Лев Куликов - Психология личности в трудах отечественных психологов
2. Смысл жизни и проблема относительной эмансипации от «внутреннего». Франкл, вспоминая о своем пребывании в фашистском концентрационном лагере, пишет, что некоторые из его товарищей вели себя как свиньи, в то время как другие были святыми – человек имеет в себе обе эти возможности. Путь к преодолению «свинства» лежит через феномен трансценденции, суть которой в том, что «…человеческое бытие всегда ориентировано вовне, на нечто, что не является им самим…».
Можно выделить два психологических аспекта этого феномена. Во-первых, самотрансценденция как самореализация, раскрытие собственных способностей, стремление «положить себя вовне», т. е. осуществить в реальных действиях и поступках. К этому логическому ряду, по-видимому, следует отнести и проявление «потребности быть личностью», что выражается в стремлении «…продолжить себя в других, обрести вторую жизнь в других людях, производить в них долговечные изменения» (Петровский А. В., Петровский В. А., 1982). Но как бы ни была значима эта сторона – реальное самоосуществление, для психологии вообще и психологии личности в особенности чрезвычайно важен другой аспект этой проблемы, конечно тесно связанный с первым и все же особый, специфический, нуждающийся в специальном рассмотрении: «выход за пределы» может быть «внешним» и «внутренним».
Во-вторых, имеет место идеальная мысленная самотрансценденция. Это, если можно так сказать, «овнешненное внутреннее» – выходя за собственные пределы, человек в то же время остается внутри своего мира, не переступает порог собственного «Я». «Выделив свое «Я», мы можем смотреть на себя как на нечто самостоятельное по отношению к себе же, т. е. как на объект» (Чеснокова И. И., 1977).
Суть смысла жизни как психологического феномена в том, что, возникая в результате взаимодействия «внешнего» и «внутреннего», он вместе с тем эмансипируется от того и другого и начинает действовать как «буферный механизм», как «система сдержек и противовесов», не допускающих одностороннего подчинения «внешнему» и вместе с тем препятствующих превращению человека в раба собственных потребностей, влечений, своих непосредственных сиюминутных интересов. ‹…›
Здесь затронуты лишь некоторые аспекты сложнейшей проблемы «смысл жизни и природные особенности человека». Обобщая сказанное, выделю следующие положения: проблема смысла жизни имеет свой, достаточно значимый «биологический аспект»; природные особенности – не просто предпосылки, но «активные участники» процесса поиска человеком смысла жизни, их влияние неоднозначно; границы такого влияния подвижны и изменчивы; существуют «пики», «всплески», когда роль биологического фактора в процессе становления смысла жизни существенно возрастает; природные особенности не только «ставят рамки» процессу поиска смысла жизни, но и содержат в себе возможности выхода за их пределы.
3. Смысл жизни и проблема неосознаваемого. Насколько процесс становления смысла жизни может быть эмансипированным от влияний той сферы психики, которую З. Фрейд обозначил как «Оно»? Франкл, противопоставляя свою концепцию психоанализу, пишет, что с точки зрения психодинамики «цели, которые ставит себе «Я», являются лишь средствами достижения целей, которые реализует «Оно», причем реализует за спиной «Я», через его голову» (Франкл, 1990). И далее:
«Психодинамик… видит только «чрево», только психический фундамент духовной жизни». Автор приводит слова самого Фрейда: «Я остановился лишь на первом этаже и подвале всего здания».
Что представляет собой «резервуар» неосознаваемого? Каковы его составляющие? Разумеется, прежде всего это природные данные, особенности генотипа в своеобразии его возрастных и индивидуальных проявлений (о чем уже говорилось). Мир неосознаваемого – это и побуждения, обусловленные слабыми подпороговыми раздражителями, которые воспринимаются человеком непосредственно, в обход сознания. Экспериментальные данные, полученные на этот счет[80], взывают к большой осторожности в воздействиях на человека, предупреждают об опасности манипулирования его сознанием. Проблема влияния слабых подпороговых воздействий в воспитании почти совсем не разработана, хотя и весьма значима. Результатом таких влияний может быть формирование как негативных, так и нравственных побуждений, возникающих по механизму «нравственного импринтинга»[81] и выступающих в «движениях сердца», по поводу которых Франкл приводит слова Паскаля: «Сердце имеет доводы, которых разум не знает». И заключает: это «называется мудростью сердца».
Наконец, к сфере неосознаваемого относятся те побуждения, которые в своей основе имеют сознательно принятые человеком нравственные нормы и ценности. Они как бы «опускаются» сверху и настолько глубоко и органично усваиваются, что могут противостоять не только сознательным намерениям, но и инстинктивным влечениям, и даже в гипнотическом состоянии не удается внушить человеку то, что противоречит прочно усвоенным ценностям.
Как же вся эта сложная структура, характеризующая сферу неосознаваемого, может воздействовать на процесс становления смысла жизни? Франкл отвечает на этот вопрос однозначно: человек свободен и ответствен. Свобода человека имеет триединую направленность: она осуществляется по отношению к влечениям, по отношению к наследственности, по отношению к среде. Иначе говоря, рассматривая проблему смысла жизни, Франкл исходит из тезиса о полной эмансипированности как от «внешнего», так и от «внутреннего». Человек свободен сказать «нет» и этическим требованиям, и влечениям. В соответствии с этим он рассматривает стоящую перед человеком задачу «вылепить» свою жизнь аналогично тому, как К. А. Абульханова-Славская пишет о задаче «строительства» собственной жизни и выработки своей индивидуальной «траектории», а С. Л. Рубинштейн – о смысле жизни как стремлении к ее преобразованию.
Но есть нечто настораживающее в несомненно привлекательной позиции Франкла, когда он пишет: «…человек представляет собой существо, освободившее себя от всего, что его определяло (определяло как биологический, психологический и социологический тип)». Может быть, акцент на свободе человека излишен? Возможно, автор принимает желаемое за действительное? «Я» способно… совершать свободный выбор… И так происходит всегда – независимо от того, куда «влечет» сумма бессознательных побуждений – «Оно» (выделено мной. – В. Ч.). Не слишком ли подчеркивается наша независимость от влечений? «В действительности… человека не побуждают влечения, а притягивают ценности». Обратим внимание на это противопоставление – «не побуждают, а притягивают», т. е. влечения остаются внутренними побуждениями, в то время как ориентация поведения на ценности есть процесс внешнего притяжения к ним. Но в этом случае мы возвращаемся к кантовскому противопоставлению долга и чувств и к психоаналитической модели конфликта сознательного и бессознательного. Правда, Франкл обходит этот конфликт, фактически «списывая со счета» влечения.
Излишняя категоричность этой позиции особенно отчетливо выступает в его характеристике человеческой любви – феномена, непосредственно связанного с проблемой смысла жизни. Счастливая или несчастная любовь не просто окрашивает жизнь человека в радужные или мрачные тона – она придает жизни смысл или обессмысливает ее, порой побуждая человека покончить с нею счеты, «…человек, – пишет Франкл, – может найти смысл жизни… во встрече с другим… человеком, с самой его уникальностью, иными словами – в любви». Характеризуя три «ступени» любви – низшую (сексуальное отношение), эротическую (увлеченность), любовь в собственном смысле слова – и отдавая должное высшей, он вместе с тем отрывает ее от остальных: «Любовь так мало направлена на тело любимого, что она легко может пережить его смерть…». Удивительно, что, будучи практическим психотерапевтом, Франкл проходит мимо множества случаев несчастной любви, в основе которых – диссонанс отношений на первой «ступени»… И здесь не следует упрощать: в самых «духовных» проявлениях любви мужчины и женщины, пусть незримо, присутствуют элементы «первой ступени»…
«Мощь» неосознаваемого объясняется и спецификой взаимоотношений между «этажами» психического. В утверждении Фрейда о том, что «Оно» реализует свои цели «за спиной» «Я», через его «голову», по-видимому, есть свое рациональное зерно: на самом деле отношения между «Я» и «Оно» выясняются не только в «открытом бою», но и на более «интимном» уровне. Влечения «Оно» могут действовать по принципу «пятой колонны». Они не только противостоят «Я», но, используя «обходные пути», могут на неосознаваемом уровне проникать в «Я», в той или иной степени изменяя, деформируя его. Как часто высказанная человеком точка зрения обусловливается не выступающими на поверхность мотивами, а более интимными стремлениями, которые оказываются не только скрытыми от окружающих, но и неосознаваемыми тем, кто ее высказывает!
