Евгений Сатановский - Котёл с неприятностями. Ближний Восток для «чайников»
Посольство Израиля вернулось в Москву, в особняк на Большой Ордынке – сухощавый разведчик-джентльмен Арье Левин стал первым израильским послом в СССР, а затем и в России. Посольство СССР – и России разместилось в доме на Ха-Яркон, напротив стоящего на знаменитой тель-авивской набережной отеля Шератон – толстый экстравагантный усач, журналист и жизнелюб Александр Бовин стал первым советским и российским послом в Израиле.
Авантюристы всех мастей, почуяв перспективу освоения больших денег, появившихся в России, или привлечённые советской легендой об Израиле как центре западных финансовых и властных институтов, взапуски носились между Москвой и Тель-Авивом. Выглядели они серьёзно. Иногда очень серьёзно. Изредка между ними встречались и по-настоящему серьёзные люди, но они зачастую были куда больше похожи на авантюристов. Поди разбери, кто из них кто.
Наперегонки с ними между двумя странами перемещались в поисках новообращённых и финансовых дотаций от «новых русских» и «новых евреев» раввины и христианские священники всех мыслимых деноминаций, среди которых представители Русской православной церкви, ограниченные её официальным статусом, занимали отнюдь не первое место. Ибо, как сказал то ли премудрый Соломон, то ли Экклезиаст, то ли они оба в разное время: многие мудрости дают многие печали.
Весь этот кочующий Вавилон подпитывало наслаждение от падения «железного занавеса», запах свободы и предвкушение светлого будущего. История кончилась, и Фрэнсис Фукуяма об этом написал – не без выгоды для издательства и собственной популярности. Кто б знал тогда, как он ошибся и насколько прав был осмеянный оптимистами-политологами за пессимизм Самуэль Хантингтон с его «войной цивилизаций».
Находившийся при советской власти под запретом Израиль стал Меккой для российской элиты, которая эшелонами летела на Святую землю – посмотреть, какая она на самом деле. Запретный плод сладок: летели все. Криминальные авторитеты в надежде оторваться и затеряться. Ночные бабочки за прибылью и фантастической мечтой удачно выйти замуж за миллионера. Либералы и западники потому, что для них Израиль был символом свободного мира.
Евреи ехали к родственникам и присмотреться «на будущее», ежели что. Поскольку Израиль – он для еврея что собою, собственно, представляет? Страховой полис он для еврея, из какой бы страны этому еврею ни пришлось делать ноги. Антисемиты и «патриоты» хотели взглянуть в «лицо врага». Мусульмане из чистого любопытства. Православные – причаститься благодати, пока её опять не закрыли на четверть века. Начальники – прогуляться на халяву. Именно в это время российские дипломаты начали повторять, как мантру: «Лучший визит – несостоявшийся визит».
Обратное движение было не менее активным. Россия, только-только начавшая оправляться от распада Советского Союза и ещё не думавшая о «вставании с колен», оказалась хлебным местом для высокопоставленных визитёров с Запада в целом и из Израиля в частности. Терра инкогнита. Размером, ладно, не с одну шестую – чуть меньше, это когда ещё такое будет? Опять же можно посмотреть на город или местечко, откуда приехали в болотисто-пустынно-горную Палестину бабушки и дедушки, а то и более отдалённые предки. Ностальгия!
Огромные состояния, обладатели которых тратили свои деньги с лёгкостью, до них доступной разве что американцам, роскошные отели и красивые девушки, невероятно вкусная еда и демонстративное пренебрежение сухим законом и сегодня привлекают в Россию мировую элиту, а в 90-е упоение жизнью зашкаливало. Она ещё только-только начиналась и надежды на светлое будущее были колоссальными. Оно было уже здесь, за углом. Только шаг сделай и руку протяни.
Мэром Москвы уже был Лужков, и столицу более или менее привели в порядок после его предшественника-профессора, большого демократа, при котором город зарос грязью и пополнился уголовниками. Новоиспечённый Санкт-Петербург, ещё не опомнившийся от того, что перестал быть Ленинградом, сильно отставал, но музеи были хороши, виды на Неву прекрасны, а мэр Собчак элегантен и выглядел истинным европейцем. Словом, в Россию стоило ехать, тем более что израильских генералов и политиков там встречали как героев.
Ариэль Шарон и Эхуд Барак, Шимон Перес и Ицхак Рабин, Абба Эбан и Давид Бар-Лев были живыми легендами. Их имена знали все: сотрудники госбезопасности и военной разведки, бизнесмены и политики, журналисты и олигархи. Израильтяне, в конечном счёте, оказались в колоссальном выигрыше от всеобъемлющей работы советских идеологов: никто никогда ни в одной стране мира не создавал им такой рекламы, как ведомство Михаила Суслова в СССР.
Можно было только представить, как принимали бы в России Давида Бен-Гуриона, Зеэва Жаботинского, Голду Меир или Моше Даяна, если бы они дожили до восстановления отношений Иерусалима и Москвы! Однако их преемников принимали не хуже. Россия – щедрая душа не только в рекламе конфет. Благо шатает её от абсолютного отрицания к абсолютному признанию и приветствию гостей во всю мочь этой самой души. И тут был как раз второй случай.
Словно по контрасту с теми несколькими годами на рубеже 80-х и 90-х, когда израильская дипломатическая миссия при посольстве Нидерландов мариновалась отечественной бюрократией с плохо скрываемым чиновничьим садизмом и не могла попасть ни в одно официальное ведомство, перед израильтянами, особенно известными, открылись все двери. Тем более это касалось израильских генералов, против атак которых бывшие советские военпреды и военсоветники удерживали арабские фронты в Сирии и Египте, часто говоря себе, а иногда и окружающим, что они воюют абсолютно не на той стороне.
Последнее произошло в огромной мере из-за войн в Афганистане и Чечне. Можно было сколько угодно рассказывать армии байки о том, что настоящий враг русского солдата – это американский империализм, направляемый мировым сионизмом, или сионизм, управляемый мировым империализмом. Когда приходится отстреливаться от конкретного врага, завравшийся политпросвет перестаёт работать. А афганские «духи» и их преемники на Северном Кавказе были верующими мусульманами.
Они были пуштунами или таджиками, узбеками или арабами, чеченцами или жителями Дагестана – но не евреями и не израильтянами. Рассказывать о вредоносности Израиля и мирового сионизма Российской армии в 90-е было бесполезно и по большому счёту некому: бойцы идеологического фронта искали спонсоров, устраивая собственное будущее, государственный заказ на антисионизм исчез вместе с Советским Союзом, а государственный антисемитизм вышел из моды и тихо загибался без поддержки свыше.
Те, кто понимал, что происходит в мире и стране, видели в Израиле союзника в борьбе с исламским терроризмом, и среди них было всё больше высокопоставленных военных и офицеров спецслужб. К Ирану они относились без большого восторга. Воспоминания о том, что для аятоллы Хомейни СССР был «малым Сатаной», не грели душу, контакты с его политическими преемниками убедили в том, что «персы» могут довести до белого каления и святого, а претензии на передел Каспия превращали Тегеран в вероятного противника.
Пакистан был однозначно врагом со времён афганской кампании, да и атомное оружие Исламабада было направлено против Индии – традиционного союзника России. Америке российские военные справедливо не доверяли и по привычке её недолюбливали, но Израиль – это было совсем другое дело! В конце концов, там уже не по Высоцкому, а на самом деле был «на четверть наш народ». И сколько у кого в еврейском государстве проживало друзей детства, однокашников и сослуживцев – это же было не сосчитать…
Как следствие, информация о пакистанском следе в иранской ядерной программе была отнюдь не дезинформацией, как полагал по обычной своей «гениальности» министр Щаранский. Эти сведения в случае, если бы он в порядке исключения напряг дополнительную извилину головного мозга, оценил их важность и передал по назначению, могли в корне изменить всю историю отношений «мирового сообщества» с Ираном в самом важном вопросе, который между ними когда-нибудь стоял.
История, однако, сослагательного наклонения не терпит и правильно делает. Щаранский принял другое решение и мгновенно выбросил беседу из головы. И то – в партии проблемы, соратники грызутся, деньги, полученные в мае 1990-го от экзальтированного миллиардера Гросса, чудесным образом куда-то испаряются, надо карьеру строить и учиться работать в правительстве… Не до того. С тех пор прошло два с лишним десятка лет, но автор, который пытался объяснить ему то, что тот отказывался понять и услышать в «Президент-отеле», периодически напоминает об этом разговоре при встречах.
Через 7 лет после того, как человек, отвечавший в первом правительстве Нетаньяху за международные дела, высокомерно отказался обращать внимание на какой-то там Пакистан, благодаря абсолютной случайности информация о заговоре Абдул Кадыр Хана, «отца пакистанской ядерной бомбы», стала достоянием общественности. Причём информация пришла с совершенно неожиданной стороны: ливийский лидер, революционер и диктатор Муаммар Каддафи сдал А. К. Хана с потрохами.
