Сергей Степанов - Живая психология. Уроки классических экспериментов
Когда испытуемых спрашивали, почему, по их мнению, они так плохо выполнили тест, лишь немногие из них ссылались на музыку, а если и делали это, то оговаривались, что совсем не уверены, что именно она была помехой. Лишь после настоятельных просьб исследователя рассказать об истинных переживаниях студенты признавались в том, что не могли сосредоточиться из-за музыки и даже злились на любителя рока; им хотелось вмешаться, но они так и не решились на это, успокаивая себя, что тест не настолько важен, чтобы предпринять такой демарш. Однако, как показали дальнейшие исследования, при выполнении более «важных» тестов число терпеливых жертв не уменьшилось.
Мориарти и его сотрудники провели другой эксперимент, в котором подставные участники громко разговаривали в библиотеке колледжа или в кинозале, тем самым явно мешая своим ближайшим соседям. Лишь немногим более четверти последних реагировали на это, пересаживаясь в другое место. Остальные терпели…
В другом исследовании экспериментаторы провоцировали прямое столкновение жертвы со «злоумышленником». Последний выжидал момент, когда какой-то человек собирался выходить из телефонной будки, и спрашивал его, не видел ли тот кольцо, которое он, кажется, забыл на полочке у автомата. Получив, понятно, отрицательный ответ, «агрессор» продолжал настаивать: «А вы уверены? Некоторые берут чужие вещи, сами того не замечая. Если вам не трудно, не могли бы вы вытряхнуть свои карманы?» В ответ на такую агрессию разозлился только один человек, трое других вежливо отказались, а остальные 80 % вывернули карманы…
По мнению Мориарти, подобная пассивность – признак серьезной социальной проблемы. Она показывает, что из-за стрессов современной жизни и порождаемого ими чувства одиночества и безликости люди, похоже, пришли к мысли, что немногое в этой жизни заслуживает защиты, в особенности от незнакомых людей. И Мориарти заключает: «Законы, которые не выполняются, перестают быть законами, а права, которые никто не защищает, очень быстро могут отмереть».
Чем многолюднее, тем безответственнее
По-видимому, чем больше людей сосредоточено в данном месте, тем слабее у них развиты чувства ответственности и сотрудничества.
Психолог Л. Бикмэн и его сотрудники изучили этот вопрос в студенческих городках двух американских колледжей. В одном городке здания были двух типов: 22-этажные башни, вмещавшие до 500 человек, и небольшие 4–5-этажные строения на 165 студентов. Студенческий городок второго колледжа состоял из 2–4-этажных общежитий, вмещавших в среднем по 58 студентов.
Исследователи хотели определить уровень взаимопомощи в жилищах разного типа. Они воспользовались для этого остроумной методикой, разбросав по людным местам общежитий запечатанные конверты с обычным благодарственным письмом, на которых была марка и адрес получателя, но не было имени отправителя. Нужно было определить, какая доля «утерянных» конвертов будет отправлена по почте нашедшими их студентами разных общежитий.
Можно было бы ожидать, что чем больше людей будет проходить мимо письма, тем выше вероятность, что его заметят и опустят в почтовый ящик. На самом деле все оказалось наоборот. Ученые обнаружили, что только 63 % писем, оставленных в общежитиях с высокой плотностью проживания, было отправлено по почте; в общежитиях со средней плотностью доля таких писем составляла 87 %, а в общежитиях с низкой плотностью – 100 %. Такой же опыт, проведенный в другом университете, дал очень сходные результаты.
Для того, чтобы выяснить, чем обусловлено такое положение дел, студентам, проживавшим в общежитиях разного типа, рассылались опросники. Полученные ответы подтвердили, что у тех, кто жил в условиях «высокой плотности населения», чувство ответственности в коллективе гораздо слабее. Это, в частности, могло объясняться более сильным чувством одиночества и «анонимности», которое испытывало большинство из них. Что же говорить тогда о самих учебных заведениях, где иногда циркулируют тысячи учащихся, переходя из одной переполненной аудитории в другую? Быть может, наблюдаемые сдвиги в поведении молодежи отчасти связаны с такими условиями существования…
Мир тесен! Доказано экспериментально
«Как тесен мир!» – восклицаем мы, с удивлением обнаружив, что имеем общих знакомых, скажем, со случайным попутчиком, встреченным в вагоне поезда. Оказывается, «теснота» нашего мира – не досужее наблюдение, основанное на случайных совпадениях, а строгая социально-психологическая закономерность. Впервые она была обнаружена в конце 60-х, а в наши дни получила новое экспериментальное подтверждение.
Вообще к психологическим закономерностям обыватель относится с оправданным недоверием. Психология, претендуя на статус науки, слишком напоминает собрание смелых гипотез и не подтвержденных догадок, которые при желании можно обосновать, но нетрудно и оспорить. Слишком многое тут основано на субъективном мнении и пристрастии. Скажем, если вы благоговеете перед авторитетом великого мыслителя Зигмунда Фрейда, то легко найдете отголоски «открытого» им Эдипова комплекса в себе и в своих близких. Но если вас лишь забавляют причуды не очень здорового венского фантазера, заставившего миллионы мужчин во всем мире стесняться сыновней любви к своим матерям, то и никакого комплекса в своем внутреннем мире вы и не отыщете. О какой науке тут можно вести речь?
Критерием научной достоверности явления или факта является возможность его экспериментально выявить и подтвердить. А критерием достоверности экспериментальных результатов является их воспроизводимость – любой другой исследователь в тех же (или похожих) условиях должен получить аналогичный результат.
Психологи в самом деле высказали немало сомнительных гипотез, которые к тому же без достаточных оснований поспешили выдать за научные теории. А если факты не подтверждают «теорию»… Что ж, как говорится, тем хуже для фактов!
В то же время в психологии существует и немало закономерностей, открытых в результате остроумных и точных экспериментов. Один из таких опытов задумал и осуществил в 1967 году американский психолог Стенли Милгрэм. Он захотел с научной точностью проверить достоверность житейской формулы «Мир тесен». И это ему блестяще удалось.
Сам Милгрэм признавал, что проблема «тесного мира» занимала не только его – в ту пору ее активно обсуждали историки, политологи и даже специалисты по градостроительству. А идея эксперимента невольно была почерпнута им из записок некоей Джейн Джекобс, с которыми он ознакомился в начале 60-х. Вот что она писала.
Когда моя сестра и я прибыли в Нью-Йорк из маленького городка, мы часто развлекались игрой, которая у нас называлась Посланиями. Суть ее состояла в том, что нужно было выбрать двух совершенно разных людей (скажем, охотника за головами на Соломоновых островах и сапожника из Рок Айленда, штат Иллинойс) и представить, что один из них должен передать устное сообщение другому; затем каждая из нас должна была молча составить правдоподобную или, по крайней мере, вероятную цепочку посредников, через которых это послание могло проделать свой путь. Тот, кому удавалась придумать наиболее короткую и правдоподобную цепь, выигрывал. Так, охотник за головами мог бы поговорить с деревенским старостой, тот передал бы сообщение торговцу, прибывшему купить копру, торговец рассказал бы о нем австралийскому патрульному офицеру, проезжавшему через этот район, он, в свою очередь, передал бы услышанное человеку, собравшемуся провести отпуск в Мельбурне, и т. д. Если начать с другого конца цепи, то сапожник мог бы услышать сообщение от священника, который мог получить сообщение от мэра, который получил его от сенатора штата, а сенатор от губернатора и т. д. Вскоре поиски этих посредников стали для нас обычным занятием в отношении чуть ли не каждого человека, которого мы только могли вообразить себе.
Подобным образом Милгрэм и организовал свой эксперимент. Его интересовало, сколько посредников образуют цепочку, которая могла бы связать друг с другом двух незнакомых людей в разных концах огромной страны с многомиллионным населением. Предварительно он поинтересовался мнением экспертов. Ими были высказаны разные предположения, но все сходились на том, что звеньев в такой цепочке будет никак не меньше ста, а скорее всего и гораздо больше.
Для участия в эксперименте были наугад отобраны около полутора сотен добровольцев в двух небольших провинциальных городах – Вичита, штат Канзас, и Омаха, штат Небраска. Им предстояло переслать письмо незнакомым адресатам. В одном случае это была молодая женщина, жена одного из студентов Гарвардского университета (там в ту пору работал Милгрэм), в другом – биржевой маклер из Бостона. Отправители письма знали лишь имя адресата, его род занятий и город, в котором он проживает. Вероятность того, что отправитель лично знает адресата, составляла одну двухсоттысячную. В этом исключительном случае его просили вернуть письмо исследователям. В любом ином случае следовало переслать письмо кому-нибудь из своих знакомых, который мог бы знать такую личность. Если следующий в цепи адресат также не знал указанного человека, он должен был на тех же условиях передать письмо другому своему знакомому. Число таких передач и может служить показателем дистанции, разделяющей двух совершенно случайно выбранных людей в большой стране.
