Жинетт Парис - Мудрость психики. Глубинная психология в век нейронаук
Ввиду эпидемии детского ожирения, диабета, синдрома дефицита внимания с гиперактивностью (СДВГ) и растущего перечня клинических расстройств у подростков за последнее десятилетие проведено много исследований. Они показали разрушительное влияние на здоровье продуктов, содержащих неправильный сахар и неправильные жиры. Можно подумать, что FDA[5] приняла меры, чтобы избежать нежелательных последствий. Питание и защита – это два основные принципа, составляющие суть архетипа Матери, и они же являются предполагаемой целью деятельности FDA. Во всех развитых странах есть организации, миссия которых связана с материнской функцией кормления и защиты своих граждан. Во Франции есть закон, определяющий состав багета; в Норвегии и Канаде законом запрещены трансгенные жиры; Индия сохранила свою традиционную кухню. Но в США FDA изменила своему материнскому предназначению, чего не случилось ни в одной другой развитой стране. Администрации школ не выразили обеспокоенности, потому что для них, по-видимому, «накормить школьников» означает пригласить монстров из индустрии быстрого питания, чтобы те открыли в школах свои заведения. Однако постепенно коллективное сознание начинает понимать, что FDA стоит не на стороне граждан, а скорее на стороне фармацевтических компаний и национальной экономики. Федеральный закон, запрещающий этой организации нанимать экспертов, имеющих финансовые связи с фармацевтическим лобби, относится к числу тех законов, обойти которые доставляет экспертам особую радость. Замести следы так просто, и все это так забавно. FDA служит не Великой Матери, как следовало бы, а богу денег.
У FDA не сложились отношения и с Аполлоном, богом науки. Страшно читать подробности некоторых так называемых научных исследований, проведенных, чтобы легализовать очередное новое лекарство. Планы экспериментов однобоки, количество участников исследования часто мало до смешного, а продолжительность испытаний так неподобающе коротка, что не вызывает ни малейшего удивления, когда впоследствии обнаруживается, что ученые, как и некоторые сотрудники FDA, состояли на зарплате у фармацевтической компании, владеющей патентом на препарат. Невозможно без возмущения читать те юридические аргументы, которые FDA использует против натуральных лекарственных средств, конкурирующих с препаратами, продаваемыми по рецепту. Почему они не проявляют такого рвения, когда речь идет о судебном преследовании врачей, медсестер и школ, получающих комиссионные за назначение детям риталина, прозака или снотворных? Почему Управление так медленно реагирует на растущие свидетельства того, что антидепрессанты, возможно, влияют на рост количества самоубийств среди подростков? Почему десять лет назад они никак не отреагировали на все те исследования, которые подтверждали опасность диеты с повышенным содержанием рафинированного сахара и трансгенных жиров? Почему они не замечают теорий, утверждающих, что синдром дефицита внимания с гиперактивностью (СДВГ), возможно, является следствием многофакторного психоэкологического дисбаланса (режим питания, сумасшедшие расписания, оголтелый консюмеризм, информационные перегрузки и безумная культура)? FDA устраивает медикаментозное лечение синдрома дефицита внимания и подсаживание детей на различные лекарства. Один только риталин представляет собой индустрию, приносящую многомиллиардные прибыли.
Наша коллективная Мать продает своим детям нездоровую пищу, а затем приучает их к вредным лекарствам. Если они набирают вес, страдают от заболеваний печени, синдрома дефицита внимания, панических атак, расстройств сна, суицидальных мыслей, раннего диабета – от всех этих «состояний» найдется лекарство. Есть ли сказка пострашнее той, где мать впускает волка в детскую комнату? Я говорю не о политике, а о психологии. В нашем коллективном сознании чего-то не хватает, и в результате мы не замечаем всех этих волков, наряженных в бабушкин капор. Граждане нуждаются в защите и еде; обеспечение того и другого является частью архетипа Матери. Мы не сможем преодолеть неудачу культуры на материнском поприще, если сначала не осознаем все стороны сложившейся ситуации. Психологическая литература переполнена теориями, связывающими почти все виды психологических расстройств с неправильным поведением родителей. Если у мальчика проблемы в школе, а оба родителя работают, чтобы оплачивать жилье, найдется множество теорий, которые скажут, что именно отсутствие родителей является причиной проблем с учебой. При этом никто не обратит внимания на то, что средняя школа, где учится мальчик, является жуткой Матерью, местом, где он постоянно подвергается плохому обращению, пренебрежению, осмеянию. Школе следует быть одновременно доброй Матерью и строгим Отцом. Если система образования не имеет двух этих архетипических качеств, не стоит считать неудачи ребенка только следствием несостоятельности его мамы и папы.
Когда первая леди страны воспринимает роль Матери нации всерьез, мы видим Элеонору Рузвельт в шахтах Западной Вирджинии; королеву-мать, осматривающую улицы Лондона в послевоенное время; принцессу Диану, выступающую за уничтожение противопехотных мин; Хиллари Клинтон, принимающую законы о защите детей и пишущую книгу «Нужна вся деревня»[6]. Тем не менее общество с искаженным материнским комплексом попытается любым способом поставить этих женщин на место, самозабвенно обсуждая их наряды, прически и игнорируя их идеи. Им будет отказано в роли матери нации, и первая леди будет заниматься официальным сервизом в Белом доме, зажигать огни на рождественской елке, стоять рядом с мужем в дорогом платье и улыбаться собственной пустоте.
Что нужно сделать, чтобы заставить нас критически посмотреть на Коллективную мать? Дети прячут пистолеты и ножи в своих школьных шкафчиках; происходит беспрецедентный рост числа подростковых самоубийств, психотических срывов, членовредительства, депрессий; все чаще отмечается психосоматическая симптоматика. Когда мы стали игнорировать коллективную материнскую ответственность и начали винить во всем конкретных родителей? Все, чего не может дать Коллективная Мать, должны компенсировать мама и папа. Общественный транспорт опасен и неудобен, вот родители и становятся личными водителями. Дети приобретают зависимость от фаст-фуда и отказываются есть домашнюю полезную еду, а потом родители должны платить за лечение и медикаменты. Чем более пассивна Коллективная Мать, тем тяжелее груз ответственности отдельного родителя и выше уровень инфантильности населения и его зависимости от лекарств. Никто не станет отрицать, что неумелое исполнение родительских обязанностей приводит к ужасным психологическим последствиям, но какая польза от очевидных теорий, если мы не принимаем во внимание упадок Коллективной Матери? Атмосфера, антураж, установки, манеры, стиль, архитектура, звук, запах, вкус, время, скорость, пространство, ритм, текстура, ритуалы – все это оказывает непосредственное влияние на душу. Кем был бы Моцарт без красоты Зальцбурга? А Вивальди без Венеции? Да Винчи без Флоренции? Бодлер и Гертруда Стайн без Парижа? Уолт Уитмен без Нью-Йорка и Чикаго? Виржиния Вульф без Лондона? Эдгар По без Бостона, а Торо без его Уолденского пруда?
Психология упорно игнорирует тот очевидный факт, что социальные и культурные факторы могут объединяться как для того, чтобы помогать воспитанию психики, так и для того, чтобы мешать ему, возлагая непосильную ношу на воспитателей. Если культура не развивает свои материнские качества, истощение тех, кто постоянно заботится о другом, неизбежно. Высокий уровень выгорания и последующий отход от дел – это результат пребывания в замкнутом круге: чем больше культура становится Плохой Матерью, тем больше она порождает инфантильных и нуждающихся в заботе людей, которые, в свой черед, воспитывают следующее поколение фрустрированных и незрелых взрослых. Окружающая среда, в которой нет места красоте, радости, удовольствию, чувственности, не замечает своих маленьких Моцартов и доводит до истощения их матерей. Это один из верных признаков упадка, так как сам источник этой устойчивости утрачивается, когда разрушается ткань общества.
Одна из задач глубинной психологии – повернуть в обратном направлении культурную тенденцию, которая настойчиво продолжает воспринимать материнскую грудь буквально, и начать видеть материнскую функцию в символическом и коллективном смысле. «Мать» – это архетип, и как таковой он всегда так или иначе представлен в жизни отдельных личностей и целых наций. Благодаря Джорджу Оруэллу мы во всех подробностях можем представить себе возможности отвратительной деспотичной фигуры Отца в образе Большого Брата. Однако мне неизвестны столь же популярные современные художественные произведения, которые способны заострить наше внимание на том, что Мать может превратиться в Большую Мать, груди которой источают вредное милосердие, вредную заботу, вредную пищу, лекарства и поддержку, толкающую граждан к тому, чтобы оставаться инфантильными и пассивными3. Такой коллективной Большой Матери надо устроиться на кушетке у психоаналитика и начать лечиться. За нашей действующей системой социального обеспечения скрывается злостный запрет детям на взросление. Она говорит: обналичь чек, заткнись, не требуй большего, оставайся инфантильным, я не желаю с тобой возиться.
