Тал Бен-Шахар - Научиться быть счастливым
В контексте этой книги нигилист — это человек, который разочаровался в самой возможности счастья и покорно смирился с тем, что в жизни нет никакого смысла. Если архетип крысиных бегов весьма удачно характеризует состояние человека, который живет ради светлого будущего, а архетип гедонизма — состояние человека, который живет сегодняшним днем, то архетип нигилизма в точности отображает состояние человека, который прикован цепями к прошлому. Те, кто смирились со своим нынешним несчастьем и заранее уверены, что такая же жизнь уготована им и в будущем, никак не могут выбросить из головы свои прежние неудачные попытки стать счастливыми.
Такую привязанность к своим прошлым неудачам Мартин Селигман именует «выученной беспомощностью». Изучая это явление на собаках, Селигман разделил их на три экспериментальные группы. В первой группе собаки получали удары электрическим током, но имели возможность отключить электричество, нажав на педаль. Во второй группе они получали удары, которые продолжались вне зависимости от их поведения. Третья — контрольная — группа вообще не подвергалась воздействию тока.
Затем всех собак поместили в боксы, где они получали удары, но из этих боксов легко можно было убежать, перепрыгнув через низенький барьер. Собаки, которые ранее имели возможность прекращать удары током (первая группа), а также те, которые ранее ничему такому не подвергались (третья группа), быстро перепрыгнули через барьер и убежали. А собаки из второй группы, у которых прежде не было никаких возможностей предотвратить удары, не предпринимали никаких усилий, чтобы убежать. Когда этих собак ударяло током, они просто ложились на пол и скулили. Они научились быть беспомощными.
Селигман проделал аналогичный эксперимент и с людьми — он подвергал их воздействию громкого шума, очень неприятного для слуха. В одной группе люди имели возможность как-то повлиять на этот шум и даже прекратить его, тогда как люди во второй группе такой возможности не имели. Впоследствии обе группы были подвергнуты воздействию громкого шума, который можно было отключить, но люди из второй группы даже не пытались этого сделать — они полностью смирились с тем незавидным положением, в которое они попали.
Исследование, проведенное Селигманом, наглядно демонстрирует, как легко мы научаемся быть беспомощными. Если нам так и не удается достичь желанного результата, мы зачастую из этого делаем вывод, что в пашей жизни ничего не изменишь или что над какими-то ее сторонами мы не властны. Подобный стиль мышления неизбежно приводит к отчаянию.
Тимон, не получив удовлетворения ни от участия в крысиных бегах, ни от бесцельной жизни гедониста и не подозревая ни о каких других возможностях, покоряется своему несчастью и становится нигилистом. А что тогда происходит с его детьми? Тимон ведь не хочет, чтобы они прожили жизнь, исполненную «тихого отчаяния», но он понятия не имеет, как указать им верную дорогу. Нужно ли ему учить их страдать в настоящем, чтобы достигнуть цели в будущем? Как Тимон может учить их этому, коль скоро ему прекрасно известно о тех страданиях, на которые обречены участники крысиных бегов? Так значит, ему нужно учить их жить сегодняшним днем? Но и этого он не может, потому что слишком хорошо знает всю пустоту гедонистической жизни.
Попробуйте вспомнить то время — будь то единственный эпизод или достаточно длительный промежуток времени, — когда вы ощущали себя нигилистом, неспособным выбраться из скорлупы своего тогдашнего несчастья. Если бы у вас была возможность посмотреть на эту ситуацию со стороны, какой совет вы бы дали самому себе?
И участник крысиных бегов, и гедонист, и нигилист — все они, каждый на свой лад, заблуждаются — неверно интерпретируют действительность, не понимают истинной природы счастья и не знают, что нужно для полноценной жизни. Участник крысиных бегов страдает вследствие «обманчивости любых достижений» — ложной веры в то, что если мы достигнем очень важной цели, то будем счастливы до конца своих дней. Гедонист страдает из-за «обманчивости текущего момента» — ложной веры в то, что счастье можно испытать, погрузившись в нескончаемый поток минутных наслаждений в отрыве от нашего жизненного предназначения. Нигилизм — это также заблуждение, неверная интерпретация действительности — ошибочная вера в то, что как ни крути, а счастье все равно недостижимо. Упомянутое заблуждение проистекает из неспособности усмотреть возможность синтеза между стремлением чего-то достичь и текущим моментом — некоего третьего пути, по которому можно будет выбраться из того незавидного положения, в которое мы попали.
Архетип счастьяОдна студентка, учившаяся у меня в Гарварде, пришла посоветоваться со мной по поводу предложения работы, которое она незадолго до того получила от одной престижной консалтинговой фирмы. Студентка призналась, что ей глубоко неинтересна работа, которую придется там выполнять, — и тем не менее она ощущала, что не имеет права упускать этот шанс. У нее были предложения и от многих других компаний, некоторые из них предлагали работу, которая нравилась ей намного больше, но ни одно из этих предложений не давало ей шанса «так хорошо устроиться в жизни». И эта девушка хотела знать мое мнение о том, в какой момент жизни, то есть в каком возрасте, ей можно будет перестать думать о будущем и начать наслаждаться счастьем.
У меня ее вопрос вызвал резкое неприятие, поскольку его подспудной подоплекой была неизбежность выбора — «или-или». Я сказал студентке, что вместо вопроса о том, быть ли счастливой теперь или в будущем, она должна задать совсем другой вопрос: «Как быть счастливой и теперь, и в будущем?»
Порой нынешнее и будущее благо вступают между собой в непримиримый конфликт — ведь иногда ситуация требует, чтобы мы отказались от чего-то одного во имя чего-то другого; и тем не менее почти всегда У нас есть возможность наслаждаться и тем, и другим. Например, студенты, которые по-настоящему любят учиться, получают огромное наслаждение от самого процесса усвоения новых знаний и тем самым извлекают нынешнее благо; но в то же время на их долю выпадает и будущее благо, поскольку эти новые знания готовят их к избранной профессии. Что касается любви, то бывают счастливые пары, для которых самая большая радость — это быть вместе и помогать друг другу расти и развиваться. Те, кто занят любимым делом — будь то бизнес, медицина или искусство, — взбираются все выше и выше по карьерной лестнице и вместе с тем получают громадное удовольствие от того, что происходит с ними по дороге.
И тем не менее, если мы надеемся, что наше счастье будет вечным, мы заранее обрекаем самих себя на неудачи и разочарования. Не все из того, что мы делаем, в равной мере чревато и нынешними, и будущими благами. Иногда стоит отказаться от каких-то сиюминутных благ ради более существенных выгод в будущем, и какой бы благополучной ни была наша жизнь, никто из нас не застрахован от бытовых неурядиц и черной работы. Зубрить перед экзаменом, экономить деньги на старость или, будучи молодым специалистом, пахать с утра до ночи, как вол, — все это зачастую не слишком-то приятно, но необходимо, чтобы стать счастливым надолго и всерьез. Но даже тогда, когда нам приходится жертвовать сиюминутной выгодой во имя более существенной выгоды в будущем, нельзя упускать из виду нашу главную цель — проводить как можно больше времени, занимаясь теми делами, которые являются для нас источником не только настоящих, но и будущих благ.
Жить на гедонистический манер временами тоже бывает полезно. Тот, кто живет сегодняшним днем, молодеет душой — лишь бы в долгосрочном плане это не привело ни к каким негативным последствиям (вроде тех, которые бывают от приема наркотиков). Если мы немножко расслабимся, побездельничаем и порадуемся жизни — поваляемся на пляже, наедимся гамбургеров из «Мак-Дональдса», а потом еще полакомимся мороженым с фруктами и взбитыми сливками или просто поглазеем в телевизор, — мы от этого сделаемся только счастливее.
Вспомните один или два периода в вашей жизни, когда вы наслаждались одновременно настоящими и будущими благами.
Иллюзия участника крысиных бегов заключается в том, что если он когда-нибудь в будущем сумеет достичь намеченной цели, то будет счастлив до конца своих дней; ему невдомек, что путь к цели ничуть не менее важен, чем сама цель. Иллюзия гедониста, наоборот, заключается в том, что для него важен только путь, но не цель. Нигилист, отчаявшись достичь цели и махнув рукой и на нее, и на путь к ней, полностью разочаровался в жизни. Участник крысиных бегов становится рабом будущего, гедонист — рабом настоящего, а нигилист — рабом прошлого.
Для того чтобы стать счастливым всерьез и надолго, необходимо получать удовольствие от самой дороги к цели, которую мы считаем достойной. Счастье не в том, чтобы взобраться на вершину горы, и не в том, чтобы бесцельно бродить по горам; счастье — это то, что мы испытываем, когда карабкаемся на вершину.
