Оксана Солодовникова - Исцеление силой рода. Избавление от заболеваний тела и психики
Что делать, если в системе есть убийца и жертва? Эта связь должна быть признана. Ей должно быть отведено место в системе. Эта тема должна найти место в сердце. Ведь между жертвой и агрессором давно существует связь, только наше убеждение в том, что жертва хороша, а преступник плох, разделяет их в наших сердцах. Что мешает этому принятию? Конечно, осуждение. Семья преступника осуждает его, и это мешает преступнику, прежде всего, принять свой поступок. Сами преступники, а иногда и их близкие находят для своего поступка оправдание. Семья жертвы осуждает преступника. Штефан Хаузнер писал: «В глубине смерть человека не во власти другого человека, за этим стоят другие силы. Смерть жертвы не во власти убийцы, не в его руках».
Иногда можно проследить в жизни странное поведение у жертв. В течение всей своей жизни, кажется, они словно специально ищут агрессора. А иногда не просто агрессора, но и собственного убийцу. Что это – несправедливость судьбы? Злой рок?
В сложных жизненных ситуациях, в темах, когда речь идет о жертве и агрессоре, следует помнить, что все, что делает человек, каким-то образом служит его семейной системе. Пусть нам непонятно пока, как происходит это служение, но всеми своими поступками мы стремимся снова включить в систему то, что было исключено. Там, где создается такое впечатление, что жертва всю жизнь ищет агрессора или убийцу, это говорит о том, что жертва своим поведением показывает, что из их системы было исключено. Такое поведение жертвы говорит о том, что системе должно принадлежать, но исключено. Также это та тема, которая требует примирения в наших сердцах.
Тема убийц и жертв всплывает при многих заболеваниях. Например, при системных заболеваниях (рассеянный склероз, аутоиммунные заболевания), онкология крови, психические заболевания (психозы, депрессии), зависимости (наркомания, алкоголизм и др.). Конечно, не только при этих заболеваниях встречаются подобные динамики, но и при других. Процессы в системе всегда носят индивидуальный характер.
Когда преступник и жертва получают признание своей семейной системой, тогда наш разъединяющий образ меняется на другой.
И в этом образе жертва и преступник объединены некоей силой, большей, чем мы, сильнее, чем мы, и мудрее, чем мы. Там, на уровне души, они объединены.На прием пришла Полина с проблемой – аутоиммунным тиреоидитом (заболевание щитовидной железы). Заболевание протекало с периодическими обострениями, женщина постоянно принимала препараты. Полина воспитывала одна двоих детей и боялась, что не сможет работать и обеспечивать их. Она давно была знакома с многими психологическими взглядами и подходами на болезнь, охотно применяла их, однако застабилизировать свое состояние ей не удавалось. Что стояло за болезнью Полины? В ходе работы всплыла тема убийства ее бабушки. Полина сообщила, что бабушка умерла в возрасте 85 лет. Она болела, и за ней ухаживала тетя Полины, сестра ее матери. Полина слышала, что ее мать говорила, будто бабушка, возможно, умерла не своей смертью, а ее задушила сестра матери. Однако расследования по этому поводу не было, «шума не стали поднимать». Мама Полины именно поэтому больше не общалась со своей сестрой, которая начала часто выпивать и через четыре года умерла от цирроза печени. Заболевание было связано с исключением тети, с исключением темы убийства внутри семьи. Почему это было исключено? Потому что событие настолько ужасно и тяжело, что его сложно принять предкам (в частности, матери Полины). Какое было решение для Полины? Ей необходимо было внутренне сказать своей бабушке и тете: «Дорогая бабушка, твоя смерть была такой, какой она была. И я соглашаюсь с этим. Я вижу твою судьбу, и я уважаю твою судьбу. Дорогая тетя, ты убила бабушку. И этого не изменить. Ты виновата в ее смерти, и эта вина твоя. Теперь я соглашаюсь с этим. Это так. Бабушка и тетя, все, что произошло между вами, касается вас двоих. Что бы ни произошло, я уважаю это и оставляю это вам. Это ваше. Это так». По мере того как в слегка трансовом состоянии Полина произносила эти слова, ее тело реагировало на каждое ее слово. Через несколько дней Полина перезвонила и сказала, что к ней приезжала мама и они впервые смогли спокойно поговорить с ней о смерти бабушки. Действительно, тетя была виновата в ее смерти, и мама рассказала дочери, что недавно нашла могилу тети и хочет туда съездить. Разговор прошел в спокойной обстановке, чего себе Полина раньше представить и не могла. Ведь ее мама всегда раньше раздражалась, когда Полина хотела ее расспросить. Более того, Полина сказала, что почувствовала, что в их разговоре присутствовало какое-то примирение и сближение. В течение двух лет обострения заболевания не наблюдалось.
В основе многих тяжелых заболеваний лежит тема насилия. Например, она ясно всплывает, когда речь идет о тяжелых психических расстройствах – психозах. При этом шизофреник связан одновременно и с жертвой и убийцей.
Олеся пришла на прием из-за сына. Ему 23 года, и ему установили диагноз: шизофрения. Олеся много читала об этой болезни. О том, что есть представление о психозах как о наследственно обусловленных заболевание. Она пришла к терапевту для того, чтобы узнать, что она может сделать для сына. С ее точки зрения, здесь сыграла роль наследственность отца сына. С ним Олеся давно в разводе, они развелись, так как муж был «жестоким тираном». Олеся рассказала, что сестра мужа неоднократно лежала в психиатрии с диагнозом «невроз» и вообще в семье мужа все со странностями, жесткие и бесчувственные люди. Что оказалось на практике? Речь шла о теме жертвы и убийцы в семье Олеси. Болезнь ее сына была связана с убийством бабушкой Олеси ее мужа (деда). Я очень осторожно сообщила Олесе свои предположения, что вызвало у нее сначала протест. Она согласилась с тем, что ее дед умер в молодости, бабушка вскоре вышла второй раз замуж. Но отчего умер дед, точно вспомнить Олеся не могла. В противоречивых чувствах она ушла домой. Через неделю Олеся позвонила и рассказала, что смогла поговорить с мамой и выяснила, что ее дед утонул и бабушка действительно была причастна к его смерти. Ранее в семье на эту тему никто не говорил и не задавал вопросов. Мама сама неохотно поведала дочери семейную тайну, бабушке при этом удалось избежать наказания, она вышла второй раз замуж, вырастила троих детей и уже перед смертью рассказала дочери – матери Олеси – всю правду. Олеся пришла на прием где-то через месяц, сын попал в стационар, так как произошло обострение заболевания. Когда мы продолжили работу с Олесей, оказалось, что она внутренне смотрит на утонувшего дедушку и на бабушку. Ее любовь принадлежит и преступнику и жертве. Что же происходит с сыном Олеси? Он несет это вместо матери. Его болезнь – это процесс соединения в семейной системе жертвы и преступника. Какое решение было для Олеси? Внутренне ей необходимо было сказать дедушке и бабушке: «Дорогая бабушка, я вижу, что произошло. Я вижу твою судьбу. Это так. Дорогой дедушка, ты рано умер. Сейчас я вижу тебя, вижу твою судьбу. Дедушка и бабушка, я вижу, что между вами произошло, это относится только к вам. Я соглашаюсь с вашей судьбой». Вдруг Олеся начала плакать, затем все громче и громче. Когда она успокоилась, то сказала, что почувствовала, как внутри «словно произошел взрыв от какой-то энергии, как будто соединилось сердце». Что это было? Вероятно, таким образом произошло примирение того, что в течение десятилетий находилось в непримиримом противостоянии. В этот раз мы завершили работу, но продолжили через какое-то время и с ней и с ее сыном.
Почему у человека возникают подобные заболевания? Потому что он связан с двумя людьми из своей семейной системы – с убитым и убийцей. И они оба принадлежат его семейной системе. То есть речь идет об убийстве, которое было совершено внутри семьи. Часто это событие произошло несколько поколений назад. Почему происходит этот процесс? Здесь присутствует все то же исключение. Событие исключается, поскольку оно тяжело. Случившееся настолько ужасно, что участники событий и свидетели-родственники предпочитают не видеть, забыть и не чувствовать. Часто подобные события превращаются в тайну. Что такое психоз? Родственники больных рассматривают подобные заболевания как зло. Его боятся и из-за страха исключают, так же как и убийцу. Часто больных психическими заболеваниями, в частности шизофренией, стремятся заставить измениться, когда это не получается, их исключают. Например, на длительный срок помещают в психиатрический стационар. Иногда заболевание протекает так, что госпитализация необходима. Но, оставляя в стационаре больного, вся семья облегченно вздыхает. Проблема как будто решена. Внутреннего поиска решения и примирения для того, что стоит за психозом, часто никто не ищет. А ведь больной несет динамику, идущую из семьи. Своей болезнью сам психически больной человек часто несет это вместо кого-то. Семейные системы, в которых есть больной с психозом, не являются гибкими, готовность в семейной системе не очень высока. Поэтому тут всегда следует с темой обходиться осторожно, ведь нельзя исключить обострение заболевания. Я отношусь к категории тех психотерапевтов, которые считают, что с подобными темами лучше работать именно с врачом-психотерапевтом, имеющим изначально специальность по психиатрии.
Отрицая связь жертвы и преступника, вытесняя, исключая эту тему, человек продолжает жить с завязанными глазами – в депрессии, боли, внутренней борьбе и болезнях. В тот момент, когда мы осуждаем преступников или судим жертв, мы становимся такими же, как они, и повторения в наших системах продолжаются. Вычеркивая, исключая, мы провоцируем повторение тяжелых тем. С чего начинается исключение – с осуждения и оценки. Противоположность исключению – согласие и принятие.
