Коллектив Авторов - 60 правдивых историй
– О! – только и могу произнести я со смущением, ведь я человек другого поколения и, кроме самого Алибасова, не знаю в лицо солистов группы «Интеграл». Сандлер не обижается.
– А уже в 1982 году я организовал собственную группу «Индекс-398».
– То есть чего-то своего хотелось, собственного?
– Своего хотелось, конечно, как любому человеку хочется. Тут, кстати, и пригодилась консерватория, мы делали современные обработки Баха, Бетховена. Тогда это было дикостью, эпатажем. Помните, был такой Альберт Асадуллин?
Тут я улыбаюсь, потому что Альберта Асадуллина я помню. В детстве смотрел по ЦТ фильм «Никколо Паганини», там песню «Дорога без конца» исполнял не кто иной, как Альберт Асадуллин.
– Так вот, Асадуллин был у нас и Григорий Лепс. В группе ему придумали фамилию Лепс, из Лепсверидзе превратили просто в Лепса. Мы успешно работали, вы ступали, все шло прекрасно. В 1989 году из Англии должен был приехать Барри Уайт, продюсер шоу Forever Elvis.
– Опять Барри!
– Да. Но на базе, где мы готовили аппаратуру к концерту, случился пожар. Сгорели два парня, вся аппаратура, завели даже уголовное дело на меня. Мы как-то вы крутились, взяли аппаратуру в долг, потом я должен был ехать в Англию на гастроли. Но в январе Уайт погиб, и гастроли сорвались.
– Не сложилась карьера рок-исполнителя?
– Отчего же? Я потом все-таки два года проработал в Англии. Приехал с 20 тысячами долларов в кармане, по тем временам это были колоссальные деньги.
– И вы решили, следуя, так сказать, веяниям времени, вложить их во что-нибудь выгодненькое?
– Ну да, веяниям времени, именно что. Я пробовал, например, торговать колбасой. Две-три фуры из Европы привез колбасы.
КОЛБАСНЫЙ ДРАЙВ
– Понимаете, Советский Союз только что развалился, и у людей была невероятная, ни с чем не сравнимая тоска по колбасе. У меня по березкам, меня два года в России не было, а у них – по колбасе. И вот я, как волшебник в голубом вертолете, эту колбасу, которая слаще эскимо, способен им дать. Представляете, какой это драйв?!
– Вполне, вполне.
– Вы сейчас спросите, почему я не остановился на колбасе и стал заниматься молочной продукцией. Как и все в девяностые, это произошло случайно. Фуры с колбасой довольно быстро кончились. Вскоре после приезда в Россию я повстречался с приятелем, саратовским еще парнем, решили с ним совместный бизнес организовать, стали партнерами. А у него был знакомый, директор Останкинского молочного комбината. Так что офис сняли на территории этого самого комбината, так спокойнее. И пошло-поехало. Первыми в России стали разливать в пакеты Pure Pack соки, организовали линию по производству этих пакетов, до нас никто в России этим не занимался. Стартовый капитал кое-какой имелся, своим трудом заработанный. К тем деньгам, что заработал в Англии, добавил еще кое-что, устроив поездку в Москву для 20 англичан, желавших познакомиться с нашей страной. Мои влиятельные друзья-англичане заказали мне экскурсию по Москве и Петербургу. Они поставили условие: никакого «Интуриста», хотим частную, негосударственную, интересную поездку. Я пошел в одну спецшколу: «Есть возможность попрактиковаться в английском». Там просто в восторг пришли, и мои гости жили на полном пансионе в семьях учеников. Заказал автобус и возил иностранцев повсюду – в Большой театр, в Третьяковку, стандартная с виду программа. Но только с виду. Например, в Мариинском театре я им снял императорскую ложу, они не верили своим глазам, что смотрят балет из этой ложи, радовались как дети, бегали вниз и фотографировали друг друга. Все были счастливы. За неделю заработал очень неплохие деньги.
– Повезло!
– С одной стороны, повезло, с другой стороны, шоу-бизнес дал мне очень многое. За 12 лет я объездил всю страну с гастролями, я уж не говорю о моем заграничном опыте, я чего только не видел – от разборок с бандитами и милицией до встреч с главами регионов. Так что умение договариваться я приобрел еще тогда, а в России это едва ли не главный навык для бизнесмена.
– Легко договариваетесь?
– Я этого не сказал. Договариваться всегда трудно – это жизнь. Я просто умею договариваться, я научился. В начале девяностых было труднее, тогда ведь с беспределом приходилось иметь дело. Школа серьезная. Пройдя ее, могу сказать: что-то умею. Но это вовсе не значит: пришел, увидел, победил. К тому же сейчас и времена другие.
– То есть что-то все равно не получается?
– Бывает.
– А что?
– Йогуртами, к примеру, не получилось заняться. Было это тоже в 1992 году. Мы взяли да и пригнали из-за границы две фуры йогуртов «Фруттис». Пригнать пригнали, а никто не покупает.
– Не колбаса потому что.
– Может быть,– смеется Сандлер.– Пришлось просто раздать – друзьям, знакомым. Так мы эти две фуры и съели, а потом йогурты уже другие сюда повезли. Я не стал пробовать. Если что-то не получилось с первого раза, я во второй раз пытаться не стану – без крайней необходимости. Обжегся – не рискуй. Вот с маргарином типа Rama получилось, похожий маргарин мы как бутербродное масло продавали. Растительные жиры тысячами тонн реализовывали по всей стране.
КОГДА НИКТО НЕ ЕЛ СЫРКИ
– А почему же в результате все-таки молочная продукция, глазированные сырки?
– Потому что лучше всего получилось. Не в смысле объема денег, лидерства продаж, а в смысле технологии. Мы с 1997 года представляем в России японский концерн Rheon. Он производит и продает по всему миру оборудование для производства продуктов с начинкой. Мы первыми в России стали делать пряники с начинкой на 28-м хлебокомбинате, а потом адаптировали это оборудование под глазированные сырки с начинкой. Два года ушло на разработку технологии, очень сложный процесс оказался. А потом запатентовали эту технологию и стали лидерами. Это как-то само собой сложилось, мы же возили изюм для творожных смесей, сухое молоко, тогда еще никто глазированных сырков с начинкой не производил, мы были у истоков. Только вы не думайте, что я тут на лаврах почиваю. Колоссальная конкуренция, нос по ветру надо держать постоянно. Молочный бизнес – очень тяжелый бизнес. Был момент, когда нам казалось, что все схвачено, как говорится. И с Питером вроде торгую, и с Москвой, и с Дальним Востоком. Так и было в действительности. Но в это самое время конкуренты осваивали сетевые супермаркеты. И мы как-то пропустили этот момент: то ли он нам недостаточно важным показался, то ли мы просто не заметили. Словом, это было крупной ошибкой. Я сейчас чувствую, что присутствие в сетевых супермаркетах приобретает все большее значение, пытаюсь наверстать упущенное, но новичков туда с трудом пускают, а точнее говоря, вовсе не пускают. Так что нос по ветру надо держать в молочном бизнесе.
– А чиновники не мешают?
– Да не особенно. Они ведь не дураки, тоже понимают, что отрасль трудная. В Московской области раньше было 28 заводов по производству молочной продукции, а сейчас, кажется, восемь или даже шесть осталось. Работать некому. Поэтому наш завод самый крупный в регионе, зачем же нас трогать? Мы налоги платим. Когда мы туда пришли, там работало 120 человек, а сейчас работает 530.
– Как-то неловко после такой победной реляции спрашивать вас: неужели ни когда не хотелось бросить бизнес?
– Сто раз! И не потому, что трудности были какие-то, у кого их нет. Либо ты идешь на это и чувствуешь силы в себе это преодолеть, либо вообще не стоит заниматься бизнесом. Но, понимаете, при всем том, что меня можно назвать успешным бизнесменом, прошедшим огонь, воду и медные трубы, это -не мое.
– Как???
– Так.
ЧЕЛОВЕК-ОРКЕСТР
– Мне очень хочется обратно в музыку. И поэтому у меня постоянно возникает желание бросить тут все и снова заняться творчеством. Мне деньги были нужны, потому и ушел в бизнес. Тогда ведь все рухнуло в музыке. Сейчас еще хуже, чем тогда. Вокруг одна попса. Куда делся тяжелый рок? Его практически не видно, хотя есть очень талантливые молодые исполнители. Просто они в диком загоне. А попсой заниматься я никогда не смог бы. Лучше я землю буду копать лопатой, чем буду петь под фонограмму плохие стихи на отвратительную, фактически отсутствующую мелодию, где нет ни мысли, ни драйва, ни музыки, ни полета, одно «умца-умца».
– А глазированный сырок – это не попса? Не камамбер ведь…
– Попса! – соглашается Сандлер.– Но качественная попса. Майкл Джексон – тоже качественная попса, и Мадонна – попса, но опять-таки качественная. Такой попсой заниматься не стыдно, тем более если это твой бизнес. Вот я и занимаюсь. Но и время для творчества стараюсь находить.
– Поете? Играете?
– И пою, и играю. Потому что деньги – это свобода, возможность заниматься любимым делом. Я студию три года назад построил. Выступил соучредителем мюзикла «Иствикские ведьмы». Но главное – провожу рок-фестивали. Движение так и называется – «Молочные братья». Во-первых, мы вскормлены роком, во-вторых, молочный бизнес дает возможность все это организовать. Это счастье – вкладывать деньги в любимое дело. Когда понимаешь, что это – альтернатива, ей надо немного помочь.
