Карен Хорни - Невроз и личностный рост. Борьба за самоосуществление
Хотя такая работа трудна и полна разочарований, она освобождает. Вместо готового ригидного решения, перед пациентом и аналитиком предстают конфликты, подвластные аналитической работе. Главное решение данной личности, ценность которого постоянно снижалась в процессе анализа, наконец лопается. Более того, раскрываются и получают возможность развития ранее непроявившиеся или мало развитые стороны личности. Несомненно, первыми всплывают на поверхность еще более невротичные влечения. Но это полезно, так как смиренной личности необходимо сперва увидеть собственную своекорыстную эгоцентричность, прежде чем создастся здоровое самоутверждение; он должен сперва испытать свою невротическую гордость, прежде чем приблизится к настоящему самоуважению. Соответственно, захватнический тип сперва должен почувствовать себя жалким, пережить острую потребность в других людях, прежде чем у него разовьется искренняя скромность и нежность.
Когда вся эта работа позади, пациент способен непосредственно взяться за самый общий конфликт – между гордыней и подлинным собой, между влечением довести до совершенства свое идеальное я и желанием раскрыть заложенные в себе потенциальные возможности. Происходит постепенное размежевание сил, центральный внутренний конфликт попадает в фокус работы, и главная задача аналитика в последующее время – следить, чтобы он в фокусе и оставался, потому что пациент склонен терять его из виду. Вместе с размежеванием сил наступает самый благоприятный, но и самый беспокойный период анализа (продолжительность его и степень напряженности могут быть различными). Напряженность работы – прямое выражения ярости внутренней битвы. Она соответствует фундаментальной важности того, что поставлено на карту. По сути, это вопрос: хочет ли пациент сохранить то, что еще осталось от величия и блеска его иллюзий, требований, ложной гордости, или же он сумеет принять себя как человека – со всей человеческой ограниченностью, со своими особенными трудностями, но и с возможностью роста? Я дерзну сказать, что нет более серьезного распутья на нашем жизненном пути.
Этот период характеризуется подъемами и спадами, часто быстро сменяющими друг друга. Иногда пациент делает шаг вперед, и мы можем это увидеть по многим признакам. Его чувства ожили; он ведет себя более непосредственно; он способен думать о конструктивных вещах, которые он сделает; он держится более дружественно или сочувственно с другими. Он живее осознает многие аспекты своего самоотчуждения, и сам ловит себя на них. Он может, например, быстро заметить, когда его «нет» в какой-то ситуации, или что, вместо того чтобы заглянуть в себя, он начал обвинять других. Он может понять, как мало на самом деле он сделал для себя. Он может вспомнить случаи, когда он был нечестен или жесток, с более строгим и мрачным суждением и сожалением, но без сокрушительного чувства вины. Он начинает видеть в себе что-то хорошее, осознавать у себя определенные достоинства. Он может воздать себе должное за упорство своих стремлений.
Этот более реалистичный подход к себе может проявиться и в сновидениях. Так, в одном из своих сновидений пациент увидел себя в символической форме: ему приснились летние домики, подразвалившиеся, потому что в них долгое время не жили, но сделанные из хорошего материала. Другое сновидение указывает на попытку отделаться от ответственности за себя, которую, в конце концов, пациент честно признал: ему снилось, что он подросток, и забавы ради запрятал в чемодан другого мальчика. Он не хотел причинить ему вреда и не чувствовал к нему вражды. Он просто забыл о нем, и мальчик умер. Спящий вяло пытается увильнуть, но тогда к нему обращается некое официальное лицо, исполняющее свои обязанности, и указывает ему, очень человечно, на простые факты и их последствия.
Такие конструктивные периоды сменяются откатом назад, существенной частью которого является возобновление приступов ненависти и презрения к себе. Эти саморазрушительные влечения могут переживаться как таковые, или могут быть вынесены вовне, через мстительность, чувство обиды, садистские или мазохистские фантазии. Или же пациент слабо осознает свою ненависть к себе, но остро чувствует тревогу, которой он реагирует на саморазрушительные импульсы. Наконец, даже тревога может не появляться как таковая, а только снова обостряются обычные защиты от нее – пьянство, половая активность, компульсивная потребность в обществе, самомнение или мстительность.
Все эти расстройства следуют за реальными переменами к лучшему, но чтобы оценить их точно, мы должны принять во внимание прочность улучшений и факторы, вызывающие «откаты назад».
Есть вероятность, что пациент переоценит достигнутый прогресс. Он забывает, так сказать, что Рим не в один день строился. Он уходит в «запой здоровья», как я в шутку это называю. Теперь он способен сделать многое, чего не мог раньше, и должен быть (и есть, в своем воображении) абсолютно приспособленным к жизни, совершенно здоровым человеком. В то время как, с одной стороны, он более готов быть самим собой, с другой стороны, он принимает это улучшение как последний шанс для воплощения в жизнь своего идеального я, в сияющей славе совершенного здоровья. И зов этой цели все еще имеет достаточно сил, чтобы затормозить прогресс – временно. Возбуждение приподнимает его над все еще существующими проблемами и придает ему, как никогда больше, уверенности, что теперь все трудности позади. Но при том, что общее его самопонимание теперь гораздо выше, чем раньше, такое состояние долго продолжаться не может. Он вынужден признать, что, несмотря на то, что он по-настоящему лучше действует во многих ситуациях, масса старых затруднений упорно не исчезает. Тем больнее ему столкнуться с собственной реальности – именно потому, что он чувствовал себя на высоте.
Другие пациенты, кажется, более трезвы и осторожны, признавая свой прогресс перед собой и аналитиком. Они скорее склонны приуменьшать размер улучшений, часто исподволь. Тем не менее, подобный «откат назад» может начаться, когда они сталкиваются с проблемой внутри себя или с внешней ситуацией, с которыми не могут справиться. Здесь происходит тот же самый процесс, что и в первой группе, но без прославляющей работы воображения. Обе группы еще не готовы принять себя с затруднениями и ограничениями (или без необычайных достоинств). Эта неготовность может быть вынесена вовне (я-то бы принял себя, да вот люди-то не хотят, если я не совершенство. Я им гожусь, только когда из ряду вон щедр, продуктивен и т.д.).
До сих пор мы видели, что резкое ухудшение вызывали трудности, с которыми пациент был еще не в силах справиться. Но сейчас мы рассмотрим случай, когда «откат назад» вызывают не трудности, которые пациент еще не перерос, а, напротив, определенный шаг вперед, в конструктивном направлении. Это не обязательно зримое действие. Пациент может просто посочувствовать себе и почувствовать себя в первый раз ни особенно чудесным, ни презренным, а борющимся и часто устающим от борьбы человеческим существом, кем он в действительности и является. До него доходит, что «это отвращение к себе – искусственный плод гордости», или что ему не обязательно быть исключительным героем или неповторимым гением, чтобы уважать себя. Подобным образом могут измениться и его сновидения. Одному пациенту приснился чистокровный рысак, который захромал и выглядел запущенным. Но он подумал: «А я его и таким люблю». Но после таких переживаний пациент может приуныть, потерять работоспособность, почувствовать общее разочарование. Оказывается, что его гордость возмутилась и взяла верх. Он страдает от острого приступа презрения к себе, и считает позором «так занизить свои цели» и «поддаться жалости к себе».
Часто «откат назад» происходит после того, как пациент принял обдуманное решение и сделал что-то конструктивное для себя. Для одного пациента, например, была шагом вперед приобретенная им способность отказаться уделить время другому, не чувствуя раздражения или вины, потому что он считал свою работу более важной. Другая пациентка смогла прекратить отношения с любовником, поскольку ясно поняла, что они основывались на ее и его невротических потребностях, утратили для нее значение и не сулили ничего в будущем. Она твердо держалась своего решения, и не причиняла лишней боли партнеру. В обоих случаях пациенты сперва были рады своей способности справиться с ситуацией, но скоро впали в панику; они испугались своей независимости, испугались, что стали «неприятными» и «агрессивными», ругали себя «эгоистичными скотами» и (какое-то время) всей душой хотели вернуться в безопасное убежище сверхскромного пренебрежения собой.
Подобный случай «отката назад» нуждается в более подробной иллюстрации, поскольку включает дальнейшие позитивные шаги. Мой пациент работал с братом, значительно старше него, в деле, которое они унаследовали от отца и успешно развивали. Старший брат был способным, вечно правым, подавляющим и имел многие типичные высокомерно-мстительные склонности. Младший брат всегда находился в его тени, был запуган братом, слепо им восхищался и, сам того не понимая, не шел своим путем, чтобы угодить ему. Во время анализа на передний план вышла оборотная сторона конфликта. Его настрой по отношению к брату стал критичным, открыто соревновательным и временами довольно воинственным. Брат реагировал на это; его реакция усиливала реакцию младшего, и скоро они едва могли разговаривать друг с другом. Атмосфера на работе накалилась; сотрудники и служащие разбились на два лагеря. Сперва мой пациент был даже рад, что он наконец может «постоять за себя» перед братом, но постепенно понял, что, кроме того, изо всех сил мстительно стремится стащить брата с его высокого кресла. После нескольких месяцев продуктивной аналитической работы над его собственными конфликтами, он, наконец, сумел взглянуть на ситуацию шире и понять, что на карту поставлено больше, чем личные амбиции и недовольство. Он увидел не только свой вклад в общее напряжение, но был готов к значительно большему – принять на себя ответственность за положение вещей. Он решил поговорить с братом, отлично зная, что это будет нелегко. В разговоре он не застращивал брата и не держался мстительно, но оставался на своих позициях. Тем самым открылась возможность будущего сотрудничества между ними на более здоровой основе.