А. Перроа - Святой Игнатий Лойола
Итак, в пятницу 22 апреля, с рассветом, они начали посещение церквей. Придя в базилику Святого 11авла, они исповедовались друг у друга, и Игнатий совершил мессу в часовне Распятия.
Во время причастия, в одной руке держа дискос со Святыми Дары, а в другой — текст обета, он, в присутствии пяти коленопреклоненных сотоварищей, громким голосом произнес: «Я, Игнатий де Лойола, обещаю Всемогущему Богу и Его Наместнику на земле, Державному Первосвященнику, в присутствии Преблагословешюй Девы Марии и всех сонмов Сил Небесных, а также представителей нашего Общества, вечное нестяжание, целомудрие и послушание, в согласии с обиходом, указанным в булле, данной Обществу Господа нашего Иисуса, а равно в правилах, существующих и имеющих быть написанными. Я обещаю, кроме того, особое повиновение Державному Первосвященнику в области миссионерской, особо отмеченное в булле. Я обещаю также заботиться о том, чтобы дети были научены началам веры, согласно булле и правилам».
Кончив эти слова, Игнатий причастился. Коленопреклоненные Лайнез, Салмерон, Леже, Броет, Кодюр по очереди повторили тот же обет и затем причастились из рук своего настоятеля.
По окончании мессы они обошли с молитвами благодарения все главнейшие алтари базилики и затем собрались у папского алтаря, над гробницей Святого Павла. Игнатий обнял своих сынов. Все плакали от радости и счастья!
Франциск Ксаверий, неблагоприятной погодой, препятствовавшей отходу кораблей, задержанный в Лисабоне, узнал там об утверждении Общества Иисуса Папою ПавломIII .
Он уже отплыл, когда Игнатий был избран генералом Общества. Известие дошло до него через два года. История повествует, что до самой смерти, из почтения и благоговения к Игнатию, он писал ему письма не иначе, как стоя на коленях.
Глава XVIII Сияющий восход солнца
Сразу же после обнародования буллы Павла Ш, Общество Иисуса, насчитывавшее тогда лишь одиннадцать человек, окружили бесчисленные кандидаты, искавшие чести стать сынами Игнатия.
Конечно, этот неожиданный приток можно объяснить благодатью. Однако Бог часто пользуется людьми для сообщения Своих даров, поэтому мы не ошибемся, если будем искать для приведенного факта и других объяснений.
Кажется, и не без основания, что этому способствовала и святость первых членов Общества. При возникновении Ордена Редко встречается сочетание таких людей, как Франциск Ксаверий, Петр Лефевр, Франциск де Борджия, Канизиус. Добавим, — и это чрезвычайно важно, — что или по своему общественному положению, как Франциск де Борджия, или но служению апостольства, как Франциск Ксаверий, или по необычному влиянию, которое имела их работа на великих и малых, как Петр Лефевр или Канизиус, люди эти повсюду возбуждали энтузиазм среди молодежи.
Можно написать: «Всюду, где они появлялись, храмы наполнялись, обращения множились. К ним стремились до их прихода, их оплакивали после их ухода».
Не нужно было после этого удивляться, что короли, князья, архиепископы, епископы хотели иметь у себя школы, руководимые этими странствующими священниками, когда видели также и доверие, оказываемое Папою их ортодоксальности' Ведь четверо из них были посланы Павлом III на Тридентский Собор для богословских консультаций.
Через несколько лет после обнародования буллы образовалось четыре провинции в Испании.
Но, взвесив все, не должны ли мы признать, что та причина, которой мы объясняем столь быстрое распространения нового Ордена, сама была следствием?
В сущности, откуда эта святость? Ответ напрашивается сам собой: от Духовных Упражнений, которые давал им святой Игнатий и которые они в свою очередь повсюду распространяли.
Игнатий говорил: «Получив более высокие, чем все бывшие до того, озарения, я почувствовал себя иным… человеком».
Всякий, кто совершает Упражнения, как бы приобщается к такому преображению. И если такова сила Упражнений четыреста лет спустя после Игнатия, то каково же было влияние их в эпоху, когда они давались людьми, непосредственно вышедшими из школы самого святого!
При ближайшем их изучении мы знакомимся с той духовностью, в которую была погружена душа святого Игнатия.
В этой книжице, против которой, как мы увидим в следующей главе, восставало столько мудрецов мира сего, я выделяю три основные мысли:
— Слава, воздаваемая Божественному Величию, ко все большему и большему умножению которой он всегда стремился, о чем свидетельствует и девиз его. «Ради вящей Славы Бога».
— Непререкаемая преданность нашему Спасителю Иисусу Христу, этому Христу-Царю, которому он не только всецело отдается, но которого готов любить до самозабвения, до пренебрежения всем тем, что он называет мирской любовью, и до радостного принятия ради Него всех ударов по самолюбию.
— Наконец, полнейшая преданность делу, основание которого положено самим Иисусом Христом, то есть Святой Кафолической Церкви, для которой он будет верным и послушным защитником.
Здесь не место развивать эти три главные мысли Упражнений. Заметим только, что эти три пункта раскрывают все наиболее существенное в духовном мировоззрении Игнатия.
1. Когда Игнатий основывал Общество, он не стремился к некой точно определенной цели, как это делали многие основатели монашеских Орденов. Его воины должны идти туда, где они наиболее нужны для воздаяния наивеличайшей Славы Богу. Его цель — ни высшая школа, ни преподавание богословия, ни приходская работа. Все находится в зависимости от настоящих потребностей Церкви. Ударная часть, легкое войско, которое перебрасывается туда, куда укажет Наместник Иисуса Христа для большего блага, и следовательно, для вящей Славы Бога.
2. Но, — и в этом пункте Игнатий никогда не уступал, — он желает обрести людей самоумерщвленных, готовых принимать — ради Иисуса Христа — унижения, людей самоотверженных, жертвенных. Его мерилом не будет ни усердие, ни умение, ни даже выносливость в страданиях, — все эти добродетели можно найти и у врагов Иисуса Христа. Он будет требовать от своих последователей полнейшей и окончательной самоотдачи Христу, всецелого самоотречения, самоотвержения, самоуничижения, радостного приятия презрения, непонимания и всевозможных унижений ради Христа для того, чтобы быть с Ним во Славе Его.
Так он готовил своих людей. И он, конечно, радостно улыбался, получив письмо от Канизиуса, который просил его послать ему отцов для высшей школы, открытой в Германии: «Пошлите мне работников с святым терпением и усердием, не для споров с лютеранами, но чтобы страдать и назидать примером».
Один проповедник призывал к долгим молитвословиям для соединения с Богом. Игнатий, спрошенный по этому поводу, ограничился ответом. «Из ста человек, проповедующих длинные молитвы, девяносто ошибаются. Человеку, действительно умершему для самого себя, довлеет четверти часа, чтобы соединиться с Богом».
Когда ему сообщили о городе, восставшем против его сынов, он молча выслушал рассказ о преследованиях, а затем очень спокойно заметил: «Если там начинаются затруднения, то, очевидно, Господь желает что-либо совершить в этом городе».
Наконец — и мы доходим здесь до глубины души Святого Игнатия — изречение, взятое из Упражнений, говорит нам, до каких пределов должна доходить любовь его сынов к Церкви: повиноваться ей, когда она приказывает, недостаточно для них, «нужно, — говорит он, — чувствовать с ней», и затем объясняет это слово: «мы должны быть готовы называть белым то, что Церковь называет белым, даже если бы это казалось нам черным, и называть черным то, что Церковь называет черным, даже если бы оно казалось нам белым».
С людьми, закаленными Духовными Упражнениями, то есть безоглядно стремящимися к Славе Божьей, ничего не желающими знать, кроме Иисуса Христа распятого, и чувствующими со Святою Церковью, все надежды были дозволены.
Но враг человека, о котором говорит евангельская притча, готовил большое наступление. Почва была выбрана умело, так как он напал на то, что составляло силу сынов Игнатия, на малую книгу Духовных Упражнений.
Глава XIX Буря
Вновь избранный Верховный Настоятель провел последние пятнадцать лет своей жизни в доме, прилегающем к церкви Божьей Матери «делла Страда» (дом этот, как мы знаем, был подарен Обществу Петром Кодиче).
Комнаты дома можно посещать, они остались такими, какими были при жизни святого. Из узкой прихожей, в которой дожидались многие из великих мира сего, входишь в довольно большую комнату и затем в другую, смежную с ней, где сегодня служат обедни. Налево от входа маленькая комната для секретаря. Потолки низкие, свет умеренный.
В этом помещении в течение десяти лет Игнатий создавал, часто в слезах, Устав Общества. Несомненно, здесь же он простился с Ксаверием и здесь оплакивал кончину первого сотоварища своего Петра Лефевра, который, будучи вызван в Рим для следования на Тридентский Собор, решил, что согрешит против послушания, если сразу же не отправится в путь. Поэтому он пошел пешком из Португалии в самые знойные дни года и вскоре по прибытии в Рим скончался. Отсюда же Игнатий следил за изумительно быстрым развитием молодого Общества. И здесь в течение нескольких лет давал отпор восставшим на него силам ада.
