Валентин Асмус - Лекции по истории Церкви
О крещении готов я уже говорил, оно связано с деятельностью миссионера Вульфилы, который тоже происходил из христианской семьи и попал к готам в рабство. Поначалу этот процесс становления наций в единой христианской Церкви имел целиком положительное значение, потому что создание национальных культур помогало лучшему усвоению содержания христианской веры различными народами. И впоследствии, мы знаем, Восточная христианская Церковь никогда не отказывалась от принципа национальных культур. Она не знала того имперского комплекса культурного превосходства, который сложился в Западной Церкви. В Западной Церкви, правда, значительно позже, было сформулировано учение (не ставшее, впрочем, официальным), о том, что есть только три священных языка: еврейский (который и не имел уже в ту пору никакого практического значения), а также латинский и греческий. Согласно этому учению и богослужение, и богослужебный текст Священного Писания допустимы только на этих языках. На Востоке, при всем преобладании в Церкви греческого элемента, такой доктрины никогда не возникало. Но уже в V в. мы видим, этот процесс христианского возрождения наций начинает сказываться и отрицательными сторонами, появляется национальный сепаратизм, который соединяется с еретическим учением. Это произошло на примере несторианства, но если отпадение несториан было все-таки явлением довольно частным, то уже через несколько десятилетий произошло гораздо более страшное церковное разделение, которое связано с событиями, последовавшими непосредственно за III Вселенским Собором.
Св. Кирилл Александрийский умер в 444 году. Вообще говоря, в первой половине 40-х годов V в. происходит смена поколений, приходят новые люди, которые возглавляют главнейшие кафедры. Преемником св. Кирилла на Александрийской архиепископской кафедре становится его племянник Диоскор. Вообще в Египте замещение Александрийской кафедры совершалось по династическому принципу — место умершего архиепископа занимал его племянник, который уже загодя готовился к этому служению (так, сам св. Кирилл был племянником еп. Феофила). В церковно-политическом отношении Диоскора можно считать продолжателем дела св. Кирилла, но он не обладал очень многими достоинствами своего дяди. Прежде всего он не был таким богословом, можно сказать не был богословом вовсе и, кроме того, если св. Кирилла отличала определенная властность, то у Диоскора властность переходила в самый настоящий авторитаризм, который ни с чем не хотел считаться. Новое столкновение Александрии с Константинополем произошло по поводу учения, которое начал распространять один из весьма уважаемых константинопольских монахов, настоятель одного из столичных монастырей, архимандрит Евтихий. Этот Евтихий в богословии был, как он сам считал последователем св. Кирилла. Однако, незаметно для себя, пришел к таким выводам, с которыми сам святитель ни в коем случае не согласился бы. Односторонне раскрывая формулу св. Кирилла о единой природе Бога-Слова воплощенного (я вам уже говорил, что она не принадлежит самому св. Кириллу, и в творениях его эта заимствованная им формула уравновешивается высказываниями, в которых он признает реальность двух природ во Христе). Евтихий делает такие выводы: во Христе человечество растворяется в Божестве, как капля меда в океане. Евтихий не отрицает, что человеческая природа сохраняется во Христе, но подобно тому, как капля меда, растворившись в океане, становится совершенно неощутимой, так, по его представлениям, человечество во Христе полностью претворяется в Божество. Это учение уважаемого константинопольского архимандрита, который имел очень большое влияние при дворе, встретило противодействие со стороны константинопольского патриарха, святого Флавиана. Св. Флавиан созвал собор, на котором осудил Евтихия. Осуждение это одобрил римский папа, святой Лев Великий. По поводу учения Евтихия папа Лев составил изложение веры, которое называется «Томос (свиток) к Флавиану» — оно адресовано константинопольскому архиепископу и предлагается ему как правильное и окончательное изложение православной христологии.
Низложенный и осужденный Евтихий апеллировал к тому же римскому папе, кроме того, он апеллировал в Александрию, где в связи с характером своего богословия совершенно обоснованно рассчитывал встретить поддержку. И, естественно, он апеллировал и к императору. Феодосий II повелел созвать Вселенский Собор. Как я уже говорил, император отличался слабоволием, и полностью отказался от влияния на дела Собора. Председательствовать на нем он предоставил никому иному, как Диоскору Александрийскому. Этим, конечно, исход Собора был предрешен. Собор открылся в 449 г. в том же городе, где проходил III Вселенский Собор, т. е. в Ефесе. Диоскор создал на нем обстановку настоящего морального террора. Естественно, Евтихий был восстановлен, Флавиан Константинопольский низложен и отправлен в ссылку; очень скоро, по пути в ссылку, святитель Флавиан скончался. Было объявлено о низложении некоторых других иерархов, неугодных Диоскору. Противники Диоскора называли серию расправ с неугодными «человекоубийством» в фигуральном смысле — до человекоубийства в смысле буквальном там все-таки не доходило, хотя ситуация была бурной, и Диоскор все время, так сказать, бряцал оружием и угрожал самыми суровыми расправами. Римские легаты, которые присутствовали на Ефесском Соборе, не могли принимать в нем реального участия, поскольку они не знали греческого языка, однако они все-таки заявили по поводу его деяний свой протест и покинули Ефес, не подписав никаких соборных определений. Очень скоро папа св. Лев Великий назвал этот Собор «разбойничеством», и под этим названием Собор и вошел в историю, он так и называется «разбойничий собор», или «Ефесское разбойничество» 499 г.
Диоскор одержал решительную победу во всей Восточной Церкви, он назначил епископов в Константинополь и в Антиохию, в то время как иерусалимский архиепископ св. Ювеналий уже был на его стороне. Таким образом, мы видим, что все четыре восточных патриархата оказались как бы заодно и поддерживали, по крайней мере в лице своих предстоятелей, «разбойничий собор».
Меньше чем через год после Ефесского разбойничьего собора, император Феодосий II внезапно скончался в результате неудачного падения с лошади, и это в корне изменило положение дел. К власти пришла сестра императора, святая Пульхерия, которая не была согласна со своим братом в вопросах церковной политики. Поскольку, по понятиям того времени, женщина не могла править государством, святая Пульхерия избрала себе мужем одного из сенаторов, Маркиана, который и стал императором. Фактически они правили вместе, и у святого Маркиана сразу появилась мысль созвать Вселенский Собор. Началась переписка по этому поводу — в частности, с папой Львом, у римского папы св. Льва были свои причины не желать нового Собора — с одной стороны он опасался, что дело окончится тем же, что и на Соборе 449 г., поскольку все патриархаты, кроме Римского, были в руках сторонников Диоскора. С другой стороны у папы было очень сильное и определенное сознание своего примата (первенства) во всей Вселенской Церкви. Папа считал, что если он высказался по вопросу вероучения (как он это сделал в своем «Томосе к Флавиану»), то всем остальным епископам остается для подтверждения своего православия только подписаться под его определением. Но на Востоке были совсем другие представления о церковной жизни, об управлении Церковью и т. п., там считали, что Собор необходим, тем более что нужно было отменить решение Ефесского Собора, который хоть и был разбойничьим, однако формально считался законным, как созванный и одобренный императором. Так что, несмотря на нежелание Льва Великого Собор все-таки состоялся. Местом его проведения хотели сделать город Никею, с которым связывались славные воспоминания о I Вселенском Соборе, но потом решили избрать другой город — Халкидон, который был гораздо ближе, чем Никея, к Константинополю (он располагался на азиатском берегу Босфора прямо против столицы). Такая близость к Константинополю позволяла Собору постоянно сноситься с императором. Император Маркиан, в отличие от своего предшественника Феодосия II, не хотел упускать Собор из-под своего контроля. Если на Ефесском Соборе 449 г. председательствовал Диоскор, то на Соборе Халкидонском председательствовали почти на всех сессиях представители императора — их было 19, и они обеспечивали работу Собора в нужном направлении.
От двух предшествующих Соборов, — III Вселенского, а также Ефесского разбойничьего, — IV Вселенский Собор отличается очень хорошей организацией, которая стала возможной исключительно благодаря императорскому контролю. Халкидонский Собор состоялся в 451 г. Он имел 11 рабочих дней, в некоторые из этих дней проходила не одна, а две сессии, и почти на всех заседаниях Собора, кроме двух, председательствовали, как было сказано, императорские представители. Только на одном из заседаний, когда обсуждался заранее решенный вопрос об осуждении Диоскора, председательство предоставили легатам римского папы, и еще на одном из заседаний председательствовал сам император Маркиан. Когда Собор открылся, его участники были рассажены в церкви св. Евфимии в два ряда: с одной стороны — римские легаты и те, кто к ним примыкал, с другой — главы Восточных церквей: Диоскор, а также епископы Константинопольский, Антиохийский и Иерусалимский. Во главе Собора сидели императорские представители, как председатели Собора. Сразу же после окончания первого заседания римские легаты потребовали, чтобы Диоскор был немедленно переведен в число подследственных и лишен права участвовать в Соборе наряду с другими участниками. Это требование было удовлетворено, Диоскора перевели с его места в ряду других епископов на место в середине собрания, которое предназначалось для подсудимых. На последующие заседания он не явился, и в силу этого был заочно осужден, причем осужден (это важно отметить) не как еретик, но как нарушитель церковных канонов. Дело в том, что в богословском отношении подавляющее большинство участников Собора были последователями св. Кирилла Александрийского. Именно поэтому очень многие из них всего два года назад поддержали и деяния Диоскора на Ефесском Соборе 449 г. Так что Собору предстояла нелегкая задача: он должен был дать определение веры, лишенное какой бы то ни было односторонности. Была односторонность у некоторых последователей Антиохийской богословской школы, которая вылилась в ересь несторианства, но была также односторонность и у многих последователей богословия св. Кирилла, как мы это видели на примере архимандрита Евтихия.
