Сабина Шпильрейн: Между молотом и наковальней - Лейбин Валерий Моисеевич

В связи с окончательным разрывом личных отношений между Фрейдом и Юнгом в начале 1914 года в Берлинском психоаналитическом обществе развернулась полемика, целью которой было идейное размежевание с последним. Положение Сабины среди немецких психоаналитиков оказалось столь затруднительным, особенно после ее доклада об этике в психоанализе, что она стала подумывать о перемене места жительства.

Первая мировая война с неизбежностью привела к тому, что семья Шефтелей покинула Германию и переехала в Швейцарию. Война внесла коррективы в семейную жизнь Сабины, которая оказалась не столь благополучной, как ей того хотелось. В силу разных причин, включая напряженные отношения между нею и мужем, а также получение им приказа о мобилизации в российскую армию, Павел решил возвратиться в Россию, что и сделал в январе 1915 года.

Сабина осталась с дочерью и пять последующих лет прожила в Лозанне. Крутилась, как могла. Поднимала дочь на ноги, занималась поисками работы, подрабатывала, в том числе и в должности хирурга – в общем, старалась выжить в трудное военное время и не менее сложный послевоенный период.

В сентябре 1920 года она приняла участие в состоявшемся в Гааге VI Международном психоаналитическом конгрессе, а в конце того же года переехала в Женеву, чтобы работать в Институте Жан-Жака Руссо.

Институт Жан-Жака Руссо был своеобразным исследовательским центром, в котором значительное внимание уделялось проблемам развития и воспитания детей, а также учебным заведением, в котором проходили переподготовку воспитатели и преподаватели. Сабина с головой ушла в работу, увлекшись детским психоанализом, результатом чего стали работы «Слабая женщина» (1920), «Ренаточкина теория возникновения человека» (1920), «Быстрый психоанализ одной детской фобии» (1921), а также лекции о дурных привычках детей в свете теорий Фрейда и о взаимосвязях между психоанализом и педагогикой.

В 1921 году анализ у Сабины проходил молодой мужчина, которому в то время было двадцать пять лет, проявлявший интерес к различным сферам знания, включая философию, психологию, зоологию. Он интересовался также психоанализом и даже опубликовал статью о соотношении психоанализа с психологией ребенка. Этого мужчину звали Жан Пиаже.

Она работала с ним на протяжении восьми месяцев, ежедневно по часу в день. В процессе анализа ей удалось привести в некую систему разрозненные знания этого молодого мужчины, обладавшего пытливым умом и способностями к исследовательской деятельности.

К тому времени Сабина размышляла над проблемой происхождения и развития речи, что было связано с наблюдениями над детьми, включая ее собственную дочь. Результаты этого осмысления получили частичное отражение в статье, опубликованной в Международном психоаналитическом журнале в 1920 году, то есть в то же время, когда появилась публикация Пиаже.

Поскольку исследовательские интересы Пиаже и Шпильрейн пересеклись, в рамках анализа они часто обсуждали различные аспекты психологии ребенка, включая специфические особенности первоначального произнесения слов и этапы развития речи у детей.

Полагаю, что обсуждения этих вопросов, являвшихся в то время «белым пятном» в исследовательской литературе, оказали стимулирующее воздействие на Пиаже, который предпринял дальнейшие усилия по осмыслению и экспериментальной проверке фаз развития речевых и умственных способностей детей. Во всяком случае, в 1921 году он опубликовал интересную статью, в которой поставил и обсудил ряд вопросов, связанных с развитием речи и мышления у ребенка.

Не исключено, что размышления Сабины о психоанализе в какой-то степени вызвали еще больший интерес Пиаже к психоаналитическим идеям. Как бы там ни было, он стал членом Швейцарского психоаналитического общества, образованного в 1920 году. Председателем этого общества был профессор Эдуард Клапаред, возглавлявший Институт психологии, в котором тогда работала Сабина. В 1922 году Пиаже, как и Шпильрейн, принял участие в работе Международного психоаналитического конгресса в Берлине. В этом же году вышла в свет статья Сабины «Возникновение детских слов „папа“ и „мама“. Некоторые размышления о различных стадиях развития речи», представляющая собой переработанный вариант того доклада на VI Международном психоаналитическом конгрессе, в котором ею были выдвинуты идеи о значении материнской груди и акта сосания в развитии ребенка, об изобретении ребенком своего языка, о различиях между аутистическим и социальным языками, о фазах речевого развития грудных детей.

Вместе с тем Пиаже подверг сомнению ряд психоаналитических идей и, судя по всему, не собирался посвящать свою жизнь психоанализу. Скорее, напротив, у него обнаружилась склонность к экспериментальной деятельности, и он хотел приложить все свои силы и знания к более глубокому исследованию операций мышления.

По прошествии восьми месяцев аналитической работы с Пиаже Сабина посчитала, что сделала все от нее зависящее, чтобы помочь ему разобраться в тех сомнениях, которые у него были. Он мог вполне самостоятельно продвигаться вперед в своей научной деятельности. В продолжении дальнейшего курса анализа не было необходимости, тем более что Пиаже не привлекала карьера психоаналитика. На этом они и расстались.

В последующие годы Сабина не имела возможности получить какой-либо информации о его дальнейшей жизни. Часто бывает так, что после завершения курса лечения психоаналитик и его бывший пациент не только не встречаются, но и не имеют желания видеть друг друга.

Некоторые психоаналитики считают, что после завершения лечения пациент должен напрочь забыть как о своем аналитике, так и о том, что имело место в процессе анализа. Так лучше для того, кто прошел курс психоаналитической терапии, поскольку встреча с терапевтом может вызвать у него рецидивы имевших ранее реакций переноса, что скажется на ухудшении его самочувствия.

Сабина сама находилась в такой ситуации, когда после прохождения курса лечения в клинике Бургхольцли постоянно встречалась со своим лечащим врачом, что не могло не сказаться на ее болезненной привязанности к Юнгу.

В 1922 году у Сабины возникли некоторые разногласия с женевскими психоаналитиками. К тому времени она стала подумывать о возвращении в Россию, где успешно работали ее братья и где психоанализ получил такое распространение, что на Международном психоаналитическом конгрессе в Берлине рассматривался вопрос о принятии Русского психоаналитического общества в Международную психоаналитическую ассоциацию.

Она советовалась по этому вопросу с Фрейдом, но ее желание вернуться в Россию не вызвало у него большого энтузиазма. Напротив, он порекомендовал ей поехать лучше в Берлин, где открылся первый учебный институт психоанализа и где она могла бы продолжить свою психоаналитическую деятельность.

Однако, размышляя о возможных перспективах дальнейшей работы и горя желанием внести свой вклад в развитие психоанализа в России, Сабина все же решила вернуться в родные пенаты. После того как она изложила Фрейду намеченный ею план по дальнейшей психоаналитической деятельности в Москве, он согласился с ней, признав это решение лучшим, чем его прежний совет работать в Берлине.

В начале 1923 года Сабина покинула Швейцарию и вернулась на родину. Ее хорошо приняли в Москве ведущие в то время русские психоаналитики, включая Вульфа и Ермакова, и осенью того же года она стала членом Русского психоаналитического общества. Будучи избранной в состав комитета этого общества, Сабина тут же приняла активное участие в его работе, выступая с сообщениями и докладами.

С большим энтузиазмом она включилась в психоаналитическую деятельность и с удовольствием стала работать там, где имелась такая возможность: возглавила секцию детской психологии в Первом московском университете, работала врачом-педологом в городке имени Третьего Интернационала, в качестве научного сотрудника состояла в штате Государственного психоаналитического института, где читала курс лекций по психологии бессознательного мышления, вела семинар по психоанализу детей и осуществляла амбулаторный прием.