Внутренний СССР - Сравнительное Богословие Книга 5
Кроме того, заметим, что наибольшее количество особо «вредных» и опасных животных, насекомых тварей, ядовитых растений, болезней, опасных стихий — приходится на регионы ведического Востока. Значит Бог посчитал необходимым усилить и даже «ожесточить» воздействие среды на людей, которые исторически займут именно эти экологические ниши. Но люди на определённом этапе оказались настолько психически слабы, что искусственно (духовно и материально) оградили себя от такого Языка Жизни. Видимо в других регионах люди, попадая в более комфортные географические условия — становились из поколения в поколение чувствительными к малейшим проявлениям разнообразных сил, не разделяя эти проявления на «хорошие» и «плохие».[85] Поэтому в таких регионах крайне вредоносных тварей оказалось меньше: усиление воздействия Свыше через среду на ощущающих жизнь людей не требовалось.
С того момента, как зороастризм охватил психики людей целой древней цивилизации — можно сказать началась первая массовая благообразная «зомбификация» населения,[86] пребывающего до этого момента в “свободном” «животно»-“зверином” состоянии психики. Неправильно будет рассматривать этот исторический этап — как какую-то сознательную агрессию касты местных жрецов против своего народа. Тем более неправильно рассматривать начало массовой «зомбификации» населения ведического Востока как козни «мировой закулисы» — самого крутого “жречества” глобальной ответственности. В данном случае «мировая закулиса» просто явилась свидетелем становления первой государственной религиозной системы такого вот дуалистического характера в иранском регионе. Другое дело, что «закулиса» впоследствии переняла “передовой” опыт «зомбификации» из зороастризма (об этом речь пойдет позже). Становление первого государства-цивилизации в древнем Иране пошло по такому вот объективно неправедному зыбкому пути.
“Жреческую” касту первого зороастрийского государства можно понять: «зомбированной» толпой, в которой преобладает «животно»-“звериный” тип психики, легче управлять, оберегая раннюю государственность от распада, а себя от потери властных “полномочий”. Действительно многое, дошедшее до нас в мифах из раннего зороастризма указывает на две крайности веры: неприятие неподчинения своей воле, доходящее до уничтожения неподчиняющихся объектов и необоснованная любовь к особо послушным и полезным объектам, беззаветно служащим и преданным зороастрийцам — вплоть до обожествления отдельных экземпляров. Самым выдающимся экземпляром-объектом такого поклонения в зороастризме является собака.[87] Но именно собака из всех животных лучше всего воспринимает дрессировку «условными рефлексами» — или по-другому, поддаётся «зомбификации». В зороастрийской системе ценностей «добро-зло» собака поставлена на уровень человека, а в некоторых случаях и выше.[88] Зороастрийские правила поведения и обряды, связанные с собаками — проникнуты “ностальгией”, которую можно выразить следующим образом: «вот если бы все люди были бы также преданны хозяину — как собака…». И эта проблема решалась зороастрийским “жречеством” по отношению к людям: другого способа организовать единство разрозненных племён “жречество”, видимо, не знало.
Собаку любили за беззаветную преданность и верность, её присутствие символизировало «уничтожение всего грязного, порочного, безнравственного»,[89] к тому же она съедала все остатки и отбросы пищи. Ещё в далёкой древности зороастрийцы верили, что пристальный, магнетический взгляд собаки обладает особым свойством. Оно заключалось в том, что взгляд собаки способен был, как полагали верующие, прогонять «насу» («злых духов», «демонов смерти»), осквернявших всё живое.
Последнее — выражение символического бессознательного алгоритма, принятого зороастрийской верой. За его «собачьей» символикой скрыто желание древних верующих и их “жрецов” — отгородиться «зомбирующими» программами («взглядом [на жизнь] собаки» — то есть «зомби») зороастрийской веры, обычаями и сопряжённой с этим магией от “неприятных” воздействий на них Языка Жизни, приписывая при этом “неприятные” воздействия злым духам, а не своему собственному несовершенству. Главный источник такого мировоззренческого подхода к трудностям Жизни — слабость и несовершенство психики древних людей индоиранского Востока (по отношению к идеалу Человечности) и одновременно с этим их амбициозность, честолюбие, связанные с желанием расширить границы властных возможностей, а также, историческая необходимость создания первых государственных образований (чисто социальная проблема). Впоследствии (исторически позже зороастризма) такого рода желание списать все жизненные неприятности на выдуманные «сверхъестественные» силы (а в монотеизме — на Бога), или на других людей, на иноверцев… — вошло во многие религиозные системы (библейскую, исторический ислам и другие). В общем извечное желание переложить ответственность за свои мысли и поступки на кого-то другого было и остаётся “естественным” приложением психической незрелости людей с глубокой древности. Только приписывание “неприятностей” богам и духам — возвышало людей в их же глазах: ведь дух считался сильнее любого человека. Но одновременно с этим люди “расписывались” в своей же слабости мировоззренчески одолеть “злые” эгрегоры-духи, которых они же сами и породили, а вера, “консервирующая” людской духовный прогресс (на стадии её религиозного оформления) только “помогала” им оставаться и дальше наедине со своими слабостями. Эта психическая особенность сохраняется и до наших дней у большинства людей и является своеобразным жизненным «тестом» на психическое совершенство (относительно идеала Человечности).
Именно с культом собаки связывался обычай «сагдид» — обязательное присутствие собаки при умирающем.[90] При умирающем присутствовала собака, которая у зороастрийцев является «священным животным». На этот счёт существуют разные предположения: одни ученые связывают этот обычай с мифологическим героем — царём Йимой, у которого были особые собаки с четырьмя глазами. Более рационалистические теории указывают на особый инстинкт собаки, предчувствующей последний вздох и последний удар сердца умирающего. По древнему обычаю, существующему и поныне, вокруг умирающего разбрасывали кусочки хлеба или клали их на его грудь, и собака съедала их. Если для этой цели в древности использовались собаки особой породы, то уже в XIX в. в городе Йезд (Иран), например, обычай «сагдид» выполняли уличные собаки. Только после того как собака съедала кусок хлеба, в помещении умершего, родственникам объявлялось о смерти их близкого.[91]
Но и среди “жрецов” был обряд посвящения, связанный с собачьей преданностью — преданностью вере и иерархии “жрецов”. Будущий «священнослужитель» должен был шесть раз совершить омовение особо приготовленным составом, 18 раз натереться песком, 5 раз обмыться водой. Затем он должен был повторять за служителем культа слова клятвенной формулы очищения и дотронуться до собаки, которая вела его к другому священнику, после чего он омывался «священной водой» и его оставляли в храме на 9 дней.
“Справедливость” восточного дуализма
Важнейшим аспектом восточного дуализма, который мы ещё не рассмотрели — является зороастрийское понимание справедливости. Не удивительно, что доктрина “справедливости” (условно назовём её так) была выражена в тот исторический момент развития индоиранского племенного конгломерата, когда в этой среде возникла жизненная необходимость создания первых крупных национально-государственных образований. Помимо космогонического мифа (красивых и благообразных объяснений источников «восточного дуализма»), помимо выстраивания чётких “канонических” границ между зороастрийским «добром-злом» (и соответствующих этим границам жизненных устоев и обычаев), помимо выверенной системы магических процедур, которыми заведовало “жреческое” сословие — нужна была философская система «справедливости». В противном случае заложенное Свыше в души людей стремление к поиску Истины, к Справедливости, которое естественным образом давало о себе знать по мhре развития людей — не было бы «удовлетворено» в системе “ценностей” новой веры, а продолжение «стихийного» естественного поиска людьми Истины и Справедливости на долгие века отодвинуло бы возможность религиозного (идейного) единения, которое всегда являлось и является главной основой устойчивости любой региональной цивилизации. Вот и пришла пора выразить идеи справедливости — как их понимали психически несовершенные (по отношению к идеалу Человечности) люди на том этапе развития.
