Евгений Торчинов - Даосизм. Опыт историко-религиоведческого описания
В процессе “внутренней” алхимии эти “три семьи” соединяются, став триединой пневмой бессмертного зародыша (“истинная пневма”, чжэнь ци). Созревание зародыша уподобляется Чжан Бодуанем созреванию плода в материнском лоне—отсюда и упоминание о десяти лунных месяцах “беременности”.
В результате соотношение 3:5 стало рассматриваться в алхимии как ключ к “тайным” методам обретения бессмертия: оно определяет ритм дыхания при упражнении “тай хэ” (“великая гармония”) и цикл увеличения или уменьшения огня в процессе нагревания эликсира.
Интересно, что нумерологический подход отразился и в самой структуре текстов по методологии алхимии: они часто содержат нумерологически значимое число стихов, строк; отдельные иероглифы употребляются в определенной позиции и т. д. (подробнее см. Торчинов Е. А., 1983; он же, 1988, с. 214).
С проблемой нумерологии как методологии алхимии тесно связано и использование календарной символики: поскольку алхимический цикл соотносился (моделировал) с природными циклами, то естественно его уподобление году, а его отдельных фаз — месяцам и сезонам, в свою очередь соотносимым с графическими символами “Канона перемен”. Рассмотрим, например, происхождение числа 4320 — количество лет, необходимых для “естественного” созревания эликсира, которому в алхимическом процессе приравнивается редуцированный год — 360 дней. В качестве источника используем алхимический раздел “Юнь цзи ци цянь” (цзюань 70). Логика текста такова: в году 360 дней, в месяце 360 часов (китайский час, “стража”, равен двум европейским); вместе с тем в каждом месяце, состоящем, из 30 дней и 360 часов, можно каждый день разделить надвое: на дневное и ночное время. Это дает число 60, соответствующее числу гексаграмм (за вычетом четырех фундаментальных и 'порождающих—субстанциальных, ти: цянь и кунь и функциональных, юн: ли и кань). 360 черт этих гексаграмм (60 X 6) соответствуют числу дней в году.
Далее, в пяти днях 60 часов, что уподобляет эту “пятидневку” месяцу с его 60 днями и ночами. Месяцу же по тем же причинам подобны и два с половиной дня с их 30 часами' (по числу дней в месяце). Каждый день и каждая ночь соответствуют одной гексаграмме, 360 совокупных черт которой являют образ года, представляющего собой, таким образом, полный цикл гексаграмм. И, наконец, 15 дней месяца (от новолуния до полнолуния и наоборот) соответствуют половине часов в двух с половиной сутках (т. е. 15). Эта цепь соответствий переносится, далее на циклические знаки. В результате получается, что год начинается с гексаграммы “фу” (первая, нижняя черта ян, остальные — инь), его середина соответствует “цянь” (все черты—ян), вторая половина (с солнцестояния летом) начинается с гексаграммы “гоу” (первая черта инь, остальные—ян) и заканчивается перед зимним солнцестоянием гексаграммой “кунь” (все черты—инь). Остальные гексаграммы располагаются в промежутках между этими. За время года солнце проходит через двенадцать зодиакальных созвездий, соотносимых с циклическими знаками, гексаграммами, их чертами и т. д. С 360 чертами гексаграмм соотносятся и 360 градусов небосвода. И это число (360) объявляется “числом превращений Неба и Земли, рождения и формирования всего сущего” (тянь ди бянь хуа, вань у шэн чэн чжи шу). Но в 360 днях года содержится 4320 часов. При уподоблении каждого часа году получается 4320 лет — полный круговорот пневмы ци в универсуме. В алхимической же модели мира процесс сжимается до 4320 часов, т. е. до года. Но и этот год может интерпретироваться символически как один алхимический цикл (реально занимаемое им при этом время может игнорироваться), различные фазы которого будут приравниваться к месяцам, двум с половиной суткам, пятнадцати дням до и после полнолуния (в свою очередь истолковываемому алхимически) и т. д., а все это, в свою очередь, описывается в терминах гексаграмм и их черт.
Во “внутренней” алхимии та же самая календарная символика переносится на циркуляцию ци в микрокосме организма в процессе практики “нэй дань”. Обратимся вновь к “Учжэнь пянь” (стих 18-й второй части, или 34-й лри сквозной нумерации): “Только лишь половина диска луны озарила весь горизонт, сразу же слышен отчетливо стал стон дракона и тигра свист. Как прекрасно в этот чудесный час усердно свершать два к восьми. Тогда в одночасье в стражу “чэнь” созданье внутреннего эликсира завершится”.
Согласно традиционному китайскому календарю в каждом месяце выделялось два периода по восемь дней в каждом, так называемые “сянь” (досл. “тетива лука”, имеется в виду форма лунного серпа). Это первые и последние восемь дней месяца. Первый имеет природу ян (луна растет), второй—инь. Между двумя “сянь” находится промежуток, когда луна имеет вид половины полного диска (или близкий к нему). Он соотносится со временем равновесия, гармонии инь и ян (ср. там же, стих 29/45: “В пятнадцатый день восьмого месяца жаба (т. е. луна. — Е. Т.} вверху ярко сияет”).
Следовательно, в первой строке четверостишия Чжан Бо-дуань указывает, что эликсир следует выплавлять только при полном равновесии инь и ян: самка—тигр (инь-ци) зовет самца—дракона (ян-ци), и он тоже отвечает ей призывным криком.
Третья строка конкретизирует эту тему, говоря о соотношении 2:8 (количество лянов — унций в китайском цзине — фунте; важный алхимико-нумерологический символ). Здесь это и дважды взятые по восемь “унций” (8 частей ян и 8 частей инь), составляющих “фунт” (целую единицу) эликсира, и два “сянь” (8 дней ян и 8 дней инь). Общий смысл строки: пневмы инь и ян, необходимые для рождения “бессмертного зародыша”, должны быть взяты в равной пропорции, они равно важны для алхимика. Последняя строка завершает тему, заверяя адепта в успехе. Срок, указанный здесь, — стража “чэнь” (7–9 часов утра), равно как и пятый месяц года имеет также символический смысл: это время роста ян, его возмужание. Поэтому оно и выбрано Чжан Бодуанем для обозначения родившегося от соединения пневм зародыша будущего бессмертного тела, состоящего, однако, только из ян-ци. Образ двух “сянь” присутствовал, впрочем, уже у Вэй Бояна (см. Вэй Боян, 1937, с. 16).
Рассмотрим еще более красноречивый стих 29/45.
Он гласит: “В пятнадцатый день восьмой луны жаба вверху сияет. Это поистине время расцвета и полноты семени металла. Когда возникает одна линия ян, вновь к жизни придет “возвращение”. Тогда не медли и не тяни: время огня наступило”.
Данное четверостишие, как и большинство стихов “Глав о прозрении истины”, может (и должно) восприниматься на двух отличных, но связанных между собой уровнях. Казалось бы, четверостишие описывает определенные изменения в природе и полностью связано с внешним миром. Но последняя строка показывает, что предшествовавшие три строки следует понимать аллегорически.
Проанализируем первый, аллегорический, вровень стиха.
В 15-й день 8-го месяца по лунному календарю происходит традиционный китайский праздник “чжун цю”—“середина осени”. Понятно, что этот праздник, приходящийся на полнолуние, связан с луной, о чем и говорится в стихе (жаба — традиционный эпитет луны). Стихия, соответствующая осени, — металл.
В 15-й день 8-го месяца стихия металла обретает максимальное развитие. Но праздник “середина осени”—преддверие 9-го месяца, который обозначается гексаграммой с единственной сильной чертой (верхней) Т. е. это время угасания ян, его минимального присутствия в природе и одновременного залога того, что в день зимнего солнцестояния ситуация полностью изменится: вновь гексаграмма этого момента будет состоять из пяти слабых и одной сильной черты, но это уже будет нижняя, первая черта, признак начала роста ян.
Теперь можно перейти к действительному “эзотерическому” содержанию стиха.
Как уже говорилось, 15-й день 8-го месяца—период максимального развития стихии металла. Переходя от космологии к пневмам “внутренней” алхимии, отметим, что под днем середины осени понимается та фаза алхимического процесса, когда апостериорное инь-ци (триграмма кань) — т. е. “свинец” (металл) окажется в наивысшей точке развития. Т. е. здесь. речь идет о времени под циклическим знаком “гуй”, когда свинец следует использовать. Знак “гуй” (подробнее см. 7-й стих I части “У чжэнь пянь”) — последний из циклических знаков десятиричного набора. В алхимии символизирует минимальность ян в условиях доминирования инь. Но вместе с тем это и “сладкая роса” (гань лу}—плод соединения инь-ци и ян-ци в их “априорных” (Цянь и Кунь) формах (см. Е. А. Торчинов, 1988, с. 224–225).
Внутреннеалхимическое же “накаливание огнем” следует начинать позднее, когда сила ян достаточно разовьется, что маркируется гексаграммой “возвращение” (фу) с первой сильной чертой (зимнее солнцестояние). Делать это “осенью” в “полнолуние” — время господства “металла” — категорически нельзя. Интересно, что этот стих без какого-либо труда можно применить и к “внешней” алхимии, также оперирующей с овеществленными в металлах и минералах пневмами, что еще раз указывает на общность методологических оснований и “вай дань”, и “нэй дань”.
