: Бог по нас, кто на ны? Темже и проповедь моя о Христе Исусе истинна суть, и святым отцем, церковным учителем, не противна ни в чесомже. А никониянская клятва беззаконна есть и бесовска, такоже и друга моего Аввакума протопопа неправедна есть и страстна. Христос ему в том судия, еже напрасно мя оболга и оклевета многим верным братиям, и соблазнил их своим новым мудрованием, егоже оным братиям посла отселе, гневаяся на мя. И они, бедныя, не разжевавше, да и глотают уже и хвалят его мудрование то, и богословно и свято называют. А ко мне глаголют тако, отрицающеся во Христе-Свете самого существа Божия: не буди-де нам, Феодор Ивановичь, и помыслити потвоему, еже самое существо во Христе веровати, или бес плоти Христу до воскресения во ад сходити с душею единою, или Святому Духу самому существом снити на Апостолы тогда в пятдесятницу! Да и толкует некто слепой бедной буеслов (не сказал мне Аввакум имени его): Бог-де Дух не посылается с неба никуды, но благодать и сила от Духа посылается. Да Максима Грека слова тут приводит, не смысля и не зная в них сущаго разума. А он Аввакум и в правду то ставит и во оправдание себе.
И ты, чадо мое животное Максиме, аще знаеши тех мнящихся быти учителей и поставников (наставников?) [3] погибели и во тме неведения шатающихся, вели им прочести трезвым умом и с чистою совестию четыре Христова Евангелия, изряднее же Сына Громова богословие, и прочих святых Апостол проповедь вселенную, и святых седми соборов и девяти поместных деяния и правила их проити, ксимже святыя учителныя слова прочести с разумом и со известным испытанием, да ктомуже и вся службы на господьския двунадесятыя праздники просмотрити, стихеры и славники, и ирмосы и каноны, богомудрых творцов гранесия, да научатся от тех всех и громогласно с ними же всеми святыми согласно исповедят в Троице единаго Бога, а не три и не четыре, и един образ трисиянен, а не три образы трисиянны, и един Бог трисоставен, а не три трисоставны Боги, и несть девяти лиц во Святей Троице, но три токмо: Отец, и Сын и Слово, [4] и Дух Святый-Параклит, и в трех сих лицех безначалныя Святыя Троицы едино существо и естество, а три существа глаголати нечестно есть и богомерско [5], единосущна бо есть Святая Троица, а не трисущна, и не трипрестолна, а не токмо четырепрестолна, но единопрестолна есть, и сопрестолна: един престол небо имать, — идеже бо Отец, ту и Сын и Слово, ту и Дух Свят, а не растоящо трисветлое Божество никакоже [6], и местными престолы не описуется, и во едином месте небеси не затворяется, не заключается. Не обымается местом Бог, необымен бо есть и невместим всей твари, но везде сый Отец, везде сый Сын, везде сый и Дух Святый невидимо и непостижимо всякому созданному уму. По составу же свойства своего и неотлучнаго собьства, и коеждо лице Святыя Троицы глаголется и есть Бог и Господь, и Царь, и Создатель, и Вседержитель, и образ, и зрак неописанный. Сын же Слово и Дух Святый от Бога Отца посылается присно, идеже благоволи Отец, и Сын от Духа посылается, и Дух Свят Сыном посылается от Отца всегда и везде, един Отец не посылается ни от Сына, ни от Духа Святаго нигдеже: понеже начало и конец и источник — Сыну рождением, а Духу Святому исхождением. И тако есть Сын Слово во Отце и Дух Святый яко свет и луча в солнцы, и яко заря во свете, по святых писанию, — в такой близости, тако совокупно, тако соединьшеся друг другу, и друг в друзе вмещение имут неслиятелне и непреступне. И не прелагается Отец в Сына, ни Сын в Отца, ни Дух Святый в Сына и Отца не пременяется и Сыном не называется и Отцем, такоже бо и Сын Отцем, и Отец Сыном не нарицается, но Отец убо (Отец), Сын же Сын, Дух же Дух Свят. А четвертаго лица и Бога несть во Святей Троице, ни по вочеловечении Христове, паче же до воплощения его; но Троица Святая присно есть Троица, — и до воплощения Сына Божия Троица бе преже век, и по воплощении его Троица есть непреложна, Бог наш трисоставный единый. И во Христе убо Сыне Божии, Господе нашем и Создателе, самое то есть существо и Божество тоже, еже и во Отце его безначалном и во Святем Дусе его сопрестольнем: понеже не ин бо кто, но сам той единородный Сын Слово Божие, един сый от Святыя Троица, воплотися нашего ради спасения, той сам превечный Сын и Бог собою прииде с небес на землю нагою своею ипостасию и вселися во чрево Пресвятыя Девы Марии, весь невместимый, и в плоть оболкся одушевленну в ней без семени; и еже бо бе пребысть, и еже не бе прият; и рождься от нея неизреченно сугуб, сиречь совершен Бог, совершен человек; и воплотися бо, а от Отца на небеси не отлучися, но горе и доле весь бе. О сошествии же Божии сице научает писание: не тако бо сходит с небес, на землю посылается, Сын Божий, или Дух Свят, якоже ангел. Ангел бо местом описуется, сиречь егда посылается на землю, тогда уже на небеси несть его, и паки егда взыдет от земли на небо, на земли уже тогда не обретается; Бог же, аще и сходит, но местом не описуется, сиречь с места на место не преходит, но везде весь бывает, идеже хощет; якоже луча от солнца сходит на землю, не отсекается от солнца, тако и Сын Слово сниде не отлучься Отца, такожде и Дух Святый сходит неотлучно, понеже бо равносилен есть Отцу и Сыну и единосущен. И сего ради писание оно глаголет о Сыне Божии-Слове, Исусе Христе: весь бе в нижных и вышних никакоже отступль, неописанное Слово: схождение бо божественное не местно бысть прехождение. И инде: отча недра не оставль сошед на землю, Христе Боже. Инде же: Слово воплощается, а от Отца не отлучается. И прочая таковая безчисленная писания есть во всех книгах, пачеже в канонах октайных, и в минеях мученичных, по вся дни [7] чтомых в церкви, во многих богородичных стихах, и во ирмосах 9-й песни поется, яко Пресвятая Богородица Мария самого Творца и Создателя вся твари роди, сущаго Бога Слова, единаго от Святыя Троицы, и невместимаго вмести, и неприступный огнь Божества приемши во чрево свое, и чрево ея пространнее небес и земли содела Христос, и ложесна ея престол сотвори и полату себе (занеже небеса и земля не вмещают божественнаго существа Сына Божия за безмерное величество его, а в малом чреве ея изволи Бог-Слово вселитися весь сам, а не малою частию, но весь во святем чреве ея богоматернем обита), и всю тварь содержащаго на руках своих поноси она, Богомати, и млеком питала есть манием питающаго вселенную всю, и безлетнаго младенца пеленами пови, повивающаго море мглою. И сия вся (и) иная многая словеса подобная сим глаголются во святых книгах о Христе Бозе и о Богородице похвальная, самого ради в нем существа Божия, самыя ради ипостаси невидимыя в плоти его, Слова Божия, Исус Христа, и яко Пречистая Дева Богородица самую ипостась Сына Божия роди, облеченна в плоть от нея, а не слияние некое от сыновни тоя ипостаси, по оных братии зломудрию новому и нашего протопопа Аввакума, такоже и не благодать, или славу некую от Божества, но самого Бога Слова лице роди во двою естеству, сиречь Бога и человека. Се есть истинна о вочеловечении Христа Бога моего. Да ксему прочти слово святаго Ефрема Сирина, иже в книге его, на Преображение Христово, — и в Прологу положено оно на праздник той, — и узнают, яко самое есть существо и Божество во Христе Исусе, Господе нашем, и спасутся от прелести. А о сошествии в ад, о воскресении Христове много научает Евангелие Христово, и Петр Апостол в Деянии, пачеже святый Дамаскин Иоанн во Октаи, во всех осми гласах, по вся воскресныя дни, в стихерах и канонех, яко во аде бысть Христос до воскресения своего с душею единою три дни и три нощи, по словеси своему, якоже Иона в ките, и во гробе с плотию толико же лежа, погребен бе; а не после востания от гроба сходил с плотию, — никакоже. О том же и Триодь Цветная много научает зело в стихерах и канонех многих, изряднее же в суботу великую на утрени, в припевках надгробнаго пения на Блажени непорочни, и в каноне и синоксаре том нарочном в суботу великую ясно сказует, яко с разделшеюся душею смертию от телесе сходи Слово Божие во ад. И что ино явнее сего писания о той тайне? Вси вемы, яко до востания Христова от гроба разделена бе душа Христова от тела его пречистаго, и в воскресении уже паки совокупися. И еже бо воста, или воскресе от гроба Христос. един се глогол есть, а на двое глаголется в книгах. Едино бо воскресение Христово, а не два. И мнози святии пишут в словах своих на страстной неделе о том, — Евсевии Самосадский, и Златоуст, и Григорий Селунскии, и Епифаний Кипрский, яко со креста Христос сниде во ад с душею единою и разори адово царство до востания, и с собою вся воскреси купно, а не после. А протопоп Аввакум востания Христова от гроба не называет воскресением, но востанием токмо, а воскрес, глаголет, как изо ада вышел, а до востания душа его в руках Отчих бысть на небеси: тамо, глаголет, ходила к Богу Отцу, и кровь Христову гостинца носила и на жидов била челом, еже они Христа убили напрасно. И се его, господина Аввакума, толкование свидетельствуйте, — согласно ли со святыми отцы. Зде он тако толкует, пряся с нами, Аввакум; такоже ли пиша глаголет? — невемы [8]. Аз же сего не приемлю. А по воскресении своем вознесся Христос Сын Божий на небеса и седе одесную Отца, а не во Отца. То по страсти гневной лжет на мя Аввакум, бутто аз тако исповедую, еже возшед Христос на небо и седе во Отце. Не с ним у мене и слово бысть о том, но с попом Лазарем. Помышлял он, Лазарь, и глаголал со мною плотским смыслом, — чаял по вочеловечении седение Христово одесную Отца, на иконах пишется, по человекообразию Отчее лице, Христово же по бытии, а Дух Святый голубиным образом посреде их, а не ошуюю Отца, ни Сына. А он, Лазарь поп, часто пряся со мною, вопит, глаголя: Троица рядком седит, — Сын одесную, а Дух Святый ошуюю Отца на небеси на разных престолах, — яко царь з детми седит Бог Отец, — а Христос на четвертом престоле особном седит пред Отцем небесным! И Аввакум от него приял той злый толк, еже четверити Троицу трисвятую. Аз же многажды ему, клеврету своему Лазарю, возбранял о том плотском мудровании его, яко нечестиво есть тако мудрствовати о Святей Троице, и на иконах бо три лица пишутся, а не четыре, — и пишется плоть, а не Божество, Божество же местом и качеством не описуется нигдеже. И Бог Отец и Дух Святый плоти не имут никакия, но един Сын имать. И вемы о нем, Сыне Божии, Исусе Христе, и веруем, яко есть одесную Отца седит, по писанию, по приятии плоти; а како седит? никтоже весть, — не почеловечески бо, никакоже, — и сами ангельстии чинове не могут разумети и сказати о том непостижимом тайньстве. Понеже бо и сниде на землю единородный Сын Божий, един сый от Святыя Троицы, не истощи тройческаго числа, и паки взыти со восприятием, не пре(и)ложи к тройческому числу четвертаго, но таяжде Сыновня ипостась и со восприятием в тех же уставех тройческих есть и славится в Троице от всея твари. Како же сия имеются? — ни един созданный ум вместити сего может. Древле преподобный Иоанн Лествечник много молился и трудился о том, хотя знати, како бе Христос преже воплощения и како есть по воплощении: зане смущаем бе святый оными писаньми, яко глаголют Христа седяща одесную Бога Отца. Стефан же первомученик виде его стояща одесную Бога. И повелением Божиим прииде ко святому ангел и показуяся ему ово седящ, ово стоящ. Святый же вопроси его, — рече: како бе Господь преже приятия плоти и по восприятии? Ангел же отвеща ему: и мы не знаем о том; не стужай много о сем, Иоанне! И аще святии ангели не могут того таинства достизати: а нам, кальным человеком, и паче не подобает о том своемудрием ложным испытовати, но токмо веровати право по писанием святых. Такоже бо и Дух Святый сам сниде существенне на Апостолы; точию в них вселися не существом, но благодатию даров, и не существом является человеком, но схождением преобразуется по вместному виду, да не умрет человек видя. Существом же везде бывает Бог, и есть невидимо то и непостижимо всем. И не токмо Бог, Святая Троица, не существом является комуждо, хотя избранным своим, но и ангел и бес не своим существом является, яков есть, человеком, но мечтательными плотскими, человеческими, и птичьими, и звериными зраки. И сам ту глаголет [9] бес, или ангел, к кому чесо ради прислан бывает от Бога; а не мечта и не стень [10] глаголет, но существо. Тако и Бог являшеся и глаголаше многочастне и многообразне пророком древле, и не мечта же ту глаголаше, и не ино что безсловесное, но самое Божие существо словесное. И якоже тогда: и ныне тако бывает Божие действо и явление. Якоже царь кто благий, хотя нища кого посетити и беседовати с ним о полезных, тогда отлагаем [11] свою багряницу и венец драгий, и облечется в нищия ризы, всю славу свою ту скрывает, и не на колеснице, но пеш приходит, и слуг не поемлет, но един сам с нищим беседует, да не устрашит нищаго славою своею: тако и Бог много паче творит премудростию своею, и закрывая свое неприступное существо вещным огнем или облаком, и человеческим мечтательным телом облачашеся до воплощения и являшеся, сходя, рабом своим пророком и святым, и глаголаше с ними до закона и в законе. И во благодати паче, егда уже воплотися и облечеся в нищетную плоть нашу истинно, а не мечтанием уже, и самоличне беседоваше Апостолом, яко сквозе завесу — плоть свою, и прочим всем. И како глаголют неции неразумнии: не сходит само Божество и существо с неба на землю, не возде есть Бог существом? Зело буе се и зловерно. Ум наш человечь тварь Божия малейшая есть, и страстен есть и грешен; но и той везде ходит и в мегновении ока вся оптицает, долная и горняя, не существом же своим, но мечтанием помысленнаго [12]. О сем писано в книге Зерцале киевских святых отец, в нем же душа с плотию беседует. Бог же един везде существом. Сице пишут святии отцы, знающии Бога. Кое не существом везде, — тако и глаголют, уча; а кое везде есть существом, — тако они исповедуют, наказуя нас. Понеже ум наш тварь, и немощен и не всесилен; Бог же творец всея твари, и той мощен и всесилен есть, и везде всяко вся может творити, елика хощет. Нам же не подобает нашими помыслами мерити Божиих дел, по святому Устину Философу, да не вринут нас во многое неверие и зловерие, но надеятися и уповати всем сердцем и душею, яко вся Богу возможна суть.
