Дмитрий Соколов - Книга сказочных перемен
Важно понять, что главным условием невроза является не противоречивость жизненных принципов – это абсолютно нормальное явление, при гармоничном развитии поддерживающее динамическое равновесие душевных сил. Главным условием является неосознанность одной или обеих сторон. Именно она «загоняет» конфликт внутрь и не дает ему возможности гармонично развиваться и решаться. Именно поэтому одним из основным способов лечения невроза является осознавание, анализ.
Об этом и говорит в основном Книга Перемен в комментариях к шестой гексаграмме (название которой обычно переводится как «суд»). «бдительность и уравновешенность – к счастью», – говорится в главном комментарии. «бдительность» и есть призыв к осознаванию. Очень интересной фразой в том же главном комментарии является вот какая: «обладателю правды – препятствие». Ибо невроз не успокаивается «правдой», под которую, как правило, маскируется одна из сторон конфликта. Как сказал поэт,
Как подзол раздирает
Бороздою соха,
Правота разделяет
Беспощадней греха. (Иосиф бродский)
Пока человек чувствует себя «правым», он, как Правый Лапоть из сказки про «начальную трудность», вечно будет жертвой неких неведомых для него сил, которые он будет чистосердечно принимать за зло, исходящее не из него самого, – и страдать дальше.
***
Обращает на себя внимание, что самый обычный конфликт, порождающий невроз, происходит между «высоким небом» и «низкой водой», то есть высокими устремлениями, идеалами и низкими инстинктами. Идеалы «витают в небе», они прекрасны, но они оторваны от земли, часто просто нарисованы в воздухе. Поразительно, какую чушь родители навязывают детям в качестве идеалов – нередко, например, «хороших» соседских детей, безбрачие или профессуру в Калифорнийском университете, хотя никто из семьи не выезжал дальше Торжка. Но и самые прекрасные и верные идеалы все равно – витают в воздухе, они из мира моделей, схем, фантазий, идеального. А пресловутая реальность от соседства с такими идеалами только опускается все ниже (только в глазах человека, конечно же). «Идеалы» давят «инстинкты», а те «опускаются под землю». Вместо всеобщего «взлета» получается, если заметили, картина всеобщего «опускания». Монахи, не трахаясь с женщинами, начинают так извращаться, что упаси боже.
Важно, что даже будучи реализованными, идеалы чаще всего не дают человеку реализации себя, не говоря уже о духовном развитии. Делая чужое по существу дело, человек остается в сущности «никем», он участвует не в своем спектакле, который не трогает его глубины. Вот что говорит И Цзин: «может быть, следуя за вождем, будешь действовать, но ничего не совершишь». Шиш.
***
«не вечно то, о чем идет дело», – говорит дальше И Цзин. Невроз, охвативший человека, как нарыв, стремится к выплескиванию вовне. Это выплескивание может идти разными путями. В таком обычном, но обреченном на провал, случае, человек винит в своих страданиях внешние силы – родителей, окружающих, государство, несправедливый мир и так далее. Он «творит суд» с окружающими, считая их виновниками своих бедствий. Давая часто временное облегчение, это подобно оплетанию себя веревками тем, кто и так достаточно запутан. «не одолевший себя идет на суд», – повторяет дважды И Цзин, то есть избежать суда можно, только одолев себя.
Как же это можно сделать? «Пусть он вернется и скроется в своем поселении из трехсот дворов». «Кормись от достигнутого встарь», – говорится в следующем пассаже. Что это значит? Да, очень похоже, это значит совет вернуться – вернуть себя – в свое прошлое, и желательно в далекое прошлое, в «маленькую деревню», к «достигнутому встарь», то есть, вероятнее всего, в детстве. Вспомнить свое детство, найти истоки конфликтов, осознать и взвесить первоначальные устремления и желания – вот путь лечения невроза. Но не отвергнуть ни одну из сил, влияющих тайно или явно на собственную жизнь, нет – принять все, с чем пришел в этот мир. И алкоголизм отца, и глупость матери, и тоталитарную родину, и биологические инстинкты – да мало ли что! Принять, обязательно принять, потому что именно их непринятие в прошлом порождало столько конфликтов. Вот золотые слова Книги Перемен по этому поводу:
«Пусть он обратится и воссоединит себя с судьбою, и в этой перемене да обретет он умиротворение».
***
Как бы не был привлекателен описанный путь лечения, не следует забывать, что мы находимся в сюжете невроза, терзающего нашу психику. И пока он не преодолен, мы становимся на пути сами у себя, наши действия взаимно-противоречивы, и вряд ли ведут к хорошим результатам. Последний комментарий И Цзин таков: «может быть, тебя пожалуют парадным поясом, но до конца аудиенции ты трижды порвешь его». Никакое количество денег и почестей не спасут того, кто не пришел к собственой цельности.
7. Война.
единорог
Жил-был парень один, такое себе тихое чучело, никак не огненный зверь. Откуда такие берутся? – а, родился и поэтому жил. Условно его звали Сюня, а как на самом деле – никто и не докапывался. Неинтересно было.
А Единорог жил в полях.
Сюню еще в детстве дразнили: «Эй! Иди поймай Единорога!» Он тогда смеялся во все свои зубы. Единорог очень сильный и бегает по полям как ветер; говорят, его волос сам режет человеческую кожу, а рог протыкает дыру во всем на свете, даже не касаясь. Как такого поймаешь? Люди болтают сами не знают что. Да и не нужен Единорог Сюне! Кому нужен Единорог? Ха-ха-ха!
Мама у Сюни была, а папы не было. Однажды Сюня спросил маму: «А где мой папа?» А мама ответила: «Его унес Единорог». Сюня не очень себе понял, как это, но, конечно, представил ясно, как Единорог ночью стоит у дверей, бьет копытом, папа выходит, садится на его спину, и тот уносит его далеко-далеко, за поля.
Все так и получилось однажды с Сюниной мамой. Была тихая ночь, Сюня проснулся и видит: мама собирается и тихо выходит. Он подбежал к окну: внизу, у дверей, стоял серебряный Единорог, весь как один мускул. Мама вышла, он подхватил ее на спину и ускакал. И больше Сюня маму не видел.
Тогда оказалось, что он уже большой мальчик, и ему надо жениться. Он женился на Малаве, бедной девушке. Она его ласкала, песни пела, Сюне хорошо было с ней жить. Но вот однажды ночью она берет его голову в свои руки, смотрит ему тесно в глаза и говорит: «Сюня, поймай Единорога!» Он говорит ей: «Да ты что? А как?» Она сразу сникла, отстала. Потом, через год, она еще раз вдруг так же сказала ему: иди, поймай! А вот еще через год вдруг видит Сюня: запрягает жена единственного у них коня, вешает на него дорожную сумку и выезжает из ворот. Он ей кричит: «Ты куда? Эй!» А она ему: «Поеду к Единорогу. Он сильный! Он быстрый! А с тобой мне – неинтересно!» И ускакала в поля, только пыль ей вслед заклубилась.
Горько стало Сюне, остался он совсем сиротой. Никому не нужен, сам себе не мил. И ведь вроде человек как человек, голова – два уха, но тут совсем расклеился, забился в угол, жить не хочет.
Пришли родители Малавы, спрашивают: «В чем дело?» Он им рассказал, как было. Они говорят: «Что ж ты сидишь? Иди, поймай Единорога!» Сюня на них накричал, и из дверей выгнал. Сел, плачет.
Единорог скачет в полях, Сюня плачет в углу.
Прошел месяц, другой. Сюня сидит, из дома не выходит. Тает парень с лица и с тела. С соседями не общается. Огород не копает. Крышу не чинит. Пошли дожди, в комнатах сырость. Однажды смотрит Сюня: сидит в углу лягушка. Старая какая-то, тяжелая, хочет от него упрыгать, а сама еле двигается. Он прикинул запустить ее в окно, а потом одумался. Наклонился, погладил ее по голове. Потом принес ей дохлых мух из-за печки. Все ж живая душа! И вдруг подсаживается к ней рядом, и говорит ей, сам не зная почему:
– Лягушка, лягушка, как мне поймать Единорога?
А она вдруг ему отвечает:
– Про это я, парень, сама не знаю. Но могу и узнать.
Он, не веря своим ушам, говорит:
– Как же ты узнаешь? У кого?
Она ему отвечает:
– У орла спрошу. Орел высоко летает, много видит.
И в ту же секунду лягушка как-то особенно квакает, задирает голову вверх – а на подоконник садится самый настоящий орел. Тогда лягушка ему говорит:
– Летаешь вольно, видишь дольно – где живет Единорог?
– Днем в полях, ночью в своем дворце, – отвечает Орел.
– Сильный духом, мощный телом, можешь ли отнести туда парня, во дворец единорожий?
– Отчего ж не мочь. Коли еда для меня найдется.
– Эй, – говорит Сюня, – какая еда? Какой Единорог? Не нужно мне вовсе в его дворец!
– Ну, не нужно, так не нужно, – соглашается орел.- до свидания, сестра Лягушка! До свиданья, добрый молодец! – и улетел.
– Ай-ай-ай, – сказала Лягушка, – Сглупил ты, мальчик Сюня. Ну, смотри, ты мне все же понравился. Авось да я еще тебе пригожусь. Пока!
