Александр Асмолов - По ту сторону сознания: методологические проблемы неклассической психологии
Все это показывает, что у группы воров и испытуемых контрольной группы агрессивные установки проявляются в основном на операциональном уровне.
В нашем исследовании мы исходили из общего предположения о том, что степень выраженности тех или иных проявлений мотивационно-эмоциональной сферы личности зависит от того, к какому уровню регуляции поведения личности относятся эти проявления. Они могут относиться к мотивационному уровню регуляции поведения личности в целом и в этом случае функционировать в форме смысловых установок личности. Однако все эти проявления, например проявления агрессии, могут относиться и к инструментальному операциональному уровню регуляции поведения и соответственно функционировать в форме операциональных установок, определяющих способы осуществления действий (Асмолов, 1979). Для проверки этого предположения было необходимо преодолеть две трудности: во-первых, найти тот эмпирический объект, на материале изучения которого можно было бы наиболее рельефно проверить это предположение; во- вторых, подобрать экспериментальные процедуры, позволяющие диагностировать мотивационно-эмоциональные проявления личности на разных уровнях регуляции деятельности.
В качестве эмпирического объекта исследования нами были избраны различные проявления агрессии в противоправном поведении. Средством же для диагностики агрессивных установок противоправного поведения послужила методика С. Розенцвейга, моделирующая реальные ситуации фрустрации. Конкретная гипотеза экспериментального исследования заключалась в следующем: в так называемом бескорыстном, немотивированном поведении хулиганов проявляются агрессивные смысловые установки, отражающие структуру личности в целом, в то время как у воров агрессивность проявляется на операциональном уровне регуляции поведения, т. е. в конкретных способах осуществления действия.
Полученные в ходе экспериментального исследования результаты являются важным шагом на пути проверки этой гипотезы. Так, было установлено, что у хулиганов средний процент экстрапунитивного типа направленности агрессии — 54,7, а у воров — 47,5. Таким образом, степень выраженности открытой агрессии у хулиганов выше, чем у воров. За противоправным «бескорыстным» немотивированным поведением хулигана в действительности, как правило, стоит мотив самоутверждения, реализующийся в глубинных агрессивных установках личности. Агрессия же воров проявляется на инструментальном операциональном уровне регуляции поведения. В связи с этим особенно следует отметить, что в судопроизводстве квалификация поведения хулиганов в терминах «бескорыстное» и «немотивированное» может актуализировать соответствующие этим терминам этические стереотипы в обыденном сознании и даже повлечь за собой вполне определенные следствия при вынесении заключения, например снижение срока наказания. Поэтому представляется целесообразным внести уточнение в используемую в криминологии терминологию, более адекватно учитывающее как психологическую природу совершаемого противоправного акта, так и вызываемые этой терминологией стереотипы.
Иными словами, мы предлагаем переосмыслить понятие «антиобщественная установка», наполнив его психологическим содержанием. Без этого оно не отражает истинных мотивов человека, что наглядно видно при изучении детерминации агрессивного поведения преступников.
Важным шагом при изучении личности преступника может выступить использование определенных инвариантов субкультуры, играющей решающую роль в генезе мотивов и установок. Допустимо предположить, что знаемые мотивы превращаются в реально действующие (Леонтьев А. Н., 1983) при превращении социо-типического нормосообразного поведения личности в индивидуально-типическое личностно-смысловое поведение (Асмолов, 1984). Инвариантами субкультуры, воздействующими на личность, могут выступить традиции. Мысль о воздействии традиции на личность наиболее ярко выразил И. Г. Гердер: «Где существует человек, там существует и традиция <…>. Если человек живет среди людей, то он уже не может отрешиться от культуры — культура придает ему форму или, напротив, уродует его, традиция захватывает его и формирует его голову и формирует члены его тела» (Гердер, 1977, с.231). Противоправное поведение и лежащие в его основе агрессивные установки еще требуют специального анализа.
ЛитератураАнденес И. Наказание и предупреждение преступлений. М., 1979.
Андреева Г. М., Богомолова Н. Н., Петровская Л. А. Современная психология на Западе. М., 1978.
Асмолов А. Г. Деятельность и установка. М., 1979.
Асмолов А. Г. Личность как предмет психологического исследования. М., 1984.
Волков Б. С. Мотивы преступлений. Казань, 1982.
Гердер И. Г. Идеи к философии истории человека. М., 1977.
Ениколопов С. Н. Агрессивность как специфическая сторона активности и возможности ее исследования на контингенте преступников // Психологическое изучение личности преступника / Под ред. А. Р. Ратинова. М., 1979 а.
Ениколопов С. Н. Некоторые результаты исследования агрессии // Личность преступника как объект психологического исследования / Под ред. А. Р. Ратинова. М., 1979 б.
Зелинский А. Ф. Рецидив преступлений: структура, связи, прогнозирование. Харьков, 1980.
Коченов М. М. Введение в судебно-психологическую экспертизу. М., 1980.
Леонтьев А. Н. Избранные психологические произведения: В 2 т. Т. 1.М., 1983.
Личность преступника/ Под ред. В. Н. Кудрявцева. М., 1975.
Нюттен Ж. Мотивация // Экспериментальная психология. Вып. V. М., 1975.
Платонов К. К. Проблемы способностей. М., 1972.
Ратинов А. Р. Психология личности преступника: Ценностно-нормативный подход // Личность преступника как объект психологического исследования / Под ред. А. Р. Ратинова. М., 1979.
Тарабрина Н.В. Экспериментально-психологическое и биохимическое исследование состояний фрустрации и эмоционального стресса при неврозах: Автореф. дис…. канд. психол. наук. Л., 1973.
Яковлев А. М. Теория криминологии и социальная практика. М., 1985.
Роль смены социальной позиции в перестройке мотивационно-смысловой сферы личности (на материале клинической психологии)[27]
В последние годы отмечается возрастание интереса к прикладной психологии личности. Этот интерес проявляется в трех тенденциях разработки проблемы личности — методологически-теоретической, профессионально-практической и организационной. В методологически-теоретическом плане выполняются исследования, направленные на создание целостной картины представлений о природе личности (Анциферова, 1982; Асмолов, 1984; Кон, 1984; Ломов, 1984; Петровский А. В., 1982). В профессиональноприкладном плане наблюдается расширение исследований, посвященных вопросам изучения личности в процессе обучения производственной деятельности, в различных сферах общественной практики. Привлекается внимание и к проблеме психического здоровья личности, в сферу которой входят психодиагностика, психологическая коррекция и реабилитация психически и соматически больных (Александровский, 1976; Зейгарник, Братусь, 1980; Кабанов, 1978; Кабанов, Личко, Смирнов, 1983; Карвасарский, 1982; Цветкова, 1685). И, наконец, третий, организационный, план — создание и внедрение различных психологических служб, например службы семьи, службы школы, службы помощи личности в критических жизненных ситуациях и др. (Амбрумова, Тихоненко, Боргельсон, 1981; Бодалев, Обозов, Столин, 1981).
Необходимость сочетания всех этих трех тенденций прикладной психологии личности отражена в относительно новой сфере психологического обслуживания — психокоррекция и реабилитация онкологических больных. Возникновение ее связано с успехами комплексного лечения и ранней диагностики онкологических заболеваний, в частности рака молочной железы. Достижения современной медицины в этой области привели к тому, что все большее и большее число заболевших переживает длительные сроки после начала лечения, а значительный контингент может быть отнесен к категории выздоровевших (Le, 1984; Блохин, 1977; Герасименко, 1977).
Хирургическое удаление молочной железы, занимающее ведущее место в лечении рака этой локализации, приводит к возникновению психологических проблем, связанных с косметическими и функциональными последствиями радикальной операции (Марилова, 1984). Из сказанного видно, сколь актуальной является разработка представлений о пути психологической реабилитации больных раком молочной железы. Несмотря на обилие клинической и психологической литературы (Romsdahl, 1983; Greer, 1983; Sklar, Anisman, 1981; Stavraky et al., 1968; Wirsching, Stierlin, Hoffman et al., 1982), так или иначе связанной с изучением онкологических заболеваний, подступы к созданию эффективной системы мероприятий по психологической реабилитации онкологических больных только намечаются. Одна из основных причин недостаточной разработанности этих вопросов заключается в том, что саму практику реабилитации пытаются создать, минуя этап собственно психологических механизмов реабилитаций.
