Василий Кривошеин - Простота Божественной природы и различия в Боге по св. Григорию Нисскому
Обзор книги Василий Кривошеин - Простота Божественной природы и различия в Боге по св. Григорию Нисскому
Простота Божественной природы и различия в Боге по св. Григорию Нисскому
Кривошеин Василий
Первоначально я озаглавил этот доклад Божественная простота по святому Григорию Нисскому, но посчитал необходимым изменить, а затем и дополнить это название таким образом, чтобы оно точнее отражало терминологию святителя Григория и даже содержание его учения о Боге. Выражение Божественная простота могло бы быть понято как означающее простота Бога. Однако св. Григорий в своих писаниях не говорит никогда (или говорит очень редко), что Бог прост. Он говорит, что просты Его природа и Его сущность. Во всяком случае, он всегда либо уточняет, что Бог прост по Своей природе, либо, когда называет Его простым, употребляет не слово Бог, а выражение το θειον (Божество). Итак, я предпочел сказать в названии не о божественной простоте, а о простоте божественной природы. Этим изменением я хотел также подчеркнуть тот факт, что термин природа (Φύσις) встречается у св. Григория гораздо чаще, чем термин сущность (ουσία) [1]. Наконец, я добавил слова и различия в Боге, так как невозможно говорить о простоте божественной природы согласно учению св. Григория Нисского, не упоминая о различиях, которые он усматривает в Боге. Можно было бы даже сказать, что учение его о таковых различиях более характерно для его богословия, чем утверждение о простоте божественной природы.
Однако такое исследование, как наше, правомерно начать с вопроса: возможно ли вообще, по учению св. Григория Нисского, познать Бога? Доступен ли Бог нашему познанию? Хотя ответ св. Григорий дает многосторонний, можно в общем сказать, что утверждает он, и с большой силой, именно непознаваемость Бога. Вечность Бога как существа нетварного и, тем самым, не предоставляющего нашей мысли никакой опоры и делает Его недоступным рациональному познанию: "...таким образом тот, кто глубоко исследует то, что древнее веков, и восходит к началу вещей, не может остановить свою мысль ни на чем, ибо искомый объект всегда ускользает от него, и убегает, и не указывает пытливому уму никакой возможной остановки" [2]. Несмотря на эту непознаваемость Божественного - Григорий здесь, говоря о Нём, употребляет средний род: то, что древнее веков (το αιώνων πρεσβύτερον) - он опять-таки различает в Нем сущность, или природу, и её-то и считает непознаваемой. Непознаваемость - характерная черта природы божественной сущности. "Такова эта сущность, - говорит он, - что, хотя и превышает она всякое начало, тем не менее не открывает нам признаков своей собственной природы, и узнаваема она только по своей умонепостижимости" [3]. Она непонятна не только людям, но и ангелам, хотя последнее утверждение выражено с некоторой осторожностью: "Человеческая природа не обладает вовсе никакими силами для точного понимания сущности Бога, но, возможно, недостаточным было бы утверждать это по отношению к силам одного лишь человека, и если бы кто-нибудь сказал, что и бесплотная тварь тоже слишком слаба, чтобы вместить и уразуметь природу беспредельную, то он бы вовсе не ошибся" [4]. Так что никакие попытки вознести свой ум или выйти за пределы своих возможностей не помогут познать божественную природу, но к ней можно приблизиться простой и чистой верой, как это делал Авраам. "То, что он постигал, продвигаясь умом: могущество ли, безначальность, или беспредельность по отношению к чему-либо, или любое подобное понятие из тех, что около божественной природы (τα περι την θειαν φύσιν), он обращал в средство, полагал в основание для восхождения, и постоянно опирался на то, что уже нашел, и простирался дальше всего того, что познавал своими собственными силами, ибо это было меньше искомого" [5] - и, "отбросив в предположениях (ύπολήψεσι) о Боге всяческие догадки (υπολοιων) о Его природе, происходящие из Его имени, очистив свой ум от подобных помыслов, восприняв веру без примеси, очищенную от всяческого мнения, он сделал неложным знаком, свидетельствующим о знании Бога, веру в то, что Бог лучше и возвышенней любого знака, дающего познание" [6]. Или еще: "К Богу подойти можно не иначе, как только посредством веры, которая соединяет собой ищущий ум с непостижимой природой" [7]. Вера противопоставляется Григорием гнозису [8], однако сама по себе вера не раскрывает нам природы и сущности Бога, но только могущество и величие того, что усматривается около Бога [9]. Отождествлять то или иное понятие, как, например, нерожденность, с сущностью Бога было бы идолопоклонством [10]. Непознаваемость божественной природы не означает, тем не менее, что Бог абсолютно недоступен познанию; следует только избегать крайностей: не утверждать полную Его недоступность или, напротив, возможность ясного видения Его умом. Существует, однако, ведение через неведение. "Божество, - говорит он, - по своей природе неприкосновенно, и непостижимо, и превосходит любое умопредставление, но многоищущее человеческое разумение, проводя исследование теми мыслями, на которые способно, слегка касается и дотрагивается до неприступной и величественной природы; зрение же его не обладает достаточной проницательностью, чтобы ясно видеть невидимое, и вместе с тем оно недостаточно отстранено от возможности приближения, чтобы вовсе быть неспособным составить основанное на догадках представление об искомом; однако ощупью умозаключений он познал нечто об искомом, и невозможность отчетливо увидеть его порождает некоторым образом ясное понятие о том, что искомое превыше всякого познания" [11].
В своих духовных творениях, беседах о Песне Песней или в Словах о Блаженствах, Григорий говорит нам об опыте испытавшего невозможность познать или созерцать божественную природу. Эта всецелая невозможность порождает в нас "метафизическую" печаль, чувство отчуждения от Высшего Блага. "Чем более мы верим, что Благо по естеству своему выше нашего познания, тем более усиливаем в себе печаль, чувствуя, что Благо, от которого мы разлучены, так велико и такого высокого достоинства, что мы не способны вместить ведение о Нем" [12]. Григорий призывает нас прекратить наши изыскания ввиду их бесполезности, хотя сама невозможность достичь "естества превыше всех благ и дает нам некое понятие о величии искомого" [13]. Опять здесь утверждается ведение через неведение. Григорий также противопоставляет созерцание и видение, отрицая возможность последнего: "Каким образом, - вопрошает он, - и посредством каких мыслей созерцаемое, но невидимое Благо может достигнуть нашего взора?" [14].
Как бы то ни было, природа Его непонятна и недоступна нашим мыслям: "Божественная природа, - говорит он, - каковая она есть сама по себе (αυτη καθ' αυητην), каковая она по сущности, неумопостижима (καταληπτικης επινοίας), ибо она недоступна и неприступна рассудительным мыслям (στοχαστικαις)... Вот почему великий Апостол называет неисповедимыми Божии пути. Этим словом он показывает, что путь, ведущий к познанию божественной сущности, для мыслей непроходим" [15]. Григорий, однако, добавляет одну фразу, которая показывает, что, тем не менее, непознаваемость божественной природы не означает для него, что Бог вовсе непознаваем и недоступен: "Но, будучи таковым по Своему естеству, Сущий, превысший всякого естества, в другом отношении бывает видим, Сей Невидимый и Неописуемый" [16]. Здесь, видимо, идет речь о познании Бога по "очищенной" аналогии с человеческой природой [17], через неизреченное умное просвещение [18], о познании в зеркале души [19], посредством добродетели [20], через божественные энергии и т.д. - но при этом божественная природа и сущность остаются таковыми, какие суть, т.е. непознаваемыми, во всяком случае непосредственно.
Утверждение о непознаваемости божественной природы не мешает святителю Григорию настаивать на её простоте. Можно даже сказать, что и это утверждение составляет также одну из характерных черт его учения о Боге. Он непрестанно об этом говорит, отстаивая православное учение о Святой Троице: единосущность Сына в полемике против Евномия и божественность Святого Духа в писаниях против последователей Македония. Однако неправильно было бы объяснять его настойчивую позицию в вопросе о простоте Божественной природы только необходимостью полемики. Для Григория это - общепринятое учение. "Мы полагаем, - говорит он, - что даже люди, обладающие весьма грубым и заземленным умом, согласятся с тем, что Божественная природа, блаженная и превосходящая всякую иную природу, проста. Ибо как бы мог кто предположить, что безвидная и безобразная [природа], бескачественная и бесколичественная, могла бы быть многовидной и сложной" [21]. Итак, простота здесь понимается как отсутствие вида и сложности. Впрочем, не в этом кроется причина разногласий Григория с Евномием - последний, по словам самого Григория, тоже признавал, пусть только формально, простоту Божественной сущности [22]. Но в других местах Григорий обвиняет Евномия в том, что проповедуемый им Бог есть нечто множественное и сложное, как бы некое соединение противоположностей [23]. Однако основополагающее утверждение о простоте Божественной природы ставит множество вопросов, поскольку Григорий (следуя, впрочем, богословской традиции Церкви и, в частности, учению своего брата Василия) усматривает в Боге, или когда говорит о Боге, многие различия. Различия, например, между Божественной сущностью и Троичными ипостасями, между Божественной природой или сущностью и её энергиями или свойствами, между Божественной природой и тем, что усматривается около нее и т.д. Какова же природа этих различий, чему соответствуют они в Боге, каким образом они сосуществуют с простотой Божественной природы и как понимает Григорий эту простоту?
