Орисон Марден - Успех в жизни
Многие из наших мнений мы составляем по нашим излюбленным книгам. Писатель, предпочитаемый нами, является нашим наиболее влиятельным учителем; мы глядим на мир его глазами. Если мы обыкновенно читаем книги, возвышенные по своему тону, здравые по рассуждению и выдающиеся по глубокомыслию, — наш ум развивает в себе те же самые качества. Если, напротив, мы читаем слабые или порочные книги, наш ум перенимает их недостатки или пороки. Мы не можем избегнуть влияния того, что мы читаем, как не можем избегнуть влияния того воздуха, которым дышим.
Как нам следует знаться лишь с такими людьми, которые могут воодушевить нас к более благородным деяниям, так мы должны читать лишь такие книги, которые оказывают возвышающее влияние и побуждают нас делать наибольшее из нас самих и нашей жизни.
«Никогда не читайте книгу, которая вам не нравится», сказал Эмерсон.
«Биографии», говорит Горэс Манн, «особенно великих и добрых людей, которые возвысились собственными усилиями, представляют собой вдохновляющее и облагораживающее чтение. Их прямая цель — вновь произвести то превосходство, о котором они повествуют».
Глава 14. Самообладание
Первая и лучшая из побед — это победа над самим собой. Не справиться с самим собой — самая позорная и низкая вещь.
Платон.Пусть человек поддается страстям — и с этого момента своей нравственной свободы.
Без самообладания ни один человек не может достигнуть прочного успеха в жизни. В самом деле, представьте себе молодого человека, который, пускаясь в жизнь с целью завоевать мир, находится по власти своих аппетитов и влечений! Ведомый не может быть вождем. Ничто не может сделать устойчивой жизнь такого человека, который не владеет самим собой.
Страсти — это ветры, двигающие наш корабль вперед, а рассудок — это рулевой. Без ветра судно не может двигаться вперед, а без рулевого оно погибнет.
Гнев, подобно излишне выпитому вину, скрывает нас от нас самих, но обнаруживает нас перед другими.
«Гнев», сказал Пифагор, «начинается безумием кончается раскаянием».
Проявление вами ярости по отношению к слабому человеку доказывает, что вы сами не принадлежите к людям сильным.
«Сохраняй хладнокровие в споре», говорит Джордж Гербер, «потому что запальчивость делает ошибку проступком, а правду — невежливостью».
Сила человека определяется величиной трех чувств, которой он подавляет, а не величиной тех, которая его подавляет.
Видали ли вы когда-нибудь человека, который, улучив тяжкое оскорбление, лишь слегка бледнеет, закусывает свои дрожащие губы и затем спокойно отвечает? Видали ли вы человека, который в гневе, обуздавши себя, стоит как бы высеченный из камня? Вот это — сила.
Тот глупец, кто не может рассердиться, но тот мудрый человек, кто не хочет.
Чувствует ли человек когда-нибудь большую удовлетворенность собой, чем в то время, когда он выдержал внезапный и сильный вызов, не произнеся ни одного слова и даже неутративши хорошего расположения духа? С другой стороны, чувствует ли он когда-нибудь более глубокое унижение чем при сознании, что гнев заставит его изменить себе?
Добрая половина неприятностей жизни была бы устранена, если бы люди помнили, что молчание— золото, когда они раздражены или раздосадованы.
Чувствовать приступ раздражения или досады, когда наши нервы истощены, может быть, вполне естественно; но зачем облекать в форму речи это раздражение, которое, раз будучи высказано, останется в памяти и будет жечь подобно нарывающей ране? Не говорите ничего, когда вы чувствуете приступ раздражения, потому что вы почти наверное скажете слишком много; скажете больше, чем ваше более спокойное суждение одобрит, и скажете так, что потом пожалеете. Молчите, пока не почувствуете, что вполне владеете собой.
«Молчание», говорит Циммерман, — «самый надежный ответ на все нападки наглости, пошлости или зависти».
Когда Сократ замечал в себе расположение к гневу, он обуздывал себя, начиная говорить тихим голосом.
«Докажите мне», сказала миссис Олифант, «что вы можете владеть собой, и я скажу, что вы воспитанный человек; без самообладания же самовоспитание почти ничего не стоит».
Герберт Спенсер говорит, что «наиболее важное свойство человека, как нравственного существа, — это способность самообладания».
Большинство людей называют раздражительность небольшим недостатком, слабостью, а не пороком, тогда как не найдется ни одного порока, за исключением разве пьянства, который так сильно разрушал бы мир и счастье людей.
Раздражительность может испортить труд целых лет, и раздражительный характер омрачил репутацию многих великих людей, как, например, Эдмунда Берка и Карлейля.
Все мы склонны весьма легко относиться к нашим слабостям, упуская из виду, что как крепость цепи определяется самым слабым ее звеном, так и наша действительная сила определяется самой крупной нашей слабостью.
«Каждый человек имеет слабые стороны», сказал Мазон. «Каждый мудрый человек знает, в чем они у него заключаются, и наверное с удвоенной заботой будет оберегать их».
Ни у одного человека нет такого нрава, который от природы был бы настолько хорош, что не нуждался бы во внимании и сдерживании; но в то же время не найдется и характера настолько дурного, чтобы его нельзя было сделать приятным посредством надлежащего воспитания.
Сенека, один из величайших древних философов, сказал, что «мы каждый вечер должны призывать себя к такому отчету: какой недостаток я победил сегодня? Какой страсти воспротивился? Против какого искушения устоял? Какую добродетель приобрел?» Затем он высказывает глубокую истину, говоря, что «наши пороки исчезнут сами собой, если они каждый день будут подвергаться такому пересмотру».
Глава 15. Самоуважение
Будь сам своим другом, тогда будут и другие.
Шотландская пословица.Уважение человека к самому себе есть самая действенная узда против всех пороков.
Бэкон.Китайцы говорят, что никогда не стоит уважать человека, который не уважает сам себя.
Если мир видит, что я не уважаю сам себя и в то же время предъявляю притязания на хорошее мнение обо мне других людей, то они вправе отнестись ко мне, как к самозванцу, так как самоуважение покоится на тех же основаниях, как и уважение к другим.
Мир имеет право относиться ко мне согласно моей собственной оценке. Мы отпечатываем на себе нашу собственную оценку и не можем ожидать большую. Когда вас вводят в общество, люди смотрят вам в лицо и в глаза, желая видеть, как вы цените сами себя. Если они увидят низкую оценку, с какой стати они будут утруждать себя расследованием, не оценили ли вы себя слишком низко. Они знают, что вы достаточное время прожили с самим собой и должны знать вашу собственную цену лучше, чем они.
Обыкновенно бывает безопасно доверять тем, кто верит себе.
Великие битвы жизни ведутся в сердце, однако мир узнает, когда наша высшая натура гибнет или одерживает верх. Мир узнает, когда стыд и позор сбивают долой чистое знамя добродетели и мужества и поднимают здесь свой собственный флаг, — узнает потому, что мы на самих своих лицах и в осанке носим отпечаток наших поражений и побед. Каждая наша мысль, каждое лелеемое нами стремление, оставляют неизгладимые следы на всей нашей внешности. Что мы думаем, тем мы и делаемся. Рано или поздно мы уподобляемся пище нашего ума.
Все наши чувства, поступки, сношения, победы, поражения, оставляют неизгладимые отметки на окнах нашей души и таким образом опубликовывается перед всем миром. Все лицо надевает траур в случае утраты человеком самоуважения.
«Выдающейся чертой генерала Гранта была его чистота», говорит Чайлд. «Я никогда не слышал, чтобы он высказал нечистую мысль или сделал неприличный намек в какой бы то ни было форме. Я никогда не слышал, чтобы он говорил что-либо такое, чего нельзя было бы повторить в присутствии женщин».
Однажды в союзном лагере один офицер, пожелав рассказать какую-то историю, предварительно осведомился, нет ли дам. Генерал Грант, оторвавшись от бумаги, которую он читал, и пристально глядя офицеру в глаза, медленно и выразительно проговорил: «Нет, но здесь есть джентльмены».
В другом случае, участвуя в обеде американцев в одном иностранном городе, генерал Грант, когда разговор перешел к сомнительным темам, разом встал и сказал: «Господа, прошу меня извинить, удалюсь».
«Как каждая моя ошибка или безрассудство в моей прежней жизни являются для меня помехой», говорит Рескин, «так каждое совершенное мною добро, каждый проблеск справедливости в моем прошлом, находятся сейчас со мной и помогают мне в моей работе».
Сознание благородного прошлого дает нам уверенность и силу сегодня. Воспоминание о том добре, которое мы сделали, воодушевляет и ободряет нас к новым стремлениям в этом направлении.
