Сборник - Простые ответы на вечные вопросы
А как Тебя можно увидеть? Или Ты вообще невидим? А как тогда узнать, что Ты на самом деле есть? Хотя, впрочем, душа уверена, что Кто-то все-таки есть, стоящий за этим миром, – тогда понятно, откуда все появилось и зачем… От кого-то я слышал, что весь мир – это и есть Ты. Но я не поверил: если все – это Бог, тогда и я тоже Бог, и трава, по которой иду, – Бог, и вот этот муравей, которого сейчас придавлю, – тоже Бог? Ерунда какая-то! Для меня ведь тогда нет никакой разницы – что есть Бог, что Его нет все одно и то же.
Нет, я считаю, что между Тобой и миром есть разница, такая же, как между художником и картиной: она всегда чем-то напоминает своего автора, но ведь картина и художник – не одно и то же! Да, если повнимательнее посмотреть на ту картину, которую Ты нам нарисовал, – о Тебе многое можно сказать! Похоже, Ты любишь, чтобы все было красиво, и мне это нравится! Вот смотрю на опавшие листья – какие же они живописные! Ведь они уже ни для чего не нужны, а все равно красивые! Похоже, красоту Ты любишь больше, чем функциональность!
Хотя Ты и дизайнер профессиональный – любая птица сконструирована Тобой куда лучше, чем самый современный истребитель! Очевидно, что Ты разумен, иначе как организовать такую сложную систему – целый мир! Только зачем Тебе этот мир нужен? Неужели Ты без него не можешь? Тогда без мира Ты окажешься слабым, ущербным каким-то – нет, похоже, Тебе мир нужен так же, как художнику краски, чтобы своей радостью поделиться с другими! Но тогда Ты должен быть добрым, раз все это сделал не для себя, а для нас.
Интересно, а вот я сейчас с Тобой разговариваю – Ты меня слышишь? Или Ты прячешься от меня? Если я не могу Тебя увидеть, может, Ты что-то хочешь мне сказать? Что Твою картину кто-то испортил? Что Ты хотел, чтобы он тоже научился рисовать, а он просто ошалел от множества красок и все перемешал? Но тогда Ты должен еще сказать и о том, как все исправить? А кто должен все исправлять? Мы ведь лишь мазки на Твоем полотне – как нам понять, где правильно они лежат, а где – перемешались? Это ведь только со стороны видно. Почему наш мир все больше рисуется грязными красками? Из-за того, что кто-то давно их перемешал и мы забыли, какие были чистые цвета? Ведь в мире есть зло, есть смерть – а что Ты сделал для того, чтобы их не было? Или Ты снова взял в руки кисть и сделал эталон, образец, да такой красивый, что, смотря на него, начинаешь понимать, каким должен быть настоящий, чистый цвет? Да, какой Ты все-таки… интересный!..
О, его не привяжете
К вашим знакам и тяжестям!
Он в малейшую скважинку,
Как стройнейший гимнаст…
Разводными мостами и
Перелетными стаями,
Телеграфными сваями
Бог – уходит от нас.
О, его не приучите
К пребыванью и к участи!
В чувств оседлой распутице
Он – седой ледоход.
О, его не догоните!
В домовитом поддоннике
Бог – ручною бегонией
На окне не цветет!
Все под кровлею сводчатой
Ждали зова и зодчего.
И поэты и летчики —
Все отчаивались.
Ибо бег он – и движется.
Ибо звездная книжища
Вся: от Аз и до Ижицы, —
След плаща его лишь![6]
Протоиерей Павел Великанов
Троица
Когда входишь в зал древнерусской иконописи Третьяковской галереи, понимаешь, что оказался в каком-то ином мире. И дело вовсе не в том, что эти иконы не похожи на обычную живопись: здесь иной язык, обилие непонятных символов. Находясь у иконы, ощущаешь, что древний мастер старался передать своей кистью то, что невозможно порой выразить словом…
Перед иконой Святой Троицы письма Андрея Рублева можно стоять часами. Разве эта икона, с неземной гармонией цветов и линий, глубоким внутренним покоем ангельских ликов, не шедевр изобразительного искусства?.. Но почему именно этому изображению было суждено стать выразителем православного учения?
Очевидно, здесь дело не только в непревзойденном мастерстве кисти художника. Разве мало в мире шедевров? Иконописец удивительным образом смог прикоснуться к глубокой тайне – тайне Бога, Троичного в Лицах и Единого по Своей Божественной Сущности, тайне, которая так и остается для человеческого ума непостижимой…
Блаженный Августин в своей «Исповеди» писал, что он много размышлял о Святой Троице и не мог постичь этой тайны. Однажды он вышел на прогулку и пришел к берегу моря. И тут он увидел маленького мальчика, который вырыл ямку в песке и стал носить в нее пригоршнями морскую воду. Августин стал наблюдать за мальчиком и, наконец, спросил, что же тот делает. «Я вырыл ямку для моря и теперь ношу туда воду, чтобы перенести море в ямку». Блаженный Августин удивился наивности ребенка и воскликнул: «Как ты не понимаешь, что перелить море в ямку нельзя, ведь она не может вместить в себя море!» – «А как же ты хочешь вместить в своей голове океан Святой Троицы?»
Еще задолго до появления христианства человечество знало о Боге многое. Несмотря на всю пестроту религиозных идей, о Боге большинство верований говорили очень похоже. Он – Абсолют, Который бесконечно силен, властен, премудр, справедлив, невещественен; может быть, даже и добр. Но христианское благовестие сказало о Боге такое, чего не мог ожидать никто: Бог Один, но Он – не одинок! Он есть Троица: Отец, Сын и Святой Дух, при этом каждый из Божественных Лиц является во всей полноте Богом! Но не три бога в Троице – нет, отличия Лиц не разделяют одной и той же Божественной Сущности: здесь Три есть Одно, а Одно равняется Трем! Провозглашенная христианством истина Бога Троицы оказалась раскрытием еще одной неведомой дотоле истины – Бог есть Любовь! Святая Троица – это тайна Божественной любви; и эта Божественная любовь является одновременно и торжеством, и ликованием, и крестным состраданием со своим творением. Центр этой тайны по отношению к нам – распятая любовь. Бог – не одинокая единица, но единство; Бог – не просто личный, но – межличностный Бог: Он диалогичен; внутри Него совершается вневременный диалог бесконечной и неоскудевающей любви…
О чем же ведут беседу Три Божественных Лица, изображенные Рублевым в круге вечности? Протопоп Аввакум в начале своего «Жития» размышляет над этим Предвечным Советом. Отец говорит Сыну: «Создадим мир!» – и Сын отвечает: «Да, Отче!» «Но этот мир, – продолжает Отец, – отпадет от своего пути, и для того, чтобы его спасти, Тебе придется стать человеком и умереть». «Да будет так!» – говорит Сын…
Бога любой религии можно спросить: а как Ты любишь людей? Что они для Тебя значат? Ничтожные пылинки среди мириад миров? Мелочные, копошащиеся в земной грязи недоумки? Но только Бог Троица отвечает: «Цена вашей жизни – Моя смерть… Богу умереть невозможно – но для того Мой Сын и стал человеком, чтобы Его собственным человечеством испытать весь ужас и всю трагедию вашего греха – и преодолев, победить вашу смерть!..»
И если люди не могут верить в то, что Три Лица Святой Троицы составляют Одно Божественное Существо, то потому только, что они враждуют друг с другом и думают, будто всякий человек или вообще всякое живое существо противно другому, мешает ему. Но ведь случается порой, что враждебное чувство противоположности уходит, борьба людей отступает. Тогда их сердца наполняются любовью друг к другу, они радуются своей близости так, что им не тесно, а радостно вместе, как будто бы у них одна душа, одна жизнь, и как хотелось бы, чтобы так оставалось вечно!..
Икона Святой Троицы, написанная Андреем Рублевым, не есть только шедевр изобразительного искусства. Иконописец смог отразить в ней глубочайшую христианскую истину: Бог не только есть Вечная Любовь Трех Лиц. Эта любовь обращена к человеку, она зовет внутрь Предвечного Совета! Именно это выражено в композиции иконы, при которой смотрящий ощущает себя как бы внутри круга обращенных к нему Божественных Лиц. Ведь Бог, в Которого верят христиане, не есть Главный Надзиратель или тем более Великий Мститель. Он есть Распятая Любовь, которая смотрит в глаза – и ждет вашего ответа.
Неизъяснимый, непостижный!
Я знаю, что души моей
Воображении бессильны
И тени начертать Твоей;
Но если славословить должно,
То слабым смертным невозможно
Тебя ничем иным почтить,
Как им к Тебе лишь возвышаться,
В безмерной радости теряться
И благодарны слезы лить[7].
Протоиерей Павел Великанов
Душа
Странно:
Дышим – идет парок.
Говорят: душа показалась.
Как я этому верить мог —
Неужели ж только парок?
Не такой душа представлялась.
Улетучилась,
Не уберег —
Ничего в груди не осталось.
Пустота,
Хоть шаром покати,
Только ребра торчат, как стропила.
Отчего же не легче в груди?
Что в ней все-таки раньше было?..[8]
Каждый человек носит внутри себя один неизбежный вопрос: «Неужели я умру?» Против этого утверждения восстает все человеческое естество, жаждущее жизни; но здесь же, рядом – ясное понимание того, что первый шаг младенца есть первый шаг к его смерти…
