А. Григоренко - Эсхатология, милленаризм, адвентизм: история и современность
Коснулась эта кампания и выпускаемой в СССР атеистической литературы по вопросам сектантства. Авторам антисектантских работ этого периода пришлось «работать» в более сложных условиях, нежели их предшественникам 20-х – 30-х годов. Согласно «теоретическим» изысканиям идеологов КПСС организованное сопротивление внутренних классовых врагов было подавлено, верующие, несмотря на религиозный дурман в их головах, считались советскими людьми, и, естественно, патриотами своей Родины, что нашло свое отражение и в изменении социально-политической платформы религиозных объединений и церквей. Поэтому Постановление ЦК КПСС (1954 г.) об атеистической работе требовало вести борьбу с Церковью уже не как с классовым врагом, а как с пережитком прошлого, сохранившимся в условиях передового социалистического общества в силу консерватизма общественного сознания. В связи с этим всем партийным пропагандистам было предписано строить антирелигиозную кампанию в форме борьбы передового научно-материалистического мировоззрения со старым антинаучным религиозным мировоззрением, с религиозным дурманом в головах верующих.
Типичной для того времени была работа «Сектантство и его идеология», автор которой Е. А. Тучков в прошлом был сотрудником органов НКВД, выполнял функции секретаря Антирелигиозной комиссии. Эта работа была написана уже в соответствии с новой линией КПСС. Е. А. Тучков в соответствии с этой линией указывает на то, что успехи социалистического строительства, уничтожение эксплуататорских классов вынудили церковь и сектантов изменить свои политические позиции, что, однако, не изменило реакционной сущности религии и сектантства. Ведь «изменились политические позиции руководителей сект, но идеология религиозного сектантства не изменилась. Она осталась антинаучной, чужой и враждебной интересам коммунистического строительства».98 Наиболее вредными, с точки зрения автора, являются адвентистские «пророчеств о конце мира», которые «всегда использовались сторонниками религии для того, чтобы посеять среди верующих страх перед богом, убедить их в бренности земного существования, в бессмысленности борьбы за лучшее будущее. В наших современных условиях такие «пророчества» внушают верующим вредную мысль о никчемности их труда, воспитывают пассивность, апатию».99
В таком же духе писались и другие работы, посвященные адвентизму, баптизму и т.д. Не обращая внимания на специфику вероучения и культа этих религиозных течений, историю их возникновения, авторы таких работ акцентировали свое внимание на вредности идей христианства, их чуждости советскому человеку. В те годы на поток был поставлен выпуск антисектантских книг и брошюр, уже одни названия которых должны были указывать на реакционность сектантства: «Заживо погребенные»100, «Жизнь на коленях»,101 «Проповедники тьмы и мракобесия»102, «Под маской святости»103, «Изуверы»104, «Ловцы человеческих душ»105. На обложках этих книг рисовались обычно паутина, страшные насекомые и пауки, черные силуэты мрачных фигур в капюшонах, что должно было символизировать порочность и пагубность сектантства.
В таком же ключе были написаны и многочисленные работы, посвященные адвентизму.106 Все они претендовали на научную характеристику адвентистского вероисповедания. Однако в них отсутствует серьезный анализ тех причин и мотивов, по которым люди предпочитали адвентизм всем другим христианским вероисповеданиям, обстоятельное и объективное исследование специфики идеологии, нравственной программы, отношения к науке адвентизма, отличающей его от иных, христианских деноминаций. Центральное место в этих работах занимало опровержение учения адвентистов о втором пришествии Христа и доказательство его несостоятельности с точки зрения марксизма-ленинизма.
Авторы такого рода атеистических работ большое внимание уделяли обоснованию того, что советская мораль, моральный облик строителя коммунизма гораздо выше, чем нравственный потенциал верующего, изображая при этом адвентистов, баптистов и т.д. в виде опустившихся, аморальных личностей, обвиняя их во всевозможных прегрешениях. В одной из таких работ писалось: «Басни о святости семейных отношений у баптистов и адвентистов, как и сказки о христовой любви у иннокентьевцев и хлыстов, служат лишь для прикрытия безнравственности и разврата, царящего в сектах и возведенного в культ, таких безобразных явлений, как «свальный грех» во время молитвенных радений у хлыстов и пятидесятников».107
Подытоживая обзор советской литературы о сектантстве вообще, адвентизме в частности, следует отметить, что характерные для нее штампы казенного безбожия и официального догматизма продолжали воспроизводиться массовыми тиражами вплоть до конца 80-х годов прошлого столетия. Лишь после празднования 1000-летия крещения Руси в стране стало меняться отношение государства к религии и верующим, что нашло свое отношение в литературе.
После принятия первых демократических законов о религиозном культе этот процесс еще более активизировался. Церковь окончательно вышла из подполья. Сей факт нашел свое отражение в изменении образа верующих в общественном мнении, чему в немалой степени содействовали средства массовой информации, ранее рисовавшие верующих исключительно черными красками. Стеллажи книжных магазинов и библиотек стремительно стали наполняться религиозной литературой самого различного толка. Правда, авторами такого рода книг были преимущественно сами верующие. Наконец, когда религиозный ренессанс стал неотъемлемой чертой современной России, за исследование процессов, происходивших в духовной жизни страны, взялись и профессиональные религиоведы. Свое внимание они сосредотачивали главным образом на изучении взаимоотношений религии и общества в целом, или же выбирали в качестве объекта изучения православие как несущий элемент русской культуры. Что касается изучения религиозных меньшинств, их места в российской действительности, то они были обойдены вниманием серьезных исследователей. Исключением в данном случае является творчество известного российского философа, религиоведа Л. Н. Митрохина, давно интересующегося российским баптизмом. Исследованию истории последних он посвятил свою работу «Баптизм: история и современность».108 В этом сочинении он, органично соединив исторический и логический метод исследования, используя богатый источниковедческий материал, раскрывает сущность и специфику баптизма, исследует историю его возникновения, определяет подлинное место баптизма в общей истории христианства, уделяя при этом самое пристальное внимание его российскому «варианту», проблеме самобытности последнего. Путь, который избрал Л. Н. Митрохин при исследовании самобытности «российского баптизма» как особой формы баптизма, его религиозно-духовных предпосылок, является, с нашей точки зрения, весьма эффективным при решении проблемы появления на русской почве тех или иных религиозных течений, в свое время возникших в иной социально-культурной среде. Что касается аналогичного исследования истории российского адвентизма, то таковых в последние годы в российской литературе не появилось. Попыткой компенсировать этот пробел можно считать настоящую работу.
Глава II. Социокультурные и историко-религиозные предпосылки новейшего адвентизма
§1. Эсхатология, милленаризм и адвентизм: проблема дефиниций и классификаций
Вторую главу мы не случайно начинаем с анализа социокультурных и историко-религиозных корней и предпосылок новейшего адвентизма, ибо последний, несмотря на стройность и логичность своего вероучения, являет собой сложную вероисповедную систему, состоящую из различных, хотя и взаимосвязанных друг с другом доктринальных компонентов, каждый из которых прошел длительный путь исторического развития с тем, чтобы в совокупности с другими и составить то стройное вероучительное здание, которое мы и именуем новейшим, или современным адвентизмом. Возможно, адвентистские лидеры и теологи и не согласятся с тем положением, согласно которому их вероучение явилось результатом длительной исторической интеграции различных христианских элементов, в процессе которой новейший адвентизм и обрел в конце концов именно ту свою вероучительную форму и культовую практику, которые и позволяют ему занять вполне определенное и конкретное место среди прочих христианских учений. Возможно, им ближе та картина происхождения адвентизма, согласно которой последний, хотя и обязан своим появлением земной жизни, деятельности и пророчествам Иисуса Христа, тем не менее в определенном смысле он лишен земной истории, ибо выражает именно ту истину, которая является неизменной в силу связи с Божеством, обладающим в качестве своего атрибута вечностью и неизменяемостью. Адвентизм же и предназначен для того, чтобы раскрыть людям подлинный смысл этой истины, т. е. показать им ее извечный и в этом смысле высший характер. Такая картина происхождения и истоков адвентизма, конечно, имеет право на существование, однако место ей – в богословско–теологической литературе. Мы же, задавшись целью исследовать исключительно земное происхождение адвентизма, выявить его посюстороннюю специфику, исходим из принципа функциональной взаимозависимости и взаимовлияния истории религиозных движений и социальной истории общества. Поэтому, руководствуясь в первую очередь этим принципом, мы и предпринимаем в настоящей работе попытку конкретизировать эту взаимозависимость и взаимовлияние на примере земной истории адвентизма. Предпринимаем попытку реконструировать реальную историю этого религиозного движения, связанную с конкретными людьми, их чаяниями и надеждами, с конкретными событиями и социальными процессами.
