Коллектив авторов - Психотерапия. Учебное пособие
На эффективность суггестии начально влияют просодические элементы: речевая мелодия, ударение, временные и тембральные характеристики. На ритмичность работают и инверсия, и персеверация, и многообразие синонимов. В речи и даже простом разговоре важны кульминационные моменты и их чередование. Здесь весьма уместно упомянуть ныне модную «золотую пропорцию» (отношение большей части текста к меньшей равно отношению целого текста к его большей части и составляет 1,618…). Якобы квант информации в точке «золотого сечения» идет прямо в подсознание, так что именно здесь можно использовать акцент восприятия суггестии.
В лексико-семантическом слое нужно обратить внимание на глаголы, которые древнее существительных, ибо побуждают к действию. Подсчитываемый индекс глагольности (Шлисмана) свидетельствует о степени измененности сознания. Синтаксический уровень дает возможность определить положительные и отрицательные установки личности по числу сложных предложений. В первом случае их больше. К средствам вербальной суггестии экзотического уровня относится употребление чужестранных слов, которые обладают некоторыми магизмом.
Очень суггестивны короткие слова. В них кроется большая побудительная сила. Весьма заманчиво было бы сравнить эту силу, содержащуюся в военных командах армий ведущих стран, но ограничимся спортивными командами, например:
На старт! Внимание! Марш!
Ready! Steady! Go!
Achtung! Fertig! Los!
Слово – концентрация энергии духа. Будучи выразительным и магичным, оно может вселиться в сознание и захватить власть над ним. Это хорошо понимали политтехнологи (spin-doctors) Третьего рейха. Его ораторы – это элита провокаторов, мастеров слова, манипуляторов тоталитарным сознанием. Считается, что фашизм создала специальная языковая система, которая погнала на войну практически со всем миром 80 млн немцев.
Для врача (психиатра, психотерапевта), беседующего с больным, важно усвоить основы суггестивной нарративной (повествовательной) терапии. В частности, научиться соблюдать принципы речевой кооперации Г. Грайса (подача качественной, релевантной информации) и наименьших речевых усилий Л. Хорна (подавать не больше, чем нужно, и только то, что нужно). Следует ознакомиться и с основами паралингвистики (науки о знаковых кодах невербальной коммуникации) и, используя весь арсенал суггестивных средств, включая терапию паузами и молчанием, добиться желаемого психотерапевтического эффекта в отношении доверившегося ему пациента.
Забываемая библиотерапия
Концепция библиотерапии использовалась еще древними греками, называвшими библиотеки «аптеками для души». Римляне считали, что чтение больными молитв улучшает их душевное состояние. В XIII в. в больнице Аль-Мансура в Каире чтение Корана рассматривалось как часть лечения. На протяжении многих лет религиозная литература использовалась для больных и узников. В XVIII в. в Европе для лечения душевнобольных стали применять литературные источники. Во время Второй мировой войны в госпиталях наших союзников библиотечная служба в интересах психотерапии стала стандартом лечебных мероприятий.
Официальное определение библиотерапии в словаре Вэбстера: «Использование выбранных материалов для чтения как вспомогательное терапевтическое средство в медицине и психиатрии». Специалист в области библиотерапии из Великобритании Р. Рубина определяет ее так: «Программа деятельности, основанная на интерактивных процессах использования печатных и непечатных материалов художественного или информационного характера, обеспечиваемая библиотекарем или другим профессионалом для достижения инсайта или благоприятного эффекта при нарушении эмоционального поведения».
Цели библиотерапии:
1. Научить пациента думать позитивно и конструктивно, изгоняя из сознания элементы негативизма и пессимизма.
2. Поощрять свободные и честные рассуждения о своих проблемах без страха, стыда или чувства вины.
3. Указывать альтернативные пути выхода из тупиковых состояний.
4. Дать пациенту возможность сравнивать возникающие перед ним проблемы с подобными у других лиц для развенчания исключительности собственного состояния.
5. Стимулировать воображение пациента.
6. Помочь ему подняться над неурядицами материального и физического порядка и оценить достоинства духовной жизни.
7. Способствовать идентификации пациента в определенной социальной группе.
При назначении библиотерапевтических сеансов пациенты распределяются не по диагностическим категориям, а согласно психологическому статусу и эмоциональному состоянию. Различают 4 вида библиотерапии: пациенты читают про себя, читают вслух, пишут произведения, сочиняют устно. Сам процесс имеет 3 стадии: идентификации (читатель сравнивает себя с героем книги), катарсиса (высвобождаются эмоции и снимается психологическое напряжение), инсайта (вырабатывается новый взгляд на проблему).
Обычно библиотекарь работает в тесном сотрудничестве с врачом, и только последнему принадлежит право назначать психогигиеническую и религиозную литературу. При этом избегают давать возбуждающее чтение больным туберкулезом. Имея в виду, что религиозное чтение может усугубить душевную болезнь, его рекомендуют (в основном Библию) лишь тем, кто получает от него устойчивую компенсацию. Психогигиеническая литература чаще предназначается алкоголикам и интеллигентным невротикам. Книги по психоанализу психотерапевтами не рекомендуются. Сдержанно относятся к дидактической литературе, где не приходится рассчитывать на катарсис. Отмечено, что очень эффективна для всех категорий детская литература. Всячески поощряются появляющиеся в процессе чтения нарциссические фантазии, которые якобы способствуют усилению своего «ego» и обостряют инстинкты, являющиеся источником энергии для самоактуализации. Непосредственно к библиотерапии примыкает так называемая литеротерапия, использующая яркие афоризмы, метафоры, пословицы, поговорки, заключающие в себе народную мудрость бытия и, естественно, носящие оптимистический характер. Также несколько отдельно стоит поэтотерапия, которая больше связана с биологическими ритмами человека. В США уже давно существуют поэтические центры психотерапии и психопрофилактики. Людям для сохранения психической устойчивости необходимы добротные стихи с рифмой и баюкающими ритмами, не слишком затасканные школьной программой и средствами массовой информации. Ю. М. Лотман считал универсальным структурным принципом совершенного поэтического произведения цикличные повторения, возвращения к предыдущим элементам. В связи с этим можно порекомендовать несколько замечательных строк поэта Серебряного века Константина Фофанова:
Звезды ясные, звезды прекрасные
Нашептали цветам сказки чудные,
Лепестки улыбнулись атласные,
Задрожали листы изумрудные.
И цветы, опьяненные росами,
Рассказали ветрам сказки нежные,
И распели их ветры мятежные
Над землей, над волной, над утесами…
Лечебный эффект такого рода оптимистичной жизнеутверждающей поэзии очевиден.
Что касается отечественной прозы, пригодной для библиотерапии, то ее, как правило, ищут у классиков и, конечно же, прежде всего у А. С. Пушкина. Она у него лаконична, отличается простотой синтаксического рисунка, сдержанной манерой письма, теснейшей смысловой и синтаксической связью между предложениями. Цепные строфы составляют около 80 % словесной ткани во всех стилях речи. Это линейное, последовательное развитие мысли. Ничто не будоражит. Отчетливый седативный эффект! Л. Н. Толстой более эпичен, аналитичен, склонен к расширению рамок предложения. У Н. В. Гоголя причудливая вязь предложений, неожиданные повороты, внезапные переходы, разнообразные цепные и параллельные связи. Все кроется уже не в предложении, а во фразе. Ф. М. Достоевский близок к нему по синтаксическому рисунку. У него также масса авторских отступлений, но над голосом персонажей всегда ощущается его голос. Можно «полакомиться» и И. С. Тургеневым, и И. А. Гончаровым, и Н. С. Лесковым, и др. В конце концов, все решает вкус библиотерапевта и его пациента.
В России богатые традиции библиотерапии. Николай Александрович Рубакин, уроженец г. Ораниенбаума под Петербургом, еще в 1916 г. выступил с уникальной теорией библиопсихологии с ее тремя уровнями: вербальный (отдельные слова), интервербальный (взаимодействие слов в тексте), суправербальный (синтез слов в тексте). Эмигрировав в Швейцарию, он в 1922 г. опубликовал двухтомное сочинение «Введение в библиопсихологию». При Женевском педагогическом институте имени Ж. Руссо создал факультет библиопсихологии. Составил 15 тыс. индивидуальных программ для чтения и самообразования.
В своих философских исканиях Н. А. Рубакин увлекся теорией немецкого психолога Р. Семона, предложившего понятие «мнемы» (от греч. mnema – «память»). Мнема остается после воздействия словесного раздражителя, и впоследствии человек становится более восприимчив к нему (феномен узнавания). Через мнемы социальная среда поставляет нам энграммы (записи) социального опыта человечества. Именно Н. А. Рубакин сформулировал модификацию закона В. Гумбольдта – А. Потебни: «Слово, фраза и книга суть не передатчики, а возбудители психических переживаний в каждой индивидуальной мнеме». Хотелось бы надеяться, что забытая ныне библиотерапия получит новый импульс и утвердится в своих правах в рамках психотерапии.
