Уильям Джеймс - Многообразие религиозного опыта
Усиление за последние пятьдесят лет так называемого либерального течения в христианстве может быть рассматриваемо без всякой натяжки, как победа в церковной среде душевного здоровья над болезнетворными началами, какими пропитана старая теология с ее представлениями о пламени адовом. Теперь существуют целые религиозные конгрегации, проповедники которых не только не поощряют в нас сознания нашей греховности, но скорее ставят своей задачей полное искоренение его. Они игнорируют или даже прямо отрицают вечную кару и настаивают на высшем достоинстве человека, как прежде настаивали на его порочности. В их глазах постоянная забота христианина старого типа о спасении своей души есть нечто болезненное и достойное порицания, а не похвал; жизнерадостное, бодрое настроение, которое нашим прадедам казалось бы греховным, становится для них идеалом христианской нравственности. Я не касаюсь того, правы ли они или нет, — я только указываю на происшедшую перемену.
Люди, о которых я говорю, сохранили еще внешнюю принадлежность к христианству, несмотря на свое отвращение к преобладающим в его теологии пессимистическим элементам. Но в той "эволюционной теории", которая за последние двадцать пять лет так стремительно овладела Европой и Америкой, мы видим основоположение новой религии Природы, уже окончательно вытеснившей христианское учение из умов значительной части нашего поколения. Идея мировой эволюции сама собой приводит к учению о всеобщем совершенствовании и прогрессе, которое так полно удовлетворяет религиозные потребности душевно здоровых людей, что кажется, будто оно нарочно для них создано. «Эволюционизм» действительно истолковывается в этом оптимистическом смысле и служит заменой религии для многих из наших современников, которые либо не получили научного образования, либо имели склонность читать популярные научные сочинения, и которые чувствовали уже внутреннее недовольство ортодоксальным христианским учением. Так как примеры убедительнее, чем рассуждения, то я приведу ответ, полученный на вопросы проф. Старбэка. Душевное настроение автора этого документа с некоторой натяжкой может быть названо религией, так как оно представляет его реагирование на сущность мира в его целом; сознательное и продуманное, оно служит крепкой связью между ним и его идеалами. Думаю, что вы узнаете в авторе знакомый тип толстокожего, но в сущности безобидного человека, который довольно часто встречается в наше время.
"Вопрос:Что Вы понимаете под словом религия?
Ответ: Ничего. И я не вижу, чтобы это слово имело какой-нибудь смысл для других; это слово мне кажется совершенно ненужным. Мне шестьдесят семь лет, я жил пятьдесят лет в городе, сорок пять лет занимаюсь разными делами — из этого следует, что у меня есть некоторый жизненный опыт; и я пришел к заключению относительно мужчин и женщин, что в общем самыми религиозными и благочестивыми из них бывают те, у которых недостает прямоты характера и непосредственной нравственности. Лучшие из людей не ходят в церковь и не имеют религиозных верований. Молитвы, псалмы, отпущения грехов, все это заставляет нас рассчитывать на сверхъестественные силы в то время, как мы должны полагаться лишь на самих себя. Что касается Бога, я в Него абсолютно не верю. Идея Бога — продукт невежества, страха и отсутствия элементарных знаний природы. Если бы мне пришлось умереть теперь, когда дух и тело мои для моего возраста еще очень крепки и здоровы, я хотел бы умереть, слушая прекрасную музыку или занимаясь спортом, одним словом, наслаждаясь от всего сердца каким-нибудь разумным развлечением. Мы умираем так же, как останавливаются часы; как в том, так и в другом случае не может быть речи о бессмертии.
В. — Какие идеи являются у Вас при словах: Бог, небо, ангел и т. д.?
О. — Совершенно никаких. Я человек без религии. Эти слова для меня — сущий вздор.
В. — Можете ли Вы отметить в Вашей жизни какое-нибудь событие, которое казалось бы Вам провиденциaльным?
О. — Ни одного. Таких таинственных влияний не существует. Достаточно наблюдать факты и знать научные законы, чтобы в этом убедиться.
В. — Что сильнее всего действует на Ваши чувства?
О. — Веселые, бодрые песни и такая же музыка, но не духовная, не оратории. Я люблю Вальтер-Скотта, Бернса, Байрона, Лонгфелло, особенно Шекспира. Из песен я люблю "Сияющее звездами знамя", «Америку» (американские национальные песни), также Марсельезу и вообще все нравственные и подбодряющие вещи, а ханжеских гимнов не выношу. Я очень наслаждаюсь природой, особенно в хорошую погоду, и до последних лет я проводил в деревне каждое воскресенье. Без всякой усталости я прохожу двенадцать миль пешком. На велосипеде я проезжал и сорок, и пятьдесят миль. Теперь я оставил велосипед. В церковь я никогда не хожу, но присутствую на собеседованиях, когда они интересны. Мысли мои всегда были здравы, и я всегда доволен, когда чуждый всяких сомнений и страхов, я вижу вещи такими, каковы они есть, стараясь удержать душевное равновесие; и это в моих глазах самый глубокий из всех законов. Человек — животное, способное к прогрессу. Я убежден, что он достигнет через тысячу лет высшего состояния.
В, — Каковы Ваши представления о грехе?
О. — Грех кажется мне особого рода поведением или чем-то вроде болезни, которая происходит оттого, что человек недостаточно развит. Чем больше сокрушаться над этой болезнью, тем больше она увеличивается. Мы должны верить, что через миллион лет равновесие, справедливость, порядок материальной и духовной жизни будут так хорошо установлены и организованы, что ни у кого не будет понятия о грехе.
В. — Какой у Вас темперамент?
О. — Нервный, повышенно возбудимый в физической и умственной сфере. Мне жаль, что нужно часть жизни отдавать сну.
Если мы захотим познать разбитое и отягченное горем сердце, мы, конечно, не обратимся к этому самодовольному человеку. Полное удовлетворение, какое он находит в конечном, дает ему что-то вроде черепашьей брони, которая разъединяет его с бесконечным и защищает от всякой скорби. Он являет собою великолепный пример оптимизма, питающегося популярным знанием.
Лекция V РЕЛИГИЯ ДУШЕВНОГО ЗДОРОВЬЯ (окончание)
Другое течение в области религии душевного здоровья по-моему гораздо важнее и интереснее того, которое выросло из естественных наук. Я имею в виду, недавно возникшее и уже сильно распространенное по всей Америке движение; не знаю, какую почву для развития оно встретило в Англии, но у нас размеры его увеличиваются с каждым днем. Для того, чтобы иметь удобный термин, я назову его "движением духовного врачевания".[44] На почве этой "Новой Мысли", — таково другое название, которым само себя обозначает это течение, выросло уже много сект, но все они в своих главных чертах так похожи одна на другую, что для моей непосредственной цели можно пренебречь их различиями. Мое описание этого движения не преследует никаких апологетических целей. Это учение и с теоретической, и с практической стороны является оптимистическим представлением о жизни. В своем развитии в течение последней четверти века оно впитало в себя ряд таких элементов, что теперь в нем следует признать значительную религиозную силу. Это движение достигло уже той стадии, когда спрос на его литературу так велик, что вызвал ряд подделок, механически производимых для рынка, — явление, которое, думается мне, не может иметь места, когда религия еще не вышла из зачаточного состояния.
Источниками учения о Духовном врачевании были: Четыре Евангелия, Эмерсонианство, или трансцендентализм новой Англии, Берклеевский идеализм, спиритизм с его учением о «законе», "прогрессе" и «развитии»; затем тот оптимистический популярно-научный эволюционизм, о котором я недавно упоминал; наконец, сюда внес свою лепту и индуизм. Но самой характерной чертой этого движения является непосредственное вдохновение. Основатели этой религии обладали интуитивною верой во всеспасительную силу состояний душевного здоровья, как такового, — в победную силу мужества, надежды, доверия и, соответственно с этим, презирали сомнения, страх, страдания и вообще все патологические душевные состояния.[45] Их вера была подкреплена практическим опытом их последователей; опыт этот представляет теперь внушительные итоги.
Слепым возвращалось зрение, хромым — способность ходить, безнадежно больные становились совершенно здоровыми. Не менее замечательны были результаты в духовной области. Оказался возможным полный переход к состояниям душевного здоровья для тех, кто никогда не предполагал, что обладает этой возможностью; было много случаев возрождения личности, и радость была возвращена многим семьям. Косвенное влияние этого учения огромно. Доктрина духовного врачевания так насытила воздух, что чувствуешь ее веяния в самых широких кругах. Постоянно слышишь о "Евангелии Отдохновения", слышишь клич: "Не страдайте", узнаешь о людях, которые, одеваясь по утрам, повторяют как лозунг своего дня: "Молодость, здоровье, бодрость!" Во многих домах запрещены жалобы на дурную погоду, и все растет число людей считающих неприличным говорить о неприятных ощущениях, недомоганиях и болезнях. Такое влияние этого движения на общественное мнение должно быть признано достаточно благодетельным, даже если бы мы не знали более поразительных случаев действия этого учения. А их так много, что можно забыть все те неудачи, те случаи самообмана, которые имели место в этом движении (ведь ничто человеческое не может быть свободно от ошибок); можно простить неприятные свойства доброй половины литературы "духовного врачевания", поражающей таким фантастическим оптимизмом и такой неопределенностью и туманностью, что человек с точным и дисциплинированным умом почти не в состоянии ее читать.
