Николай Конюхов - Экономический кризис: кто виноват и что делать
Это касается и сегодняшних дней: лиц, которые говорят истину, которая не соответствует корпоративным интересам ученых, властителей, просто не замечают, игнорируют, а порой и высмеивают. Как только истину начинают искать через мнение других — начинаются отступления от нее.
Известны слова Иисуса «Я есмь путь и истина и жизнь; никто не приходит к Отцу, как только через Меня». (Иоанн 14–6). Истина и жизнь здесь использованы равнозначно. Сама жизнь есть истина, а не слова о ней. Это принципиально. Как только начинаются словесные оценки, пусть даже экспертные, начинается отход от истины. И не случайно в самом начале приводились результаты исследований о наличии у экспертов стратегий оценивания путем движения к жизни и путем объединения с мнением других экспертов. А мнение всех, а не только самых точных в оценках, — это в первую очередь выражение своих интересов, своих страстей, а потом уже выражение истины. Это и лежит в основе демократии. Поэтому коллективные оценки, пусть даже умных людей, имеют свойство накапливать неточности, приводить постепенно к отходу от истины, от жизни. Накопленные таким образом ошибки, в том числе и в науке, мы затем включаем как элементы в создаваемую карту мира.
Поэтому важно опираться при принятии решений в первую очередь не на социальные теории (хотя они так же важны), а на саму жизнь. Вот и отбираем, кто своей жизнью показал, что он — истина. И даем им право принимать решения по направлению развития нашей жизни. Конечно, будут ошибки. Но вероятность этих ошибок будет намного меньше, чем при принятии решений тех, кто стремится свои решения обосновать и кто стремится их принимать.
Когда мы выделяем предметников, мы сужаем право принимать решение до тех, кто в самой жизни. Как только мы выделяем резонаторов, то мы сужаем право принимать решения до тех, кто находится в гуще реальной жизни, обладает и сопутствующими личностными, духовными качествами, которые обычно ведут к истине. Но нет ни одного однозначного критерия, чтобы выделить лиц, которые могли бы это истиной владеть. К ней можно только идти. Даже казалось бы очевидный критерий — более высокая частота ЭЭГ — относителен. Хотя он может быть применен при оценке людей. Дело в том, что в состоянии релаксации среди лиц с низкой частотой ЭЭГ есть профессионалы высокого класса, достойные люди, которые имеют необычно развитую способность релаксироваться, отдыхать в полной мере за счет снижения частоты своей ЭЭГ. Так лучшие спортсмены могут в момент отдыха, самокомандой сбрасывать частоту ЭЭГ до минимальной. Они просто лучше могут расслабляться в минуты отдыха. Это касается и лиц, которые достигли немалых успехов в высоко интеллектуальных видах деятельности: они умеют отдыхать в минуты перед высоко интеллектуальной деятельностью. А когда она начинается — частота ЭЭГ резко увеличивается и т. д. Нет однозначного критерия для выделения тех, кто ближе всего к истине, к жизни. И скорее всего, его мы и не найдем, так как сама жизнь изменчива, истина неисчерпаема.
И в научном плане можно открывать и открывать новые и новые грани истины, можно уточнять и уточнять требования к тем, кто больше других заслуживает принимать решения в интересах развития нашего общества, государства. Но ведь на уровне обыденного сознания, на уровне практических решений наше мышление достаточно конкретно, во многом формально-логично, его нужно к чему-то «привязывать». Если в научном плане можно написать сотни, тысячи научных монографий, которые ведут к истине и которые верны, то в практическом плане должен быть лозунг — что делать конкретно. И в силу того, что в мозгу человека обычно образуется одна доминанта, то и цель деятельности для большого количества людей лучше ставить одну. И это есть реальная жизнь. В моменты революций массами двигают лозунги. Диалектика изучалась и в дальнейшем использовалась в интересах жизни обычно до начала революций. Поэтому выделение хитрых общественников для понимания основного противника позитивных изменений в обществе это упрощение задачи до уровня начала практических действий.
Конечно, опора на резонаторов — это более точное с научной точки зрения решение. И в первую очередь речь идет о резонансах с истиной.
Путем сочетания нескольких параметров в личности тех, кто обеспечивает прогресс общества, решения на уровне систем управления будут точнее. Например, мы делаем опору на тех, кто смог организовать реальное производство (предметник) и это производство касается высокотехнологической продукции (более развито творческое мышление). Но лица с более развитым творческим мышлением чаще имеют более высокочастотную ЭЭГ. А предметники с более высокой частотой ЭЭГ чаще, значительно чаще, чем в обычных условиях, чем в среднем, являются резонаторами. Эти параметры можно получить как подтверждение правильности наших практических управленческих решений. Но принимать решения, искать опору среди многих людей надо по реальным, жизненным параметрам — кто что сделал за относительно продолжительный срок, не менее 2 лет. А лучше от 5 до 10 лет. И выделение таких критериев должно соответствовать особенностям восприятия истины общественным сознанием — его приверженности формальной логике, наличие одного эмоционального центра и др. Да, общественное сознание упрощает понимание сути явлений, оно обычно связано с одной — несколькими идеями. Но оно такое, как есть. Это реальная жизнь.
Именно поэтому в работе так неточно с точки зрения диалектической логики поставлена проблема кто виноват и что делать — менять общественников на предметников. Такое решение дает импульс для действия, и действия в правильном направлении. Отсюда и такое внимание соотношению предметников и общественников.
Соотношение предметников и общественников в истории человечества во многом аналогично соотношению растительности и зайцев, зайцев и волков на отдельном острове. Вот зайцев стало много — съели всю растительность. Есть нечего. Стали погибать. Популяция резко уменьшилась.
Снова много растительности. Снова развелись зайцы. Снова съели всю растительность. Снова популяция уменьшилась.
А теперь появились волки. Уже численность популяции зайцев колебательно изменяется в унисон с изменением численности волков.
Вот расплодилось много зайцев — растет популяция волков. Волки съели почти всех зайцев, популяция волков сама стала уменьшаться. Вот почти все волки погибли. Зайцы снова скачут по острову.
Как только мы начинаем понимать, что колебания интенсивности роста растительности зависит от интенсивности излучения Солнца, то получается достаточно прогностическая система. В этой системе желания и даже навыки волков и зайцев — зависимая от экзогенного фактора величина. Как ни учи волков, сколько не формируй у них охотничьих навыков — колебания от этого не исчезнут и периоды скудной жизни, ведущей к уменьшению популяции волков, не отменить в рамках земного мышления.
Эти аналогии относятся и к человечеству. Мы можем, в отличие от зверей, понять эти закономерности и начать строить нашу жизнь в соответствии с ними. Но это понимание, вероятно, одна из ценностей, формированием которой у землян и занимаются силы, которые выше и намного могущественнее нас.
Метафора в защиту союза общественников и предметников.
Аналогичны отношениям зайцев и волков взаимоотношения предметников и общественников. Чрезмерное количество общественников приводило к тому, что работать становилось не кому. В некоторых странах это соотношение принимало вид увеличения — уменьшения государственных служащих в империи, в стране, увеличение податей, которые необходимы для содержания чиновников, уход работающих подданных на другие земли и др. Чрезмерное количество государственных чиновников разоряло страну, уезд. Начинались восстания. Если они побеждали — количество чиновников резко уменьшалось. Но не на долго, так как среди победивших были те, кто мог жить за счет своих способностей понимать и управлять людьми. Общественники есть везде.
Колебательно менялась и доходность семей чиновников, воинов. Много предметников в подчинении — выше доход. Отсюда нередко власть имущих объединялась, чтобы не допустить переход работников от одного барина к другому. Чтобы не допустить восстаний шли на различные хитрости, типа Юрьева дня. Но суть от этого не менялась: общественники делали все, чтобы закабалить предметников.
В России традиционно чиновников было меньше, чем в Европе. Это объяснялось более сложным, более суровым климатом и в силу этого меньшим прибавочным продуктом, который мог получить крестьянин, ремесленник в российском климате. Но и элита России в силу этого не могла так дистанцироваться от народа, как на Западе. Общая закономерность проявляется на протяжении всей истории человечества: чем меньше прибавочный продукт, тем меньше был выражен эгоизм общественников, тем меньшая доля их усилий носила функцию потребления за счет труда других. Крепостное крестьянство на Руси было, но не было рабства. Это связано как с невысоким прибавочным продуктом в условиях вечных зим. Так и с психологическими особенностями людей, с наличием в России так называемого эмпатичного психотипа, когда душевные качества людей существенно предопределяют их взаимоотношения.
