Штефан Кихле - Игнатий Лойола. Учитель духовности
Его реформы не были чем-то необычным. Другие испанские реформаторские движения преследовали аналогичные цели. Необычным было лишь то, что один единственный человек в столь короткое время смог достичь такого результата. Действия Игнатия были направлены как на исправление отдельных лиц, так и на структурные изменения, которые предполагали социальные и духовные улучшения. Для него эти различные уровни были нераздельны и опирались друг на друга. Уже тогда стало ясно, что его духовность включала в себя, в том числе и материальные и политические аспекты.
На родине Игнатий пробыл около трех месяцев. Поначалу его здоровье стало улучшаться, однако потом он снова заболел. После своего выздоровления в октябре 1535 года он вновь отправился в путь. Брат уговорил его взять с собой лошадь. В провинции Наварра, в Мадриде и Толедо он выполнил поручения своих товарищей. Неподалеку от Сегорбы он навестил своего парижского товарища по учебе, который жил там в картезианском монастыре. В Барселоне он встретился со своими прежними благотворителями и оттуда на корабле отправился в Италию.
Корабль попал в бурю. Пассажиры ожидали кораблекрушение и готовились к смерти. Игнатия больше не мучил страх вечного осуждения за грехи, но он был удручен тем, что «не использовал как следует те дары и ту благодать, которую сообщил ему наш Господь Бог» (РП 91, 33). Постепенно его духовность претерпевает изменения. Страх перед карающим Богом исчезает. На его место приходит ответственность за исполнение своего личного поручения Божия. Однако эта ответственность пока еще была смешана со страхом.
Ожидание в Верхней Италии
Вначале Игнатий хотел остаться в Болонье и там усовершенствовать свои богословские знания. Однако он заболел, и поэтому почел за лучшее отправиться в другое место. В конце 1535 года он прибыл в Венецию. У него был еще целый год времени, так как он договорился встретиться со своими товарищами в городе на лагуне в начале 1537 года. Вероятно, он был принят в одном из монастырей. Деньги ему дала одна из его покровительниц, Исабель Росер, в Барселоне. Этот год он посвятил пастырской деятельности, в особенности духовным беседам и преподаванию упражнений. Среди прочих у него совершил упражнения испанский священник по имени Диего Хоцес. Он принял решение присоединиться к группе товарищей. Он умер в 1538 году еще до основания ордена.
Остальные товарищи еще в течение двух лет продолжали свою учебу в Париже. К ним присоединились еще трое новичков: Клод Жэ, Хуан Кодури и Пасказ Броэ. В ноябре 1537 года они все вместе отправились в путь и не без приключений добрались до Венеции. Им пришлось пробираться через районы боевых действий, пережить необычно суровую зиму с сильными метелями, вести дискуссии с обратившимися в протестантизм и женившимися священниками. 8 января 1537 года они добрались до Венеции, где они могли счастливо отпраздновать свою встречу с Игнатием. Теперь их было одиннадцать. Они разделились на несколько больниц для бедных, чтобы ухаживать за больными. В марте они отправились в Рим, чтобы испросить у Папы разрешение на паломничество в Святую землю. Игнатия среди них не было, так как он боялся столкнуться в Риме с кем-нибудь из своих влиятельных недоброжелателей. Товарищи получили аудиенцию у Папы Павла III, который принял их весьма доброжелательно и вел с ними богословскую беседу. От Папы и еще нескольких кардиналов они получили в подарок столько денег, что их было достаточно для паломничества в Иерусалим. В апреле они вновь вернулись в Венецию. Там они узнали, что впервые за многие годы в этом году не будет ни одного корабля в Святую землю. Так для них началось время ожидания, предусмотренное в их монмартских обетах.
В Риме товарищи получили разрешение принять рукоположение в священники. Это свое давнее желание они осуществили в Венеции. В течение двух недель они получили все необходимые для рукоположения посвящения. Рукоположение было совершено 24 июня 1537 года. Епископ, совершавший рукоположение, был столь тронут их благочестием и добродетелями, что впоследствии сказал, что ни разу в жизни он не имел такого утешения при рукоположении. Товарищи были рукоположены «во имя бедности». Обычно при рукоположении священник обещает послушание какому-либо епископу или орденскому настоятелю, который впоследствии должен заботиться о его содержании. Товарищи не принесли подобного обещания, что было тогда возможно, если рукополагаемый священник отказывался от регулярного содержания, то есть давал обет бедности.
После рукоположения Игнатий откладывал свою первую святую мессу, так как он хотел совершить ее в храме Рождества в Вифлееме. Рождество и Воплощение заняли к тому времени одно из центральных мест в его духовности.
В год ожидания товарищи разделились по североитальянским городам. Игнатий пошел с Петром Фабером и Диего Лаинесом в Виченцу, где они поселились за городом в заброшенном доме. В течение первых сорока дней товарищи предавались исключительно молитве. Прося подаяние, они получали лишь небольшое количество еды и жили в бедности и нужде. Тем не менее, именно тогда группа пережила время великих утешений и духовного просветления. Игнатий по собственным словам пережил здесь свою вторую Манресу. Это время можно трактовать как обновленный опыт духовных упражнений. Позже в ордене было установлено, что каждый иезуит должен дважды совершать 30-дневные упражнения: в новициате и после рукоположения. После этого времени молитвы они в различных городах Италии начали свою апостольскую деятельность: они ухаживали за немощными в больницах для бедных и проповедовали на площадях. Они едва владели итальянским, и их проповеди иногда производили странное впечатление. Однако благодаря своему социальному служению они завоевали себе огромный авторитет, так что и их проповеди стали находить отклик у слушателей, и они получали обильное подаяние. В это время они уменьшили свою радикальную аскезу, так как их труд был настолько тяжелым, они не могли одновременно голодать. В этом отношении они также приобрели ценный опыт: тот, кто в качестве пастыря полностью отдает себя работе, нуждается в энергии для исполнения своей работы и должен сократить свои аскетические упражнения, какими бы соблазнительными они ему не казались.
Товарищам постоянно задавали вопрос, как называется их группа. Они решили назвать себя Compañía de Jesús. У них не было начальствующего. Их единственным главой был Иисус, поэтому они назвали свою общину Его именем. Испанское слово compañía не имеет военных ассоциаций и означает просто «общество» или «дружеский кружок». Это понятие не было новым и обозначало религиозные, социальные или культурные братства или объединения. Немецкое слово «Gesellschaft» или латинское «societas» имеют скорее юридическое звучание, обозначая скорее организацию, а не просто человеческое сообщество. Название Compañía de Jesús возникло еще до образования ордена и выражало духовный идеал группы. Игнатий был очень рад, что группа в отличие от других орденов не назвала себя по имени основателя.
Видение в Ла Сторте
Несмотря на то, что группа хотела до июня 1538 года подождать возможности отправиться в Святую землю, уже в ноябре 1537 года Игнатий вместе с Петром Фабром и Диего Лаинесом направились в Рим, ибо их призвали туда. «В этом путешествии» Игнатия «совершенно особым образом посетил Бог» (РП 96). В часовне Ла Сторта в нескольких километрах от Рима ему было даровано необычное видение, которое имело чрезвычайное значение для него и для всей группы.
Сообщения товарищей об этом видении частично разнятся между собой. Можно предположить следующий ход событий: Игнатий узрел Христа с Крестом на плечах и Бога-Отца рядом с Ним. Отец сказал Сыну: «Желаю, чтобы Ты взял его к Себе на службу». Иисус принял его и сказал: «Желаю, чтобы ты нам служил». В Рассказе паломника сам Игнатий говорит, что «Отец поместил его рядом со Своим Сыном!» (РП 96).
По словам Диего Лаинеса Бог сказал Игнатию: «В Риме я буду милостив к вам». Игнатий понял это так: «Возможно, в Риме мы будем распяты.» Важно в этом переживании то, что Бог Отец Сам выступил с инициативой и повелел Иисусу принять Игнатия к себе в служение. Хотя видение было даровано только Игнатию, оно с самого начала касалось и его товарищей. В поручении, данном Отцом, сразу обращает на себя внимание крестное измерение видения. Иисус держит Крест на своих плечах, а Игнатий думает о «Распятии» в Риме.
Чтобы мы не думали сегодня об этом видении, Игнатий и его товарищи видели в нем подтверждение начатого ими пути. Ла Сторта была для Игнатия столь глубоким переживанием, и после него он почувствовал такую перемену в своей душе, что «у него не хватило духа усомниться в этом: да, Бог Отец поместил его рядом со Своим Сыном!» (РП 96). Большая субъективная уверенность основателя и его глубокое потрясенность этим переживанием были для юной общины достаточным основанием, чтобы рассматривать видение в Ла Сторте в качестве своего рода конституирующего мифа. Сам Бог в явной форме утвердил общину и ее миссию. То, что Крест занимал центральное место в этом видении, указывало на то, что в самосознании и духовности группы этот аспект цельного предания себя Богу будет играть основополагающую роль.
