Робин Уотерфилд - ГИПНОЗ. Скрытые глубины: История открытия и применения
По понятным причинам у гипнотизера во время представления отсутствует возможность введения испытуемого в глубокий транс, что требует времени и терпения. Так публике внушается ложная идея о всемогуществе гипнотизера: «Посмотрите-ка на этого парня! Ему стоит только дотронуться до человека пальцем, и тот уже спит!» В свою очередь, следствием идеи о всевластии является опасение, что какой-нибудь незнакомец может внезапно ввести вас в транс, скажем, в поезде, и использовать это в собственных целях. При просмотре телевизионных версий шоу с применением гипноза следует помнить о том, что, по всей вероятности, первый этап подготовки испытуемых прошел до начала передачи. Во-первых, так экономится эфирное время, а во-вторых, показ по телевизору методики погружения в транс запрещен (по крайней мере, в Великобритании), чтобы исключить возможное влияние на телезрителей и чтобы люди по всей стране не начали практиковаться на знакомых и родственниках. Представьте, как несовершеннолетний подросток внушает отцу: «Пап, ты определенно хочешь увеличить сумму моих карманных денег!»
Иногда выступающий на сцене гипнотизер может пойти «коротким» путем и надавить на сонную артерию возле уха испытуемого. Таким способом быстро достигается состояние псевдотранса, а точнее — легкого обморока, поскольку надавливание на артерию препятствует поступлению крови в головной мозг. Чаще, однако, сажают среди публики парочку «подсадных уток», которые являются либо подходящими для гипноза объектами, либо хорошими актерами. Когда гипнотизер приглашает добровольцев на сцену, эти его приятели поднимаются первыми. Он или действительно гипнотизирует их, или только делает вид; в любом случае, когда при помощи простой пробы проверяется, у кого из вышедших на сцену хорошая внушаемость, такие люди остаются, а остальные отправляются восвояси, ибо индивиды с хорошей внушаемостью способны с успехом заменить настоящих «уток». Они могут быть загипнотизированы или внушить себе, будто загипнотизированы — не важно, поскольку, будучи выбранными, они потехи ради с радостью участвуют в представлении. Мне говорили, что практически любой из нас в состоянии выдержать даже трюк «человек-доска», хотя, вероятно, и не так долго, как по-настоящему загипнотизированный.
Другими словами, успешному гипнотическому зрелищу благоприятствуют следующие факторы. Во-первых, выходящие на сцену уже готовы слушаться гипнотизера. Во-вторых, простые пробы исключают недостаточно восприимчивых людей. В-третьих, нервозное состояние повышает внушаемость испытуемых. В-четвертых, присутствие публики, заинтересованной в проявлении силы гипнотизера, делает людей более склонными к гипнотизации. В-пятых, когда другие видят, как первый человек оказывается под гипнозом, это увеличивает шансы для второго и так далее (эффект домино). В-шестых, если у гипнотизера есть приятели среди зрителей, то на него работают и элементы давления группы.
Когда вы сидите в зрительном зале и наблюдаете за работой гипнотизера, то у вас может сложиться впечатление, будто люди, которые в большей или меньшей степени валяют дурака, абсолютно не осознают, что делают. Однако это не так, и я еще много раз повторю на протяжении всей книги: с помощью гипноза нельзя заставить человека делать то, что не свойственно ему в обычном состоянии. Можно ослабить влияние сдерживающих факторов, свойственных данной личности, или (рассматривая то же самое под другим углом) выявить скрытые таланты человека, но и только. И причина этого кроется в том, что, несмотря на состояние транса, часть вашего сознания постоянно находится в режиме полной боевой готовности. Если человек готов прилюдно дурачиться, ему стоит только уверить себя: «Это же ради смеха, значит, я справлюсь!» Если же попросить его сделать что-нибудь чересчур нелепое или унизительное — он найдет способ отказаться.
Американский психолог Джордж Эстебрукс рассказал интересную историю:
Гипнотизер давал сеанс в провинциальном театре. Один человек из публики, достойный член общества, дьякон местной церкви, оказался очень хорошим объектом.
Оператор заставил его стоять на голове, лаять, бегать по сцене на четвереньках и снять с себя значительную часть одежды, в общем, вести себя крайне неподобающим образом. Затем гипнотизер разбудил испытуемого, и тот моментально сбил его с ног сильным ударом.
Чтобы все вышеописанное могло произойти, объект должен был быть уж очень хорошо поддающимся гипнозу. Во время легкого транса вы находитесь в полном сознании, и вас нельзя заставить делать нелепые вещи. В состоянии глубокого транса вы становитесь более податливыми, но часть вашего сознания остается начеку, и это подтверждается тем, что дьякон запомнил все происходившее. По всей вероятности, хороший дьякон мог бы сопротивляться и, несомненно, сопротивлялся бы выполнению дурацких заданий, но наш герой соглашался с внушениями ради смеха и только в конце так засмущался, что, не выдержав напряжения, накинулся на гипнотизера.
В дальнейшем я еще коснусь вопроса: существует ли для эстрадного гипнотизера еще какая-нибудь опасность, помимо смущения испытуемых? Здесь мне было важно показать, что из таких шоу мы черпаем некоторые ложные идеи о гипнозе. Тем не менее, и эти представления на сцене не лишены значимости. Исторически, во времена, когда гипноз был не в чести у медиков и ученых, выступления гипнотизеров в театрах и цирках сохраняли живым это искусство и подогревали интерес широких масс. И этот интерес не угас. Работа по-настоящему профессионального эстрадного гипнотизера завораживает и помогает нам понять, что многие возможности человеческого мозга в повседневной жизни скрыты.
Отношение христианской религии к гипнозу
Я вынужден посвятить целый параграф первой главы данному вопросу, так как многие люди, родившиеся в номинально христианской среде или действительно верующие, полагают, что их Церковь осуждает гипнотизм как безнравственное и опасное для души учение. У других религий, например, у иудаизма, претензий к гипнозу нет, но они и сами не в ладах с христианством. Однако так было не всегда. В девятнадцатом столетии верили, что совершаемые в состояния экстаза «подвиги» месмеризованных ясновидящих подтверждают существование души и высших сфер; в результате многие люди увидели в гипнозе христианские корни. Как раз это и случилось с доктором Миноретом из романа Оноре де Бальзака «Урсула Мируэ» (1842). Бальзак сам практиковал магнетизм и, похоже, совсем не думал о противоречиях между гипнотизмом и христианской верой. А если его предположение о том, что гипноз доказывает объективное существование трансцендентного мира, верно, то о несовместимости не может быть и речи.
Тем не менее и в девятнадцатом веке кое-кого беспокоила правомерность использования гипноза с точки зрения религии. Дольше всех остальных европейских стран против применения гипноза выступало Папское государство в Италии, и католические клирики со всей Европы обращались в Ватикан за советами и наставлениями. В 1856 году кардинал Винченцо Маччи рекомендовал следующее: «Священники всех епархий должны делать все возможное, чтобы предотвратить злоупотребления магнетизмом и положить им конец, дабы уберечь паству Господню от вражеских атак и сохранить целостность веры и дабы вверенные их попечению прихожане могли быть спасены от растления нравственности». Причем слово «злоупотребления» использовалось в том смысле, что такой чисто физический, по мнению Ватикана, феномен как магнетизм недопустимо привлекать для объяснения сверхъестественного. Иными словами, магнетизм хорош, пока он используется как терапия, но применять его для чего-либо другого — грех. Такой позиции Ватикан придерживается до сих пор, и папа Пий XII в 1956 году еще раз повторил, что католикам следует относиться к гипнотизму так же, как к медицине вообще.
В действительности разные конфессии всегда терпимо относились к существованию различных точек зрения на предмет гипноза (кроме последователей Christian Science[11], которые единодушно прокляли его). В то же время, когда одни клирики девятнадцатого века называли его сатанизмом, другие успешно практиковали. Группа католических теологов в Германии в самом начале девятнадцатого столетия возлагала большие надежды на совмещение священниками деятельности пастора и месмериста.
Самуэль Вилберфорс, епископ Оксфорда, а позже и Винчестера, во второй половине того же столетия самостоятельно разобрался в предмете и не смог найти в нем ничего антирелигиозного. По его мнению, гипноз должны изучать и практиковать именно христиане, такой он обладает силой, а иначе им воспользуются неверующие. Поскольку целительные возможности гипноза казались почти чудесными, некоторые священники, практикующие месмеризм, во избежание недоверия и проклятия со стороны прихожан даже о физических исцелениях возвещали как о духовных событиях. Иерархический аспект месмеризма — явная замена одной воли на другую — внезапно приобрел «высокодуховный» оттенок, когда священники, месмеризуя членов своих общин, клялись быть проводниками воли Божьей и не делать ничего большего, чем сам Иисус и прочие святые во время исцеления больных и увечных. Однако другие церковники и религиозные философы пытались отыскать основания для отделения месмеризма от христианских чудес.
