Уильям Джемс - Психология
Так называемый закон относительности. По-видимому, закон Вебера — только частный случай более широкого закона, который заключается в том, что мы способны подметить тем менее подробностей в данном восприятии, чем более объектов составляют предмет нашего внимания. При качественно разнородных объектах этот закон неоспорим: как легко мы забываем о телесном недуге, когда оживленно беседуем; как мало замечаем шум в комнате, когда внимание наше поглощено работой! Ad plura intentus minus est ad singula sensus (множественное рассеивает внимание, единичное— сосредоточивает его), как говорит старинное изречение. К этому можно было бы прибавить, что однородность объектов внимания не изменяет результатов, но что ум, воспринимая два сильных однородных ощущения, вследствие значительной интенсивности их уже лишен возможности обнаружить то различие между ними, которое сразу бы обратило на себя внимание, если бы этн ощущения были более слабыми и потому не столь рассеивали наше внимание.
Не будем настаивать на безусловной верности этого соображения[6]. Пока можем принять за несомненный общий факт, что психический эффект, вызываемый нервными центростремительными токами, зависит от других одновременно действующих центростремительных токов. Посторонние токи изменяют не только восприимчивость к данному объекту, «приносимому» в сознание нервным током, но и его качество. Одновременные (равным образом и последовательные, но я рассматриваю только одновременные удобства ради) ощущения влияют друг на друга — вот краткое выражение этого закона. «Мы чувствуем каждую вещь в отношении к другой» — вот более туманная формула Вундта для этого общего закона относительности, который в той или иной форме был в ходу у психологов со времени Гоббса. Закону слишком часто придавали какое-то таинственное значение, и хотя нам, разумеется, неизвестна детальная сторона процессов, связанных с этим законом, тем не менее нельзя сомневаться в их физиологическом характере, в том, что они есть результат взаимодействия нервных токов. Весьма естественно, что такое взаимодействие токов может вызывать изменение в ощущении.
Нетрудно указать примеры подобного изменения[7]. Одна нота делает приятнее другую в аккорде, цвета — в гармонических сочетаниях. При погружении некоторой части кожной поверхности в горячую воду получается ощущение жара. При погружении же большей части ее ощущение жара усиливается, хотя, разумеется, температура воды остается та же. Подобным же образом есть хроматический минимум в размерах зрительных объектов. Изображение, отбрасываемое ими на сетчатку, должно возбуждать к деятельности известное число нервных волокон, в противном случае не получится никакого цветового ощущения. Вебер заметил, что положенный на лоб талер кажется тяжелее, если он холоден, и легче, если он тепел. Урбанчич нашел, что все наши органы чувств взаимно влияют на вызываемые ими ощущения. Оттенки цветовых пятен, расположенных на таком расстоянии от испытуемого, что их невозможно было различить, он узнал сразу, как только у его уха зазвучал камертон. То же повторилось в опыте с чтением букв на большом расстоянии: при звуке камертона буквы стали видимы. Самым обыкновенным примером этого явления может, по-видимому, служить усиление боли при шуме или свете и усиление тошноты при других сопутствующих ощущениях.
Эффекты контраста. Наиболее известными примерами того способа, с помощью которого нервные токи влияют друг на друга, могут быть явления так называемого одновременного цветового контраста. Возьмите несколько листков бумаги, окрашенной в различные яркие цвета; положите на каждый из них по одной полоске серой бумаги одинакового цвета, затем прикройте каждый листок прозрачной белой бумагой, которая делает более мягкими и серый цвет, и цветной фон. На каждом листке серая полоска будет окрашена дополнительно к цвету фона, и серые полоски будут казаться столь непохожими друг на друга по цвету, что никто не признает в них кусочков одной и той же бумаги, пока не приподнимет прозрачную белую покрышку. По мнению Гельмгольца, это явление обусловлено застарелой привычкой — принимать в соображение окраску среды, через которую мы видим предметы. Та же вещь при голубом свете ясного неба, и при красновато-желтом свете свечи, и при темно-коричневом свете отражающего ее изображение полированного стола из красного дерева всегда представляется того же присущего ей цвета, который примысливается к явлению умом на основании прежних опытов, и таким путем ложное влияние среды исправляется. В приведенном выше опыте, по мнению Гельмгольца, нашему духу кажется, что цвет фона, покрытого белой бумагой, расположен над серой полоской. Но для того чтобы полоска показалась серой сквозь такую цветную покрышку, нужно, чтобы она действительно была дополнительного по отношению к покрышке цвета. Следовательно, думаем мы, она и есть в действительности дополнительного цвета.
Геринг показал, что теория Гельмгольца несостоятельна. Здесь не место приводить слишком подробный анализ этого вопроса; достаточно заметить, что факты говорят в пользу того, что это явление физиологическое— один из тех случаев, когда чувствительные нервные токи, взаимодействуя, производят на сознание иной эффект, чем если бы каждый действовал отдельно.
Последовательный контраст отличается от одновременного, причиной которого считают утомление. Сюда относятся факты, приводимые в теории зрения под названием «зрительные следы». Впрочем, необходимо иметь в виду, что зрительные следы от прежних ощущений могут сосуществовать с настоящими ощущениями и обе разновидности могут видоизменять друг друга совершенно так же, как сосуществующие ощущения.
Явления контраста наблюдаются и в других ощущениях, но гораздо менее ясно, ввиду чего я не буду говорить о них. <…>
Глава X
Привычка
Важное ее значение в психологии. Нам остается рассмотреть столь важное общее условие нервной деятельности, что ему следует посвятить особую главу. Речь идет о способности нервных центров, в особенности полушарий, к приобретению привычек. С физиологической точки зрения приобретенная привычка есть не что иное, как образование в мозгу нового пути разряда, по которому известные приносящие нервные токи стремятся всегда впоследствии уходить. Это положение — основная тема настоящей главы; в дальнейших главах, с преобладанием психологического содержания, мы увидим, что такие психические функции, как ассоциации идеи, восприятие, память, мышление, воспитание воли и т. д., лучше всего можно объяснить как результаты образования именно новых путей разряда.
В основании привычки лежит физический закон. Если мы попытаемся определить, что такое привычка, то увидим, что она представляет нечто, связанное с фундаментальными свойствами материи. Законы природы суть не что иное, как неизменные привычки, которым следуют, воздействуя друг на друга, различные основные виды материи. Впрочем, в организованном мире привычки отличаются гораздо большим разнообразием. Даже инстинкты проявляются у различных индивидов в различной форме и, как мы увидим ниже, изменяются у того же индивида в отдельных случаях. <…> Когда в строении тела произошло некоторое изменение, прежняя инертность тела становится условием его относительного постоянства в новой форме, и тогда тело начинает проявлять новые привычки. Следовательно, под пластичностью тела в широком смысле слова следует разуметь обладание строением, поддающимся влиянию внешних причин, но поддающимся этому влиянию не сразу. В теле с таким строением каждая относительно уступчивая фаза равновесия характеризуется тем, что мы называем новым комплексом привычек. Органическое вещество, в особенности нервная ткань, по-видимому, в сильной степени одарено такого рода пластичностью, так что мы можем не колеблясь выставить в качестве первого положения следующее: явления привычки в одушевленных существах обусловлены пластичностью органических веществ, входящих в состав их тел.
Итак, философский анализ привычки представляет на первых порах скорее отдел физики, чем физиологии или психологии. Все наиболее выдающиеся исследователи этого вопроса согласны в том, что в основании привычки лежит физический закон. Иные из них проводят аналогию между приобретенными привычками и некоторыми свойствами неорганизованного вещества. Вот что пишет по поводу этого Дюмон: «Всякий знает, что поношенное платье теснее прилегает к телу, чем когда оно с иголочки: от носки в ткани произошли изменения, которые образовали новую «привычку» сцепления. Новый замок действует хуже, чем побывавший в употреблении: в новом нужно не без усилия преодолеть некоторую грубоватость механизма. Это преодолевание сопротивления есть приучение. Легче свернуть лист бумаги, который уже был свернут. Совершенно так же и в нервной системе впечатления от внешних объектов прокладывают для себя все более и более удобные пути, и эти жизненные процессы, будучи на некоторое время прерваны, снова возникают, как только имеются аналогичные внешние раздражения».
