Серж Московичи - Век толп
Первому известен риск нарушения социальных запрете инцеста, отцеубийства, но он не знает драмы разрыва, противостояния между двумя человеческими мирами. Эдип — наследник: он восстанавливает и продолжает. Второй живет в этом разрыве, он формирует себя сквозь напряжение двух противоречивых миров, верхов и низов общества. Принадлежит ли он к знатной семье или нет, он будет мятежником узурпатором, чужим среди своих. А всякая узурпация есть подмена: молодой мстит и заменяет старика, раб — хозяина. Чтобы узаконить себя, он должен изобрести себе надлежащее родство, стать избранником богов, если он пророк, сыном короля или императора, если он политический вождь, и так далее. Моисей — основатель народов и символических структур. Эдип — это другое. Сюда добавляется новый элемент. Развязка в пользу семейного романа, торжествующего над семейным комплексом, равноценна сдвигу от духовности к чувственности. Эдип известен очевидностью чувств, а Моисей — созданием духа, основанного на дедукции и наблюдении.
Легенды и исключения из них обеспечивают различным народам именно то, в чем они нуждаются, чтобы объяснить, почему они состоят из двух классов людей, и оправдать различия между ними.
Глава 3. СОЗДАНИЕ НАРОДА
I
Семейный роман должен был объяснить "что-то необычное", что есть у великих людей. В этой гипотезе нет ничего, что могло бы шокировать разум. Не предрешая заранее ничего, что анализ мог бы нам реально нам предоставить, мы убеждаемся в том, что гипотеза эта относится к факту культуры. Когда это уже установлено, наши вопросы ведут нас еще дальше: благодаря какому стечению обстоятельств индивид становится великим человеком для одного народа? Каким образом он оказывает влияние на народ? Почему народ следует за ним и делает из него своего героя?
Все эти вопросы подразумевают тот факт, что "великий человек" обладает властью превращать естественную массу в массу искусственную и дисциплинированную. То есть в них заложен смысл, сформулированный Фрейдом:
"Как становится возможным, чтобы один человек достиг такой необычайной силы воздействия, что он может сформировать народ из индивидов и семей, придать ему его окончательный характер и определить его судьбу на тысячелетия?"
Вопрос этот можно отнести к Ленину так же, как к Моисею, Магомету, Франклину, Мао или Христу. Здесь мы на более привычной территории. Так как гипотеза, представленная, чтобы ответить на этот вопрос, — это гипотеза тотемического цикла, открытого убийством отца и завершенного его воскресением в сыне, который занимает его место. Мы достаточно уже поработали с ней, чтобы понять, к чему она может нас привести. Эта гипотеза служит нам для того, чтобы упорядочить наши представления о реальности. Она не обеспечивает нам детального знания о том, что происходит. Признаем раз и навсегда: в этом предположении не больше эмпирического содержания, чем в вихрях Декарта. Тем не менее, оно все-таки соответствует определенной психологической правде действия масс и действия на массы. А именно тем, что видимая сила живых не имеет никакого эффекта без нивидимой силы мертвых. Как для того, чтобы стать историей любая реальность должна действовать в форме воспоминание отпечатков, от которых не избавиться. По крайней мере, это верно в отношении Моисея и создания им еврейского народа.
II
Обратимся к нему снова и согласимся с Фрейдом, он был Египтянином. Он родился в эпоху египетского фараона Аменхотепа IV в XIV веке до нашей эры. Этот фараон принял монотеистический культ Атона. (К чести, его надо сказать, что он сменил свое имя на Эхнатон.) И он принялся искоренять политеизм, древние культы, божества и идолопоклонство. Он дошел до того, что упразднил слово «боги» во множественном числе. Для него вдали от Фив от традиционного святилища Амона была построена новая столица, которая называлась Ахетатон. Множество других святынь было построено в Египте и империи. Но после кратковременного успеха его попытка провалилась, так как его последователь Тутанхамон восстановил во всей своей бьющей в глаза роскошью культ Амона, имя которого он носил, и авторитет жрецов. Но один из приверженцев Эхнатона, Моисей, — идентифицирует его Фрейд — человек глубокой веры, преданный своему учителю, не уступает, отказывается возвратиться к богам большинства. Этим поступком он ставит себя вне своего класса и своей страны. "Он мог оставаться в Египте лишь как отступник и будучи вне закона".
Он представляет меньшинство среди своих и, в конечно итоге, меньшинство одного. Но это был человек настойчивы и упрямый, непреклонный в своих мыслях так же, как и в своих поступках. Качества, которых недоставало изобретателю монотеизма. В своем исследовании о влиянии активны меньшинств я показал, что их влияние зависит от двух условий: их способности занимать позицию, запрещенную в обществе, и манеры их поведения в любых обстоятельства? Так, как его описывает современный хроникер, Моисей полностью удовлетворяет этим двум условиям:
"Он занимал, — пишет Фрейд, — высокое положение, но, в противоположность королю-созерцателю, он был энергичен, страстен.
Став чужим среди своих, он ищет другой народ, в котором он мог бы распространять свою религию, восстанавливая таким образом понесенную потерю. Тот народ, к которому он обратился, был чужеземным: семитские племена древних евреев, эмигрировавшие в Египет много поколений назад и жившие в рабстве на задворках империи.
Этим изгоям Моисей, сам изгой, открывает содержание новой религии. С ними он сговаривается и завязывает союз, чтобы покинуть негостеприимный Египет в поисках страны, где можно жить свободно. Вместе они принимают путь исхода. Короче говоря, Моисей преуспел там, где потерпел поражение фараон. Без сомнения, древние евреи возлагали на этого чужого принца и на эту не менее чужую, религию, свою надежду обрести свободу. Они нашли в нем вождя, а в его вере — доктрину, которая оправдывала их мятеж. Так же, как и ему "пришелся по душе замысел основания нового царства, обретения нового народа, к восхищению которого он подарил бы новую религию, которой пренебрег Египет".
Нужно почувствовать здесь логику. Основание новой нации подразумевает союз человека изгнанного, не такого как все, и угнетенного сообщества, готового объединиться вокруг одной доктрины, новой идеи. Именно эти ингредиенты, комбинируясь, формируют меньшинство, разумеется, активное. Это меньшинство увлекает массы и реализует идею. Все великие творения, великие превращения в Истории суть создания таких меньшинств, таких исключительных или девиантных людей в существующих обществах.
Но, согласно Фрейду, эти ингредиенты существуют в смерти фараона. Сначала настойчивый и фанатичный вождь. Затем открытие этой монотеистической религии, неслыханной до тех пор. Наконец, цепь бунтующих племен на границах империи. Это, несомненно, причина, по которой Моисей избрал их, чтобы создать свой народ: "Моисей, — пишет. Фрейд, — опустился к евреям. Он сделал из них свой народ: они были его избранным народом". В союзе с ними он смог объединить эти разрозненные факторы.
Я особенно настаиваю на этой логике действующих меньшинств, благодаря которой меняется история и создаются народы. Можно было бы свести ее единственно к убийству отца, и часто видят только это. Напротив, убийство само по себе вписывается в эту логику, как одно из ее последствий. В конце концов, отец сам был мятежником и, в данном случае, именно он научил народ своих сыновей бунтовать. На этом первом этапе вождь, или группа вождей, сосредоточивает на задаче распространения в сообществе и внедрении небывалой доктрины. Назовем эту фазу откровением.
Моисей открыл евреям религию, которая сделала из них народ единого бога. Но каков хозяин, таков и слуга. Евреи не были сделаны из более благородного металла, чем египтяне. Они не могли безропотно переносить строгую мораль и запреты монотеизма. И так легко не отказывались от своих идолов и магии. Тем более, они не понимали, почему их вождь считал нужным отделять их от других народов, например, обрезанием, и внушать им более требовательное толкование, чем его учитель Эхнатон. Так как Моисей оборвал все связи между Атоном и Богом Солнцем. Все их существо — тела, эмоции, мысли — взбунтовалось против заповедей религии, которая придавала мало значения человеческой природе. Против такого бога, каким описывает его композитор Шёнберг в своей опере "Моисей и Аарон" "Непостижимый, потому что невидимы потому что неизменный, потому что постоянный, потому что вечный, потому что вездесущий, потому что всемогущий".
И если бы только это. Ведь, когда доктрина находится в стадии откровения, я подчеркиваю, приносится извне скоплению людей, она затрагивает исключительно их интеллект. Она навязывается путем своего рода принуждения, по-настоящему глубоко не убеждая их. Они не тол ко сопротивляются ей, но им не стоит большого труда отбросить ее, избавиться от нее под давлением аффектов верований, которые противопоставляются ей. Кстати, Моисей, "выходец из школы Эхнатона, не использовал иных методов, кроме королевских: он приказывал, навязывать свою веру народу". Точно также, как две тысячи лет спустя будет поступать Ленин, считая, что необходимо внедрить извне социалистическое сознание в массы трудящихся. Моисей считал возможным привести евреев к монотеистической вере путем принуждения. Однако строгости религии и ограничения ее распространения благоприятствуют целой серии мятежей, отразившихся в Библии — золотой телец, разбитые скрижали закона и т. д. Во время одного из этих мятежей еврейский народ, сговорившись против него, мог бы убить Моисея. Фрейд описывает это просто:
