Внутренний СССР - Сравнительное Богословие Книга 5
[350] Имеется в виду: пока в обществе поддерживается культ прославленных предков — они «вечно живые».
[351] Точно подмечено: тем и хорошо светское эхо доктрины посмертной “справедливости”, что оно обнажило замкнутость любой придуманной людьми доктрины посмертного воздаянияне на будущее, а на уже прожитое прошлое. Таким образом выявляется, что эта доктрина призвана останавливать духовный прогресс людей, которые бездумно следуют примеру мертвецов (пусть даже и геройски погибших).
[352] Семиотика (от греческого semeion — знак, признак) — наука, исследующая способы передачи информации, свойства знаков и знаковых систем в человеческом обществе (главным образом естественные и искусственные языки, а также некоторые явления культуры, системы мифа, ритуала), природе (коммуникация в мире животных) или в самом человеке (зрительное и слуховое восприятие и др.).
[353] Это ничто иное как светский аналог древних религиозных эгрегориальных культов богов и царей, предназначенных для замыкания психики толпы людей (создание культуры беззаветной верности) на могущество и авторитет богов и царей. Бездумная массовая вера в созданные мифы о ком-либо из социальных авторитетов создаёт мощный эгрегор, которым управляют хозяева мифов посредством принятой в обществе «кодировки» принятой символики — о которой пишет автор статьи. Смысл кодировки для посвящённых свой, для толпы — свой: при этом посвящённые беспрепятственно изначально вкладывают в символику те смыслы, которые считают необходимыми. Однако, если толпа-народ оказывается нравственнее посвящённых (как и бывало много раз), то народные смыслы могут победить смыслы посвящённых: в этом случае создаётся народный эгрегор более высокого порядка, чем “элитный”, который начинает «воевать» с эгрегором, образовавшимся на базе принятой посвящёнными символики. При этом если государственность проводит в жизнь смыслы, которые приняты посвящёнными, а народ живёт по своим смыслам, которые он видит за одними и теми же символами («семиотическими объектами») — то цивилизационный народный эгрегор может способствовать распаду нравственно падшей государственности: в лучшем случае государственность должна подстраиваться под народный дух, чтобы избежать распада.
[354] По этому поводу см. Четвёртую книгу, Главу про масонство и марксизм.
[355] И обратный процесс мы могли наблюдать после победы так называемых «демократов-либералов» в августе 1991 года: после этого стали сносить советские памятники и воздвигать (возвращать) прежние дореволюционные.
[356] Символ «вечности» ступенчатой толпо-“элитарно” социальной пирамиды на базе идей масонского “социализма”. Как мы уже говорили, пирамида усечённая: вершина управления находится вне СССР.
[357]“Ильич” стал советским аналогом Христа (Митры, Амона-Ра… и так далее).
[358] Этот термин тоже восточный, но мы его пока ещё не рассматривали в контексте религиозных систем.
[359] Вернее тот дух, который вложили в образ Ленина хозяева новейшего проекта глобализации.
[360] Это пишет человек, который исследует вопрос с позиции научной «семиотики», а не теории коллективного бессознательного. Но вывод наука делает правильный. Если этот вывод выразить в богословских терминах, то получится: «все члены сообщества психологически объдиняются под одним эгрегором, который автоматически помогает им продолжать дело Ленина; они же, в свою очередь, бездумной верой поддерживают деятельность этого эгрегора».
Причём автор статьи правильно замечает: «Личные отношения с «нетленным» Лениным длились и длятся до тех пор, пока не оскудеет интерес к его телу и эмоциональная реакция (любого знака: отрицательного или положительного), на его дело». Не в этом ли ответ на вопрос: почему не убирают В.И.Ленина с Красной площади в наше время? Ведь по-восточному принято поддерживать авторитет (культы) и «добрых» богов и «злых» (просто знак религиозно-идейного «добра-зла» менялся в XX веке несколько раз), поскольку без борьбы с выдуманным «злом» не может обходиться не одна толпо-“элитарная” рабовладельческая систем: надо на кого-то списывать жизненные неприятности.
[361] Напомним, что Митра считался “Богом” победы и удачи.
[362] Мы пропустили часть текста, где говорится о том, что «расследование по вопросу Вечного огня началось в Волгограде».
[363] Силлогизм (от греческого syllogismos), рассуждение, в котором две посылки, связывающие субъекты (подлежащие) и предикаты (сказуемые), объединены общим (средним) термином, обеспечивающим «замыкание» понятий (терминов) в заключении силлогизма. Правила силлогизма рассматриваются в силлогистике.
Силлогистика (от греческого syllogistikos — выводящий умозаключение), исторически первое, созданное Аристотелем учение о логической дедукции, в котором рассматриваются рассуждения в форме силлогизмов.
[364] Та же самая «силлогическая фигура» (алгоритмическая выкладка), что и в библейском христианстве: «если станешь членом Церкви Христовой — то скорее всего попадёшь в рай и обретёшь бессмертие в той жизни».
[365] Что возвращает нас к основному церковному тезису об искуплении Христом грехов людей смертью. Эхо библейской доктрины искупления (которая поддерживает покорность и безволие паствы) преобразилось в советское время в доктрину подражания героям, которая также поддерживает безволие и покорность в рамках, установленных хозяевами доктрины — поскольку отступление от “героических” принципов считалось «злом» и каралось как с иерархии государственного аппарата, так и в духовно-нравственной системе ценностей.
[366] Надо отдать должное советскому периоду: если “христианская” концепция была предназначена для воспитания покорной церкви и властям паствы, то советская идеология помимо покорности системе учила активному наступлению на позиции «врага» — «врагом» был лагерь капиталистов, а СССР был выбран плацдармом распространения псевдосоциализма на весь мир. Это ближе даже не “христианству”, а зороастризму, поскольку зороастрийское отношение к миру вообще, не было ни материалистическим, ни духовно аскетическим, пассивным.
Но “социалистический” долг «подражания героям» — всего лишь разновидность общей библейской доктрины покорности хозяевам глобальной невольничьей иерархии, о чём и пишет автор статьи:
«Героизм обеспечивал императив общественного служения: участнику мемориального ритуала под барабанный бой — вменялось навечно чувство вины: умерший здесь умер не просто так, он умер за тебя и ты перед ним в долгу».
То же самое чувство вины (перед церковью) и в “христианстве”: «Христос умер за всех нас: мы должны следовать учению Христа (то есть — церкви), чтобы отдать долг будущему воздаянию…».
[367] Приведённый ниже пример рассказа «сверстницы» показывает, что подражание было подобно «зомбированию»: от такой доктрины “справедливости” самосознание и нравственность людей не становились объективно лучше, поскольку искусственные духовные стимулы (имитации справедливости) в конечном итоге никогда не могли заменить тягу к естественной религиозной потребности, заложенной Свыше в каждого человека.
«Все эти истории — про ужасные смерти — имели то значение, что, вот, человек воплотил идею отдать жизнь за идеал, за родину. Ты должен сделать что-то во имя высокой цели. Ну надо… Школе надо собрать триста киллограм макулатуры. Когда мы выезжали на поля… Сплошное поле пырея и мокрицы, увидеть там турнепс невозможно. У меня было громадное возмущение некими отщепенцами от правого дела, которые брали и выдирали все, а потом какую-то травку из выдранной сажали и не важно — корешками вниз или корешками вверх. Как в той притче — главное — послушание».
[368] Ещё раз напомним, что мистерия смерти Христа, которому потом поклонялись не одно столетие, была религиозным актом, чему соответствует светский акт преклонения перед мёртвыми «героями» — это один и тот же стимул духовный для толпы, работающий на корпорацию покорителей, кульминацией которого является обещание «бессмертия» (либо сопричастности «бессмертию»).
