Андрей Кострюков - Русская Зарубежная Церковь в первой половине 1920-х годов. Организация церковного управления в эмиграции
В связи с этим становится понятным, что воззвание «Чадам Русской Православной Церкви в рассеянии и изгнании сущим» никак не могло произвести на русский народ такого эффекта, какое производили некогда грамоты Патриарха Гермогена.
В своем выступлении Марков вспоминает о присяге царю, которую никто не снимал. Здесь докладчик лукавит. Несомненно, что и иерархам не хотелось теперь вспоминать ни о своем признании достижений Февральской революции, ни о поминовении Временного правительства. Теперь Марков ставит вопрос ребром: если вы не желаете упомянуть имя династии, значит, вы признаете революцию и свержение царя, если же вы против революции, то должны поддержать упоминание о династии в обращении.
Наконец, от упоминания конкретного имени наследника царского престола зарубежных монархистов удерживала только неизвестность участи царевича Алексея и младшего брата Императора великого князя Михаила[177].
Наиболее активным противником упоминания монархии стал на Соборе епископ Вениамин, приведший разумные доводы против предложения Маркова. «Большинство думает, – сказал архипастырь, – что оно делает церковное и политическое дело, стоя на политической почве… Большинство стоит на церковной почве, но несомненно, что точка зрения большинства – политическая. Церковь должна быть сугубо осторожной… Вопрос о монархизме – вопрос церковный и Церковь должна его поддерживать. С этим было согласно все собрание. Постановкой своей формулы на церковном собрании большинство внесло раскол и этим вредит делу монархии. Необходимо, чтобы народ пожелал иметь царя, и потому высказываться сейчас за определенную династию значит предвосхищать волю народа. Воля же народа должна быть на первом месте. Н. Е. Марков сказал неправду – будто меньшинство не признает династию Романовых. Меньшинство этого не говорит, напротив, решительно все признают Дом Романовых и, если Бог даст, династия Романовых будет царствовать. Но меньшинство не считает уместным с церковной точки зрения упоминать о Доме Романовых в послании церковного собрания.
8 отношении самой династии <…> я считаю нетактичным ставить этот вопрос. Кто мне дал право указывать, что члены династии имеют право на престол. Мы не церковный собор всей России, мы лишь ничтожное меньшинство России. И пусть члены династии знают, что я не желаю ставить ее в неловкое положение. Вы губите правое дело, так как вносите расслоение и разъединение в Собрание, и в высшей степени характерно, что вопрос о духовном возрождении России начался с обсуждения политических вопросов, тогда как мы видим возрождение России только в церковном освещении. До сих пор думали, что строить государство можно только политически. Большинство и стоит на этой почве, но Святейший Патриарх сказал епископам, чтобы они были вне политики и стояли на духовной почве. И характерно, что большинство представителей клира на стороне меньшинства. Я говорю сейчас, чтобы меня слышал клир. Мы хотим защитить церковность нашего собрания, ибо Церковь не может быть оружием политики»[178].
Таким образом, по мнению епископа Вениамина, возрождение России нужно видеть, прежде всего, в возрождении религиозности. Вопрос же о политическом устройстве находится на втором месте. Церковь должна противостоять политическому расколу. Важный момент в выступлении епископа Вениамина – заявление о неправомочности делать заявление о династии от лица всей Русской Церкви.
Очень важной представляется дневниковая запись Н. М. Зернова, где он утверждает, что прения на Соборе отражались секретариатом в искаженном виде, причем исключительно в пользу Маркова и его сторонников. Поэтому приведенные выше слова епископа Вениамина, взятые из журнала заседаний, далеко не единственное, что было сказано архипастырем. По свидетельству Зернова, епископ Вениамин заявил следующее. 1. Даже среди монархистов имеется раскол, что же будет на приходах после принятия такого постановления? 2.Упоминание Романовых дискредитирует их. Ведь они и без Карловацкого Собора знают, что имеют права на престол. 3. Романовых должен призвать весь русский народ. 4. Если Господь отнял у Романовых престол, Он силен дать его другим[179].
Против упоминания о царе из Дома Романовых был и архиепископ Евлогий (Георгиевский), пытавшийся, по его собственным воспоминаниям, противостоять мнению монархистов в промежутках между заседаниями[180].
Выступал архиепископ Евлогий и на заседаниях. Он обращал внимание на то, что воззвание включает в себя две части: о монархии и о династии. Первую часть можно отнести к области церковной и с ней согласны все. Вторая же часть является политической, а не церковной и вызывает разногласия.
«Если идея о монархе православном, – говорил архиепископ Евлогий, – как о Божием Помазаннике, может трактоваться с церковной точки зрения и в церковном освещении, то идея династии, конечно, никакого церковного характера не имеет и, как таковая, не подлежит обсуждению церковного Собрания, низводя его на степень обыкновенных политических собраний… Я глубоко и благоговейно чту память Царя Мученика Николая II и его Царственной семьи и если бы оправдались слухи о том. что все они живы, я считал бы это величайшим счастьем для России. Я полагаю, далее, вместе с моими противниками, что России необходим Царь законный, из Дома Романовых, и если бы я присутствовал не на Соборе, а на каком-либо политическом собрании, я бы горячо ратовал за эту мысль, но я продолжаю утверждать, что мысль эта всецело в сфере политических воззрений и поэтому она не может быть предложена для обсуждения на Церковном Соборе». В связи с этим архипастырь предложил отдельно голосовать по вопросу монархии и отдельно по вопросу династии[181].
Однако здравомыслящие члены Собора оказались заложниками большинства, которое представляли миряне-монархисты.
Не исключено, что обращение не было бы принято, не выступи в его защиту митрополит Антоний, сказавший, что «вопрос о династии не политический, а чисто церковный, ибо отвергать этот вопрос – значит отвергнуть существующие, никем не отмененные основные законы, соглашаться с так называемыми завоеваниями революции, то есть одобрить низвержение Государя и Царств[енной] династии, уничтожение русского народа и вместе с тем подвергать народ русский кровопролитию и ужасам бонапартизма и самозванщины. Вопрос этот моральный, нравственный, а, следовательно, и чисто церковный»[182]. Такая позиция митрополита сыграла решающую роль.
За принятие обращения высказался 51 человек: 6 иерархов – митрополит Антоний (Храповицкий), епископы: Михаил (Космодамианский), Гавриил (Чепур), Дамиан (Говоров), Серафим (Собоев), Феофан (Гаврилов), 7 священнослужителей – архимандрит Симеон (Нарбеков), архимандрит Тихон (Лященко), протоиерей П. Крахмалев, протоиерей В. Востоков, протоиерей Ф. Синькевич, протоиерей Н. Подосенов, священник В. Суринов, 38 мирян – генерал И. Г. Барбович, Д. Г. Андросов, П. Н. Шатилов, И. А. Аносов, П. Н. Граббе, Е. И. Махароблидзе, Л. В. Половцев, Г. И. Молчанов, Г. В. Немирович-Данченко, П. В. Скаржинский, А. А. Шемякин, С. Н. Путятин, А. Н. Крупенский, А. А. Гулевич, А. Н. Волжин, А. П. Архангельский, А. А. Ширинский-Шихматов, С. И. Голиков, А. В. Васильев, М. Н. Граббе, Б. Апрелев, С. Н. Гербель, Д. Н. Потоцкий, П. С. Толстой-Милославский, П. Н. Апраксин, генерал И. И. Мрозовский, В. А. Бобринский, А. М. Масленников, В. П. Никольский, Н. П. Шурупов, А. Ф. Трепов, Н. С. Батюшин, В. Д. Сонцов, Т. В. Локоть, В. М. Скворцов, Н. Е. Марков, А. И. Ивановский, В. Э. Экк[183].
33 члена Собора выразили особое мнение. Среди них 6 иерархов – архиепископ Евлогий (Георгиевский), архиепископ Анастасий (Грибановский), епископ Аполлинарий (Кошевой), епископ Вениамин (Федченков), епископ Сергий (Петров), сербский епископ Максимилиан, 14 священнослужителей – архимандрит Антоний, архимандрит Феодосий, протоиерей Д. Троицкий, протоиерей М. Слуцкий, протоиерей В. Руденко, протоиерей П. Беловидов, протоиерей С. Орлов, протоиерей Д. Трухманов, протоиерей И. Лелюхин, протоиерей В. Виноградов, протоиерей М. Конограй, протоиерей Н. Сахаров, протоиерей М. Стельмашенко, иеромонах Иоанн, 13 мирян – Н. Квасков, И. Никаноров, Г. П. Ненарокомов, Г. Вернадский, В. А. Розов, С. В. Троицкий, генерал Соловьев, В. Я. Чистяков, С. М. Колоссовский, Е. Киселевский, Е. Ковалевский, Е. А. Москов, Н. Н. Львов[184].
В заявлении, поданном ими, говорилось: «Мы, нижеподписавшиеся, заявляем, что данная большинством Отдела духов[ного] возрождения России постановка вопроса о монархии носит политический характер и, как таковая, обсуждению Церковного Собрания не подлежит; посему мы в решении этого вопроса и голосовании не считаем возможным принять участие»[185]. Однако на решение Собора это заявление не повлияло – противники обращения оказались в меньшинстве.
