Надежда Маркова - За пределами одиночества
Здесь я хочу коснуться вопроса детских эмоциональных программ и паттернов поведения, которые мы несем через всю свою жизнь, оставляя на наших взаимоотношениях в паре неизгладимые следы. Разводы родителей, ссоры между ними являются тем сценарием, который мы пытаемся воспроизвести, и в результате повторяем в нашей нынешней семье. Почему? Да потому, что это нам знакомо – как пять пальцев, потому что другой опыт нам неведом, потому что таким образом мы доказываем любовь и причастность к самым близким людям на свете – маме и папе.
Приведу здесь интересную аналогию, с которой я когда-то познакомилась на семинаре известного московского психотерапевта Марины Смоленской.
Мы часто пытаемся воспроизвести эмоциональную ситуацию, уже испытанную нами в детстве, даже если ее последствия были негативны.
Когда мы еще были детьми, родной ДОМ был для нас ДОМОМ ЛЮБВИ и безопасности. Даже если там происходило что-то нехорошее (ссоры родителей, пьянки отца, измены), дом все равно оставался ДОМОМ – местом, где нам было уютно, тепло, где о нас заботились, где нас ждала теплая постель, еда.
Понятие ЛЮБОВЬ прочно связывается с понятием ДОМ.
Любовь = Дом.
Если ваши родители не проявляли к вам внимания и нежности, часто оставляли одного, то возникает связь ДОМ = ОДИНОЧЕСТВО. Если ЛЮБОВЬ = ДОМ, а ДОМ= = ОДИНОЧЕСТВО, следовательно, ЛЮБОВЬ = ОДИНОЧЕСТВО. Если в доме постоянно ругались или дрались, то для вас ЛЮБОВЬ = ССОРЫ.
Не осознавая этого, мы всегда будем связывать «любовь» со всеми теми ассоциациями, которые вызывает у нас понятие «дом». Бессознательно мы тянемся ко всему знакомому с детства – МЫ СТРЕМИМСЯ ВЕРНУТЬСЯ ДОМОЙ.
Психологи называют это состояние «синдром возвращения домой» – это термин, обозначающий определенный вид эмоционального программирования, которому мы все в той или иной степени подвержены. Теперь вам понятно, почему вы снова и снова оказываетесь одиноки или, наоборот, притягиваете мужчин-пьяниц, каким был ваш отец. Или почему в вашей семье никогда не прекращаются ссоры. Нам очень нравится снова переживать ситуации, в которых мы испытываем те же эмоции, что и в детстве, независимо от того, положительными или отрицательными эти эмоции были.
Понятно, что у всех нас при слове «дом» возникают прежде всего положительные ассоциации, которые мы и стремимся воплотить в собственной супружеской жизни. Однако наиболее успешно нам удается воскресить самые болезненные чувства, приносящие нам огромные проблемы, и все потому, что эти чувства нами не осознаются.
Еще один способ, с помощью которого наша эмоциональная программа действует на наш выбор – это воспроизведение эмоций, которых нам не хватало в детстве. У каждого ребенка есть две основные потребности.
1. Ребенок хочет, чтобы его любили родители.
2. Ребенок хочет, чтобы его родители любили друг друга и были счастливы.
Если два этих желания не удовлетворены, это значит, что в подсознании у нас осталось ощущение психологической неудовлетворенности, «недоделанного дела». В нашей памяти записано, что для нас эти желания важны. Память все время будет воссоздавать сходные обстоятельства в нашей взрослой жизни, чтобы помочь достичь того, чего у нас не было в детстве. Наше подсознание стремится закончить незавершенный эмоциональный заказ, подталкивая нас к партнерам, способным воскресить психологическую обстановку нашего детства.
Чтобы закончить невыполненную в детстве «работу», наша эмоциональная программа может влиять на нас следующим образом. Если в детстве мы не получили достаточно любви и внимания от кого-либо из родителей, нас может тянуть к партнеру, который точно так же будет обделять нас любовью, заставлять нас изо всех сил добиваться его расположения. Если же мы затаили на родителя-обидчика зло, нас может тянуть к таким партнерам, которые, наоборот, будут щедро одаривать нас любовью – в ответ на нее мы начинаем им «мстить», то есть отвергать, обижать, вынуждать упорно добиваться благосклонности уже нашей.
Если кто-то из наших родителей был несчастлив, нам может быть свойственно…
• создавать такую ситуацию в браке, которая похожа на несчастный брак наших родителей;
• запрещать себе быть более счастливым, чем мама или папа;
• выбирать партнера, независимо от того, совместимы мы с этим человеком или нет;
• выбирать партнера, похожего на несчастливого либо проблемного родителя, и все время «спасать» его, защищать, оберегать;
• из любви к родителям ощущать постоянную тягу к разводу, даже если на это нет причин.
А примеров расстановок, в которых вскрываются устоявшиеся и повторяющиеся шаблоны взаимоотношений в семье, деструктивные семейные сценарии, разводы из поколения в поколение, существует превеликое множество. Здесь мы уже приводили примеры на эту тему. Следующий случай достаточно полно демонстрирует действие эмоциональных программ детства.
Можешь уходить!
– Не нравится – можешь уходить! – в сердцах бросила рассерженная Даша, хлопнула дверью и выскочила из квартиры. Хлопок двери, как прощальный гонг, заставил женщину вздрогнуть и остановиться на полном ходу. Холодный душ осознания протрезвил ее до ломоты в костях. Эту фразу она говорит не первому мужчине, эти слова рвут ее связи с партнерами. Это приговор, который она выносит в первую очередь себе, позднее воя от одиночества в мокрую от слез подушку: «За что?..»
Самое первое детское воспоминание – мама и папа ссорились за стенкой. Она не разбирала слов, но несдержанный, обвинительный тон родителей больно хлестал ее, заставляя детское сердце испуганно сжиматься. Она расплакалась. В комнату вошла мама, громко крича вслед уходящему отцу: «Можешь уходить, тебя никто не держит!» Входная дверь хлопнула. Даше показалось, что в нее выстрелили.
Папа, мама, дочь
Мама с папой были самой красивой парой на историческом факультете, впоследствии комсомольскими лидерами. Пока мама рожала, кормила, растила Дашеньку, папа гулял, как мартовский кот, приходил домой поздно, хмельной, требовал от жены горячих завтраков и горячей любви. Мама почему-то терпела, потом взрывалась и показывала отцу на дверь. Дашка до дрожи в теле обожала и маму, и папу, поэтому их развод был для нее шоком. «Всё из-за меня», – обвиняла себя девочка. Так действует детское магическое мышление.
Папа вскоре снова женился. Ему хватило ума свою новую пассию привести в свою комнату в той же квартире. Мать продолжала его любить и страдала. Несколько лет в доме происходили военные действия, а дочь была их заложницей.
Мужья
Первый муж Даши даже внешне был похож на ее отца. Кареглазый, с буйной шевелюрой каштановых волос и африканскими губами, Виталий только пришел из армии. Двадцать один год. Ни кола, ни двора, ни профессии, ни работы. Одно хорошо – сильнейшее влечение и сладчайший секс 24 часа в сутки. Поселились у ее матери. Все закончилось с рождением дочки. Он стал «задерживаться» на работе, «уезжать на рыбалку», реже бывать дома. Мать предупреждала, увлеченная ребенком Даша легкомысленно отмахивалась. Виталий сам во хмелю признался, что у него роман на стороне. Дашка задохнулась от боли и возмущения. В охапку сгребла его вещи, бросив к ногам, простонала: «Можешь уходить!» Он и ушел. Потом хотел вернуться. Она не простила, не смогла.
Согласно психологическим исследованиям, по шкале стрессов развод тянет на 60–70 баллов, уступая место только смерти близких. По сути, развод – та же смерть. Смерть любви, разлука с тем, кто когда-то был дорог, смена привычного уклада жизни – испытание не из легких. Особенно для людей духовно незрелых, склонных растворяться в партнере. Развод для такого человека (будь то мужчина или женщина) во многом равносилен смерти. Даша прожила эту боль до дна.
Когда дочке Иринке было четыре годика, к ним в гости «случайно» зашел одноклассник Саша, первая большая любовь Дашки, а с ним его мать. Фраза «Никогда не выходи замуж за мужчину, у которого больше проблем, чем у тебя» была Даше еще незнакома. Былое чувство вспыхнуло с новой силой, они стали жить вместе, под одной, снова маминой, крышей. Сашу комиссовали из армии за побег. Чтобы сын не попал под трибунал, родители достали справку из психиатрической больницы о невменяемом состоянии и быстро женили его на деревенской, кровь с молоком, девушке в рыжих веселых веснушках. Она родила ему двоих деток-погодков, мальчика и девочку. Александр был очень хорош собой, дети получились пышущими материнским здоровьем и отцовской красотой.
Месяца через три Дарья поняла, что она связала свою судьбу с алкоголиком. Поработав на одном предприятии какое-то время, Александр впадал в запой. Пил – будто не мог напиться, до умопомрачения. Его увольняли с работы. Бывшая жена требовала денег. Даша платила ей алименты из своей зарплаты, чтобы спасти любимого от неприятностей. Свекровь, видя на Иришке новенькое платьице, строго выговаривала невестке: «Почему это ты Ирине купила платье, а Оксаночке и Сереженьке ничего?» Даша чувствовала себя виноватой, оставалась на работе сверхурочно, чтобы прокормить и одеть всех. Запои у Саши учащались, но жена не сдавалась. Она работала за троих, дома еще выполняла заказы на шитье, устраивала мужа на лечение – то в больницу, то в наркологический центр, отыскивала пьяного в канаве, отмывала, отпаивала травами, лечила, кодировала, спасала. Он тоже любил ее, обещал золотые горы – когда был трезвым. Только трезвым он практически не был никогда.
