Жинетт Парис - Мудрость психики. Глубинная психология в век нейронаук
Большинство психотерапевтов, хотя и не все, согласны с мыслью, что пациент, у которого отсутствует жажда жизни, может найти желанное облегчение в целенаправленном медикаментозном лечении. Большинство клиницистов, хотя и не все, могут слышать молчаливый стон, выражаемый этим симптомом. Каждый день выписываются тысячи рецептов, чтобы облегчить депрессию, стресс и тревогу. Если медикаменты могут смягчить душевные страдания, почему их не использовать? Но попытка исследовать бессознательное – это не поездка до аптеки, а продолжающиеся всю жизнь поиски большей осознанности, стремление к человечности. Многие, хотя и не все, симптомы, перечисленные в DSM, могут быть рассмотрены как форма сообщения, как знаки, как символический язык страдающей души. Отказ от еды после смерти того, кто давал заботу, есть пример символического поведения. Глубинная психология указывает на огромный риск, с которым сталкиваются те, кто пытается лечить подобные проявления как обычные симптомы. Представьте себе, что кто-то решил рассматривать сонливость, прекрасное в своем роде ощущение, просто как симптом усталости, который излечивается ночным отдыхом. Такой человек впоследствии может потерять способность ценить вечную поэзию ночи, так же как и огромное значение сна, и превратиться из человека в машину, которой нужно техобслуживание, если она в течение восьми часов не подключена к розетке под названием сон. Ночь равнодушна к клинической модели. Для выживания любой культуры необходимо, чтобы художники делали свою работу, а мы, глубинные психологи, овладели искусством слышать тихую песнь души, сохраняя живым психологическое значение таких слов, как «отдых», «ночь», «любовь», «радость», «смерть».
Симптомы поразительно похожи на театральную постановку. Как и все виды искусства, они выражают свой смысл через вызываемые ими эмоции. Одно из проявлений симптома состоит в снижении нашей обычной восприимчивости; можно даже сказать, что симптом – это замедление, так же как ночь – это замедление, зима – это замедление. У психики бывает сезонное замедление, время чувствовать себя разбитым, время, когда Эго повержено и сдается. Мастерство состоит в том, чтобы способствовать этому замедлению, необходимому, чтобы собрать крупицы знания, разбросанные вдоль извилистой дороги, на первый взгляд кажущейся немыслимым объездным маршрутом. Что такое анализ, если не последовательность изменений, отступлений, продлевающих опыт и добавляющих ему смысла? Что делает человека хорошим любовником, гурманом, эстетом, если не способность не спеша отдаться удовольствию, обратиться внутрь себя, переживать, как в замедленной съемке, радость бытия? Психологическое искусство состоит в создании, преобразовании, наслаждении миром внутренних образов – деятельности, которая обогащает нашу жизнь и привносит в нее медлительность. Альтернатива состоит в том, чтобы мчаться по жизни, как торопливый турист, даже по Лувру проезжающий на роликовых коньках. Но как только вы выходите из гонки, вы замечаете, что замедление в удовольствии делает возможным обновление чувств.
Афродита – греческая богиня, олицетворяющая красоту и чувственность, – обладала божественной способностью возвращать себе невинность каждую весну, совершая ритуал омовения в реке. То же самое происходит во время успешного анализа: это неспешное, долгое, расслабленное, изобилующее ритуалами, чувственное купание в глубоких водах бессознательного, купание, обладающее властью вернуть человеку невинность. Оно не может произойти, если душевные страдания рассматриваются только как симптом, а не как символ. Когда необходимо лечение, оно должно произойти максимально быстро: вот моя сломанная кость, моя закупоренная артерия. Пожалуйста, начните лечение сейчас же, сразу обработайте рану, сделайте это быстро. Но бессознательное – назовем его воображением – заинтересовано, ему брошен вызов, проблемы, загадки, головоломки, болезненные переживания, задумки и вопросы пробуждают его. В душевных делах все симптомы являются важнейшими символическими посланиями, письмами, которые хотят быть прочитанными. Лекарство, которое химически устраняет симптом, может также устранить символ, оставляя нас с выровненной душой, подобной отрегулированной фоновой музыке, звучащей в магазине или в лифте.
Я потеряла свою вишенку
Чтобы объяснить юнгианскую концепцию самости, преподаватели часто рисуют на доске сферу, на поверхности которой находится точка (Эго). В центре сферы помещается ядро, представляющее собой самость, где встречаются сознание и бессознательное. В иллюстрации, в 1964 году использованной для объяснения понятия самости Мари
Луизой фон Франц, самость – одновременно и ядро, и вся сфера. Она пишет:
Организующий центр, выполняющий регуляторную функцию, является чем-то вроде «атома с ядром» в системе нашей психики. Этот центр можно также назвать изобретателем, координатором и источником сновидений. Юнг называл этот центр самостью и описывал его как целостность всей психики, чтобы отличить его от Эго, которое составляет лишь малую часть души5.
Метафора атома, предложенная фон Франц, никогда меня не прельщала. Ее слова и в еще большей степени ее иллюстрация вызывают перед глазами образ не атомного ядра, а вишни. Вокруг косточки, как сочная мякоть вишни, располагается осознанная личность (Эго), заключенная в кожицу, но взаимодействующая с остальным миром. Косточка, являющаяся ядром вишни, имеет кардинально другую природу, отличную от природы съедобной части ягоды. Нормальное развитие вишни – это процесс, в котором косточка, мякоть и кожица естественным образом взаимодействуют, чтобы придать вишне вкус. Таков, по-моему, процесс индивидуации.
Я ценю то, как Юнг авторитетно описывает процесс индивидуации. Его тексты – хорошая литература, они заставляют читателя захотеть собрать воедино все свои части как яркую, красную, вкусную, созревшую вишню, в которой косточка прекрасно сочетается с мякотью, а кожица удерживает все это вместе. Когда я счастлива, я представляю собой как раз такую вишенку. Сочное описание Юнга вызывает желание поверить в миф о самости и индивидуации6. Однако это не более чем мифология. Юнг написал об этом Мигелю Серрано: «Я так и не нашел стабильного или определенного центра в бессознательном, и я не верю, что он существует. То, что я называю самостью, является идеальным центром… мечтой о целостности».
Когда я ударилась головой о цементное дно бассейна в Санта-Фе, ядро, самость полностью утратила свою объединяющую способность. На месте, где прежде была сердцевина, возник ураган, поглотивший все осознанное и оставивший мою душу бездомной. Моя самость отправилась в путешествие, вишня распалась на молекулы, и они кружились в воздухе вокруг моей больничной кровати. Разбитая, потерявшая свою вишню, я была в замешательстве, чувствовала себя обделенной, и все же это был интересный опыт. Я обнаружила, что вместе с потерей центра, утратой сердцевины пропала и депрессия, которую я переживала до этого происшествия. У меня не было чувства самости – не было и депрессии.
За одну ночь депрессия сменилась безличной очарованностью странным психическим пейзажем, в котором отсутствовали какие-либо ориентиры. Чтобы пережить такую изменчивость существования, мне оставалось только плыть в Стиксе. Я перестала ожидать проявления жизни из центра. Я существовала разобщенно, без удерживающего единство центра. Мое Я было кучей ряски, дрейфующей в бескрайних, растекающихся водах души. Это было пугающе, но не вызывало чувства подавленности. В состоянии депрессии, предшествовавшем моему падению в бассейн, я казалась себе пустотой, ничем, хотя на самом деле я была сгустком негативности. Только встретившись со своей смертью, я действительно стала «ничем», пугающим и в то же время освобождающим Небытием. «Ничто» плюс «ничто» равняется «ничто», в этом уравнении нет места депрессии.
До встречи с Госпожой Смертью я считала свое Эго хозяином моей психической территории. «Другой» был гостем, которого я могла время от времени позвать. Привет – и пока. Пожалуйста, не трать мое время. У меня полно дел. Мои земли так велики. Мое представление об Эго изменилось на противоположное. Теперь я гость, благодарный, скромный посетитель, а мир – хозяин. В качестве гостя я не смею критиковать расписание событий, составлять его – не мое дело. Нет больше ни принцессы, ни горошины. Осознание того, насколько преходяще мое положение, сделало меня вежливой и благодарной по отношению к миру. Я больше не претендую на то, что это мое место. Хозяин призвал меня, чтобы я жила в обществе и старалась понимать и помогать. Каждую ночь сновидения напоминают мне, что гость может испытывать соблазн начать повелевать домашней прислугой (другими Эго), но у гостя нет власти над ними. В результате этого понижения в должности мне стало гораздо комфортнее с иконоборческими принципами архетипической психологии. Психологическая жизнь всегда проживается в переходном пространстве, всегда на порогах, на краю, на перекрестках, всегда посреди и между. Да. Теперь я довольна таким положением вещей. Потеря моей «вишни» стала концом моей девственной души. Множество идентичностей оставили во мне свой след: бабочка, бык, Девочка со спичками, ребенок Великой Матери, неудачливый студент, органический мусор, порождение света, спасенное трансцендентной любовью дочери. Каждая из этих идентичностей, или субличностей, осталась в качестве образа бытия, формы сознания, которая время от времени меня навещает.
