Ганс Селье - От мечты к открытию
* 9. КАК ЧИТАТЬ?
Образование создало огромное количество людей, способных читать, но неспособных определять, что достойно чтения.
Джордж Тревельян
Но вот уже много лет, как я не могу заставить себя прочитать ни одной стихотворной строки поэзии; недавно я попробовал читать Шекспира, но это показалось мне невероятно, до отвращения скучным. Я почти потерял также вкус к живописи и музыке. Вместо того чтобы доставлять мне удовольствие, музыка обычно заставляет меня особенно напряженно думать о том, над чем я в данный момент работаю. У меня еще сохранился некоторый вкус к красивым картинам природы, но и они уже не приводят меня в такой чрезмерный восторг, как в былые годы. С другой стороны, романы, которые являются плодом фантазии, хотя и фантазии не очень высокого порядка, в течение уже многих лет служат мне чудесным источником успокоения и удовольствия, и я часто благословляю всех романистов. Мне прочли вслух необычайное количество романов, и все они нравятся мне, если они более или менее хороши и имеют счастливую развязку,-- нужно было бы, издать закон, запрещающий романы с печальным концом. На мой вкус, ни один роман нельзя считать первоклассным, если в нем нет хотя бы одного героя, которого можно по-настоящему полюбить, а если этот герой -- хорошенькая женщина, то тем лучше.
Эта удивительная и достойная сожаления утрата высших эстетических вкусов тем более поразительна, что книги по истории, биографии, путешествия (независимо от того, какие научные факты в них содержатся) и статьи по всякого рода вопросам по-прежнему продолжают интересовать меня. Кажется, что мой ум стал какой-то машиной, которая перемалывает большие собрания фактов в общие законы, но я не в состоянии понять, почему это должно было привести к атрофии одной только той части моего мозга, от которой зависят высшие эстетические вкусы.
Чарльз Дарвин
Классика -- это нечто такое, что каждый хотел бы прочесть, но никто не хочет читать.
Марк Твен
Специальная литература
Какое количество специальной литературы вам следует читать, зависит от изучаемого вами предмета и от вашей личности, а в конечном счете только от вашей личности.
Создается впечатление, что ученый, интересующийся сравнительно небольшой, строго ограниченной областью исследования, должен охватить меньшее количество литературы, нежели его коллега, изучающий обширную тему. Но в науке нет небольших, ограниченных областей -- есть только небольшие, ограниченные ученые. В природе каждая область сливается с соседними, и только от вас -- и в значительной степени от вашей способности к чтению -- зависит, где именно пройдут границы ваших интересов.
В 1937 г., когда впервые было описано анафилактоидное воспаление, охватить всю мировую литературу по этому предмету было совсем нетрудно -- ни одной публикации не существовало. Теперь, спустя более чем четверть века, все еще имеется лишь около пятисот статей, специально посвященных этой реакции. Ученый, который в 1937 г. решил бы заняться этой темой, при таком небольшом числе публикаций за столь многие годы наверняка не испытывал бы затруднений в том, чтобы постоянно следить за ними. Даже хорошо "переварив" только пятьсот статей, он смог бы рассчитывать на получение собственных интересных результатов. Но его потенциальные возможности как исследователя наверняка увеличились бы в огромной степени, если бы он следил также за смежными областями исследований. С течением времени выяснилось, что анафилактоидное воспаление может вызываться различными агентами. Возникают следующие вопросы: каковы существенные фармакологические свойства этих "анафилактоидогенов", какие общие химические или физические свойства объясняют их своеобразное воздействие? Ответ такой: в органах, находящихся в состоянии шока и подвергшихся воздействию анафилактоидогенов, серьезно повреждены тучные клетки. Сразу же возникает другой вопрос: что еще известно об этих тучных клетках? Ответ на этот вопрос вынуждает нас заняться поиском литературы, и глубина этого поиска доходит до того момента, когда сто лет назад Эрлих открыл тучную клетку. Мы выясняем, что тучные клетки вырабатывают гистамин, серотонин и гепарин, и начинаем гадать, не играют ли эти соединения определенную роль в анафилактоидном воспалении. Какова связь между анафилактоидным воспалением и анафилактическим шоком или между анафилактическим шоком и другими реакциями повышения чувствительности?
Цепочке вопросов, поднимаемых одним-единственным новым наблюдением, нет конца, и поскольку "судьба улыбается только дерзающему", чем больше вы знаете, тем больше вероятность того, что вы откроете что-нибудь значительное. Чем больше вы знакомитесь с литературой, не имеющей прямого отношения к вашей специальности, в том числе с философской и художественной, тем более обостряется ваша способность к значимым открытиям.
Однако точно так же, как в лабораторной работе чрезмерные приготовления к открытию порождают своеобразный "технический фанатизм" (бесконечное усовершенствование исследовательской аппаратуры, но не самих исследований), так и неуемное стремление к повышению своей эрудиции, совершенствованию своего интеллекта превращает человека в "книжного червя", "кладбище знаний". На практике чрезмерная эрудиция порой становится серьезным препятствием творческой деятельности. Как здесь не вспомнить о простаке, который не знал, что этого сделать нельзя, и потому сделал это!
В изучении литературы всегда должна существовать граница между "слишком мало" и "слишком много". В отличие от мнения большинства психологов я твердо убежден в том, что человеческий мозг располагает ограниченным пространством для запоминания информации, которое быстро переполняется, по крайней мере в той его части, где информация еще извлекаема. После заполнения этой области каждый новый факт, который вы туда "запихиваете", выталкивает какой-нибудь другой факт на задворки, откуда его можно извлечь на свет божий только при значительном усилии. В моей памяти, например, один иностранный язык может с успехом замещать другой.
Я довольно прилично говорю по-испански и по-итальянски, но если мне приходится читать серию лекций на итальянском, мой испанский "ускользает" от меня и восстановить его можно только практикой. Точно так же "ржавеет" мой итальянский, если я слишком много пользуюсь испанским. (Забавно, но это в меньшей мере касается языков, принадлежащих к разным языковым группам; например, чтение лекций по-русски не причиняет ни малейшего вреда моему венгерскому и немецкому, но наносит ущерб чешскому.)
При чтении, так же как при поглощении пищи, чувство насыщения находится в прямой зависимости от аппетита -поглощать литературу можно только в строгом соответствии со своими возможностями. При первом появлении симптомов "переедания" следует немедленно остановиться. К счастью, запоминание информации можно значительно облегчить с. помощью некоторых приемов, которым человек обучается на протяжении жизни. Вот некоторые из них.
Не старайтесь запоминать то, что вам в ближайшее время не понадобится,-- запомните только, где это можно отыскать. Если вы в данный момент не работаете с гистамином, например, а вам попалась на глаза статья или монография по этой тематике, просто пролистайте материал, чтобы определить, заслуживает ли он внимания. Если да, то сделайте соответствующую пометку в своей картотеке. Если через неделю или десять лет вам понадобятся материалы по гистамину, то, обратившись к соответствующему разделу картотеки, вы. без труда найдете нужную работу.
Я настойчиво рекомендую делать такого рода пометки и записи не только для запоминания публикаций, но и почти во всех случаях жизни. По крайней мере в нашем институте мы всегда носим в нагрудных карманах своих лабораторных халатов записные книжки и карандаши, с тем чтобы в случае необходимости сделать нужную запись, не прерывая основной работы. Например, во время наших ежедневных обходов может появиться запись о необходимости заказать какой-либо препарат, проверить фразу в рукописи, начать тот или иной эксперимент или пополнить свои знания по какому-то предмету; хранить всю эту информацию мы доверяем записной книжке, чтобы иметь возможность использовать ее в будущем. Она более надежно хранит информацию, чем наш мозг, и к тому же без ущерба для других занятий.
Либо читайте, либо перелистывайте материал, но не пытайтесь читать быстро. Сейчас во всех американских учебных заведениях обучают скорочтению. Считается, что это экономит время, но я опасаюсь, что это "экономит" также и знания. Возможно, я несколько субъективен, поскольку сам читаю безнадежно медленно. Однако, поговорив со своими коллегами, я обнаружил, что большинство из них жалуются на тот же недостаток -- неумение быстро читать. А может быть, это вовсе не недостаток? Если текст меня интересует, то чтение, размышление и даже фантазирование по этому поводу сливаются в единый процесс, в то время как вынужденное скорочтение не только не способствует качеству чтения, но и не приносит чувства удовлетворения, которое мы получаем, размышляя о прочитанном. С таким же успехом мы могли бы рассчитывать на увеличение музыкальных способностей человека, предложив ему прослушивать магнитофонные записи со скоростью, в пять раз превышающей нормальную. Вот мой совет: никогда не пытайтесь читать быстрее, чем вы считаете нормальным для себя, всегда отводите время для размышлений над прочитанным и на аналогичные темы. Для меня чтение -- это своеобразный каркас для размышлений об основной работе и о будущих экспериментах. Никогда не скажешь себе: "Ну, теперь думай об интересном эксперименте". Идеи приходят сами по себе по мере того, как вы соединяете чьи-то мысли со своими собственными, неторопливо читая чужой текст.
