Десмонд Сьюард - Монахи войны. История военно-монашеских орденов от возникновения до XVIII века
Эдуард извлек полезные уроки из своего похода, который научил его, как завоевать Уэльс. Предыдущие английские короли не могли совладать с противником, который быстро передвигался по непроходимой местности, но теперь же Эдуард использовал сирийские методы: удары с моря по суше, морские пути сообщения, и наступление с опорой на административные пункты – замки, небольшие гарнизоны которых можно было быстро перебрасывать с места на место вдоль берега[16]. Эта стратегия дала замечательные результаты. Хотя нельзя сказать, что возведенные им великие замки, такие как Конуи или Бомарис, скопированы с палестинских образцов, он научился использовать их в Утремере.
Король Гуго III наконец покинул свое неблагодарное королевство в 1276 году. Новый магистр тамплиеров Гийом де Боже[17], родственник французских королей и неисправимый интриган, систематически саботировал политику короля, и на следующий год при поддержке брата Гийома королем себя объявил Карл Анжуйский. Гуго пытался вернуться в 1279 году, но, хотя госпитальеры сочувствовали ему, попытка сорвалась из-за вооруженного сопротивления Бедных Рыцарей. Возвратившись на Кипр, разгневанный монарх спалил тамплиерские прецептории в Лимасоле и Пафосе. Однако правление Карла закончилось, когда в 1282 году он потерял Сицилию. Тогда вернулся король Гуго, хотя этому сопротивлялись госпитальеры и тамплиеры, и в 1284 году умер в Тире. К тому времени королевство по факту представляло собой феодальную республику с шумными распрями купцов, рыцарей-монахов и баронов. В 1279 году рыцари ордена Святого Фомы написали королю Эдуарду о грозящих Святой земле бедах и своих мрачных предчувствиях. Тамплиеры и их магистр приняли участие в прискорбной стычке между Боэмундом VII и синьором Джибелета (Библа) Гвидо Эмбриако в Триполи. Бедные Рыцари, всегда относившиеся к власти, как бароны, последовательно поддерживали мятежника в его борьбе против господина и не оставили от Ботрона (замка, которого когда-то так желал Жерар де Ридфор) камня на камне, а галеры тамплиеров атаковали корабли графа. Эта война продолжалась с 1277 по 1282 год: с момента, когда Гвидо похитил наследницу, до того дня, когда его с братьями зарыли в канаве по шею и бросили умирать с голоду.
Стратегически позиции франков неуклонно ухудшались, несмотря на отдельные успехи. В октябре 1280 года монгольская армия заняла Алеппо, а в том же месяце госпитальеры из Маркаба совершали рейд, и за ними погнались 5 тысяч мусульман, после чего они неожиданно развернулись и разделались с преследователями, порвав их в клочки. Когда монголы отступили, 7 тысяч мстительных сарацин под предводительством эмира Крака окружили великий замок, но гарнизон, насчитывавший не более 600 человек, совершил конную вылазку под началом братьев в красных сюрко и разметал изумленных неверных. Еще одно татарское войско вошло в Сирию осенью 1282 года в сопровождении армянского царя Левона III и грузинского контингента. К ним присоединился отряд из Маркаба, включая английского приора иоаннитов Джозефа де Чанси из Клеркенвелла. Однако объединенная армия была разгромлена у Хомса. Через два года мамлюки вторглись в Латакию – последний остаток Антиохийского княжества. Утремер разваливался на части, и его человеческие резервы сокращались с каждой битвой[18].
Совершенно неожиданно 17 апреля 1285 года перед горной твердыней Маркаба возник султан Калаун с огромной армией. Госпитальеры установили свои мангонели на башнях стен и сумели вывести из строя метательные машины мамлюков. Однако 23 мая от взорванного подкопа обрушилась важная башня. Позже кастелян узнал, что подо рвом прорыты и другие туннели, достигавшие внутренних башен. Понимая, что замок потерян, он смог выторговать у Калауна прекрасные условия сдачи. Гарнизону разрешили уйти в Тортосу, а двадцать пять рыцарей-иоаннитов в цитадели получили позволение сохранить оружие и забрать все личные вещи. И больше уже никогда в прекрасной часовне не служили мессу.
Прибрежная Сирия пока еще оставалась западной территорией, даже если она уменьшилась до такой плачевной степени. Большинство феодов были опустошены. Богатейшие классы состояли из купцов и множества дворян, которые тогда жили в городах, например глава коммуны Триполи Бартоломео Эмбриако из семейства Джибелет, а младшие сыновья родов часто вступали в военные ордена. В Бейруте Ибелины оставались в своей великолепной вилле, получая богатый доход от железных шахт. Сирийские франки пользовались удобствами, практически неизвестными в Европе. Тамошние земледельцы не только обрабатывали поля вокруг городов, но и возделывали территории вокруг внутренних замков. Акра отличалась великолепной архитектурой во французском стиле: королевский дворец, роскошные дома баронов и купцов, прекрасная новая готическая церковь Святого Андрея и просторные штаб-квартиры орденов. Церковь госпитальеров была настолько внушительна, что город звали Сен-Жан-д’Акр – Святой Иоанн Акрский. Невозможно было даже представить, что нехристи могут захватить этот мощный морской порт на укрепленном мысе с его двойными стенами, многочисленными башнями и отборными войсками.
Пожалуй, госпитальеров в нем было тридцать братьев и столько же Бедных Рыцарей. Большинство братьев выполняли гарнизонные обязанности в больших замках или рассеивались по своим обширным владениям, занимаясь управлением, сбором налогов и инспектированием складов снабжения. Силы военных братств истощились не только из-за недостатка ресурсов. Были признаки упадка дисциплины, как и в других религиозных орденах. Братья-рыцари спали уже не в общих спальнях, а в личных кельях, а старшие офицеры жили со всеми удобствами.
Акра особенно веселилась в 1286 году – после коронации страдавшего эпилепсией юного Генриха II, который также был королем Кипра, его двор праздновал целых две недели. В Палестине не выдывали ничего настолько же яркого и пышного с дней прежнего королевского двора в Иерусалиме. Проходили турниры и роскошные пиры, а в «приюте госпиталя Святого Иоанна» устраивались великолепные спектакли про короля Артура и рыцарей Круглого стола, и дворяне Сирии и Кипра исполняли роли «Ланселота, Тристана и Паламеда», а также были и другие «прекрасные, изысканные и приятные» развлечения. Затем король вернулся в свое другое королевство, оставив двух бальи из рода Ибелинов. Однако в городе было, как всегда, неспокойно, и в 1287 году в гавани произошла стычка между пизанскими и генуэзскими галерами; последние даже хотели продать своих пленников-пизанцев на мусульманском невольничьем рынке, но возмущенные братья их отговорили.
В феврале 1289 года Калаун вошел в Сирию. Путем подкупа от эмира шпионы тамплиеров узнали, что целью султана был Триполи. Но преуспевающие купцы не хотели верить в эти тревожные вести. Слабость брата Гийома к политическим интригам была слишком хорошо известна. Однако к неверию и ужасу горожан, в конце марта Калаун возник перед городом с 40 тысячами конницы, 100 тысячами пехоты и пугающего вида обозом мангонелей. Триполи с его знаменитыми школами, шелковыми факториями и плодородными садами казался достаточно мощным, так как его защищали контингенты венецианцев, генуэзцев и киприотов. Итальянские галеры охраняли его от любых нападений с моря. Также в городе был большой отряд тамплиеров под командованием маршала Жофруа де Вендака и отряд госпитальеров поменьше во главе с маршалом, доблестным Матье де Клермоном. Тем не менее многие горожане предусмотрительно уехали на Кипр. Под беспрерывным обстрелом девятнадцати мангонелей в конце концов обрушились две ключевые башни, после чего венецианцы решили, что город потерян, и уплыли. Вскоре, 26 мая, мамлюки с фанатичной отвагой штурмовали городские стены, на которых не хватало защитников, и оборона рухнула. Большинство братьев погибло в бою, однако два маршала спаслись на лодке. Горожане же оказались в кровавой бане в духе Бейбарса. Почти всех мужчин вырезали, а их семьи угнали на невольничьи рынки. Утремер шел ко дну, но и тогда франки не увидели, какая участь их ждет.
Даже такая ошеломительная катастрофа не оживила идеи Крестового похода. Однако банда безработных батраков из Северной Италии добровольно вызвалась отправиться в Акру, куда они и прибыли в августе 1290 года пьяной толпой. Тот год выдался урожайным, из Дамаска шли караваны, и столицу, которая была веселее прежнего, заполнили приезжие мусульмане. «Крестоносцы», пробыв в городе совсем недолго, подняли бунт и перерезали горло всем сарацинам, которые попались им на глаза, хотя пулены и члены орденов сделали все возможное, чтобы предотвратить побоище. Калаун пришел в ярость и приготовился к вторжению в Сирию. Шпионы тамплиеров снова прознали о его планах, но франки снова не пожелали прислушаться к предостережениям брата Гийома. Он был так встревожен, что по собственной инициативе попытался договориться с Каиром. Калаун выставил условия: по золотой монете за каждую голову жителя Акры. Жители прогнали магистра криками и обвинили в трусости.
