Светлана Баконина - Церковная жизнь русской эмиграции на Дальнем Востоке в 1920–1931 гг. На материалах Харбинской епархии
После кончины святителя в 1912 г. Российскую Духовную Миссию в Японии возглавил его помощник – епископ Сергий (Тихомиров). С октября 1917 г. миссия полностью лишилась финансирования, которое поступало из России, а в 1918 г., после мятежа белочехов, было прервано всякое сообщение дальневосточного зарубежья с родиной. До июля 1921 г. глава миссии не получал из России ни одного письма. Не имел он никаких сведений и о постановлениях Всероссийского Поместного Собора 1917–1918 гг., за исключением изданной в Омске брошюры «Определения Священного Собора об управлении Православной Российской Церкви и Приходской устав».
В Японии русские беженцы селились в основном в районе Токио и Йокогамы. В городе Йокогама, поездка в который из Токио занимала час езды, священнослужителей не было, и большинство проживавших здесь русских людей не имели возможности посещать церковные службы, главным образом по причине затрат на дорожные расходы до столицы. Первым из архиереев-беженцев в Японию приехал епископ Камчатский Нестор. Очень скоро он стал близким другом и духовным единомышленником епископа Сергия. Оказывая ему помощь в заботах о пастве, он совершал богослужения в Йокогаме. В Японии епископ Нестор смог выпустить второе издание своей брошюры «Расстрел Московского Кремля», дополнив ее новыми свидетельствами о преступлениях советской власти в России. Книга вышла на русском и японском языках.
В 1921 г.{179} епископ Нестор приехал в Харбин и сразу же получил приглашение служить в Иверском храме, при котором долгое время и жил. В этом, по его словам, сбылось пророчество юродивой Аннушки из Киевского Покровского монастыря.
Это случилось в 1918 г., когда епископ Нестор находился в Киеве. В Покровском монастыре в те времена жила старушка Анна – прозорливая юродивая, которую очень любили и прислушивались к ее глубоким по смыслу предсказаниям. Владыка вспоминал: «Однажды эта юродивая Аннушка пришла ко мне и начала пророчествовать, что Иверская Божия Матерь Нестору даст место»{180}.
Храм в честь Иверской иконы Божией Матери находился в районе Пристани на Офицерской улице близ вокзала. Иверская церковь была построена в 1908 г. в память героев Русско-японской войны на средства чинов Пограничной стражи Заамурского Пограничного округа, за что ее называли военной. Здесь хранились иконы русских полков, внутри храма на мраморных досках были высечены имена воинов, георгиевских кавалеров. В храме было два придела: южный, в честь преподобного Серафима Саровского, и северный, в честь святителя Николая. В церковной ограде находилась могила генерала В. О. Каппеля, прах которого был перевезен в Харбин. В 1921 г. в причте Иверской церкви числились: настоятель протоиерей Сергий Брадучан, который прослужил в храме с 1907 по 1923 г., архимандрит Арсений (Лагунов) и протодиакон Прокопий Маковеев, причисленные к храму в 1921 г.{181}
В конце августа 1921 г. епископ Нестор выезжал в Сеул для ознакомления с положением Российской Духовной Миссии в Корее, находившейся в ведении владивостокского архиерея. С 1917 г. Корейскую Миссию возглавлял иеромонах (с 1923 г. архимандрит) Феодосий (Перевалов){182}. В 1921 г. он написал частное письмо находившемуся в Москве бывшему главе Владивостокской епархии митрополиту Крутицкому Евсевию о плачевном состоянии миссии{183}. К этому времени из-за острой нехватки материальных средств, возникшей после 1917 г., число ее членов сократилось с 12 до 3, прекратили свою деятельность все пять миссионерских станов. Митрополит Евсевий ознакомил с письмом Патриарха Тихона, и после заседания Священного Синода, состоявшегося 4 (17) ноября 1921 г., был издан указ о передаче Корейской Миссии в ведение архиепископа Японского{184}, поскольку на тот момент это казалось единственным выходом из кризиса. Вероятно, прибывший в Корею епископ Нестор принял непосредственное участие в обсуждении этого вопроса и помог передать письмо из Сеула в Москву. Переписка между Москвой и дальневосточными епархиями была в то время крайне затруднена. Начальник Корейской Миссии иеромонах Феодосий писал, что в 1920 г., когда «границы центральной России были закрыты» и связь с Москвой и митрополитом Евсевием «сама собою прекратилась», миссия осталась «совершенно одинокой, изолированной от Высшей Церковной Власти, без всякой видимой поддержки не только материальной, но и нравственной. Правда, – писал он, – временами она сносилась с Владивостоком, когда город находился во власти “белых”, но сношения эти были частичны, непродолжительны, причем часто прерывались из-за переворотов, организованных то “красными”, то – “белыми”, то – “зелеными”»{185}.
Пробыв в миссии два-три дня, епископ Нестор вернулся в Японию. В ноябре 1922 г. туда же приехал епископ Владивостокский Михаил. Сразу по прибытии он послал в Париж на имя митрополита Евлогия (Георгиевского){186} донесение о своем оставлении епархии «по причине захвата Приморья и Владивостока красными»{187}. Владивостокский архиерей, так же как и епископ Нестор, сначала нашел приют при Японской Миссии и в скором времени начал служить в Йокогаме.
4 декабря 1922 г. в Токио состоялась хиротония во епископа Никольск-Уссурийского викария Владивостокской епархии, ключаря владивостокского кафедрального собора протоиерея (принявшего монашество и возведенного в сан архимандрита) Павла (Введенского). Хиротонию совершали архиепископ Японский Сергий, епископ Владивостокский Михаил и епископ Камчатский Нестор{188}.
В сентябре 1923 г., после случившегося в Японии разрушительного землетрясения, епископ Михаил перебрался в Харбин, где был принят в причт Софийской церкви, главного храма в районе Пристани{189}. Таким образом, в Харбине оказались четыре епископа-беженца, находившиеся в постоянном каноническом общении между собой.
Летом 1921 г. в харбинской прессе впервые появились сообщения о возможном созыве Дальневосточного Церковного Собора{190}. Предполагалось, что главной темой Собора будет обсуждение вопроса о переходе дальневосточных епархий к самоуправлению, т. е. об организации ВВЦУ.
Решающую роль в развитии событий сыграл приезд в Харбин делегатов из Забайкальской епархии. В начале июля 1921 г. в Чите состоялся Епархиальный съезд, на котором обсуждались проблемы церковного управления в Забайкалье. Поскольку глава епархии епископ Забайкальский и Нерчинский Мелетий находился за границей, съезд постановил направить к нему делегацию с докладом о результатах работы съезда и об общем состоянии епархии. Делегация из Читы приехала в Харбин в середине июля. Как писала газета «Свет», одним из важных поручений делегации было «выяснение вопроса об образовании отдельной митрополии как высшего органа церковного управления на Дальнем Востоке, каковое является необходимым ввиду оторванности церквей Д[альнего] В[остока] от Московского Патриарха». В сообщении говорилось, что это желание забайкальцев было сочувственно встречено находящимися в Харбине архиепископом Мефодием и епископом Нестором, предполагавшими для обсуждения вопроса устроить «особое совещание с привлечением широких кругов местного православного населения»{191}.
Делегаты из Читы передали епископу Мелетию документ с указаниями Высшей Церковной Власти. Приведенный в газете текст свидетельствует о том, что они привезли в Харбин постановление № 362 от 7 (20) ноября 1920 г. об организации церковного устройства «на случай разобщения епархии с Высшим Церковным Управлением или прекращения деятельности последнего». Этот документ был принят Патриархом Тихоном, Священным Синодом и Высшим Церковным Советом в период, когда Русская Православная Церковь находилась под угрозой уничтожения{192}. Постановление, как документ чрезвычайной важности, должны были получить архиереи всех епархий на территории России. В Забайкалье оно было передано епископом Челябинским Дионисием (Прозоровским).
23 июля 1921 г. постановление № 362 было опубликовано харбинской газетой «Русский голос». В газете приводился следующий текст:
«[1] В случае прекращения Синодом и Высшим Церковным Советом своей церковно-административной деятельности епархиальный архиерей обращается за указаниями и разрешением дел непосредственно к Святейшему Патриарху или лицу, которое будет им указано.
[2] При перерыве всякого общения епархии с Высшим Церковным Управлением во главе с Патриархом епархиальный архиерей немедленно входит в сношения с архиереями соседних епархий для организации высшей инстанции церковной власти в этих епархиях в виде временного высшего церковного правительства, митрополичьего округа и т. д.
[3] Руководителем такого управления должен быть старейший из архиереев.
