Ричард Бендлер - Наведение транса
Большинство людей не верят, что изменения такого рода возможны. Многие люди выработали несокрушимые убеждения относительно того, что можно и чего нельзя сделать с проблемами, в которых заметны биохимические и физиологические характерные особенности. Вместо того, чтобы спорить с убеждениями таких людей, используйте их взгляды так, чтобы они помогли вам достичь желательных изменений.
Однажды, по просьбе своего друга, я пришел в больницу и занялся пациентом, перенесшим травму. Он страдал афазией Брока – болезнью, при которой подавляется способность словесно выражать свои мысли, но не исчезает способность понимать чужую речь. Некоторые больные афазией Брока понимают чужую речь настолько, что могут даже выполнять задания и поручения. С другой стороны, афазия Брока, как правило, сопровождается определенного рода параличом – у людей с правосторонней ориентацией поражается правая сторона тела и некоторые части лица. При этом самое обычное явление заключается в том, что парализованная правая рука застывает в чрезвычайно напряженной позиции, когда передняя часть руки плотно прижата к предплечью.
Правая сторона этого пациента была особенно сильно напряжена, и так как физиологическая терапия не принесла никаких результатов, мой друг попросил меня использовать гипноз для того, чтобы расслабить правостороннюю мускулатуру этого пациента. Терапевт считал, что пациент может восстановить частичный контроль над парализованной частью тела, но только после того, как мускулатура будет достаточно расслаблена.
Я знал, – в частности, потому, что читал о подобных случаях, – что здесь можно попытаться применить гипноз. Я пришел и тщательно работал в течение двух с половиной часов с пациентом, находящимся в очень глубоком гипнотическом состоянии и, в конце концов, его рука расслабилась настолько, насколько это было возможно. Я был просто поражен этим обстоятельством, потому что никогда раньше не делал таких вещей. Я даже не знал, способен ли я на это. Я просто пришел, думая про себя: «Хорошо, я попытаюсь это сделать так, как будто занимаюсь этим каждый день, и это главное – ведь если проповедники чудесного исцеления проделывают такие вещи, может быть, и гипноз здесь поможет. Я не знаю». Я пришел, попытался, и это подействовало. Я считал это замечательным достижением.
Я все еще находился рядом с этим пациентом, когда в его палату зашли врач и физиолог-терапевт. Никто из этих людей не приглашал меня работать с этим пациентом. Они объяснили мне, что в это время проводят физиотерапевтическое лечение, и что было бы лучше, если бы я ушел и занялся с этим пациентом позже, в другой день. Я остался в палате, думая с внутренним злорадством: «Подождем, пока они заметят. Это немного проветрит им мозги!» Итак, я остался там сидеть, посмеиваясь про себя и с гордостью глядя на произведенное мной изменение.
Врач и физиотерапевт подошли, помогли пациенту встать с кресла и лечь снова в постель – и, пока они это делали, никто из них не заметил того факта, что рука больного свободно свисала с правой стороны тела! Это меня просто изумляло. Но, – подумал я, – раз люди не думают об этом, и их мысли заняты чем-то другим, такое вполне возможно. Затем физиотерапевт подошла, взяла руку пациента и аккуратно сложила ее в то самое положение, в каком она была до того, как расслабилась. Она сделала это так же машинально, как будто поправляла постель. Укладывая больного в постель и возвращая руку в прежнее положение, она о чем-то разговаривала с врачом. Затем она приступила к серии упражнений, предназначенных помочь пациенту разогнуть руку и расслабить мышцы. Это поразило меня больше всего. Рука пациента была настолько податлива, что все происходящее становилось просто смешным. Она брала его пальцы и разгибала их до конца, а потом складывала обратно. Все это время она разговаривала с врачом, уделяя только часть внимания тому, что она делает; она пересела и начала работать с правой ногой пациента, и ничего так и не заметила!
Внезапно я понял, что нахожусь лицом к лицу с необычной, потрясающей возможностью. Удивляясь тому, что они не замечают происходящего, я не понимал, что из этого следует. Теперь я убедился, что, так как гипноз не является признанным научным методом лечения, то эти врачи верят, что рука пациента должна находиться в прежней позиции, а поэтому возвратили ее в надлежащее, с их точки зрения, положение. Тогда я прервал их разговор и сказал: «Я хочу вам кое-что показать». Я подошел к пациенту и взял его за руку – она была податлива, словно масло. Оба врача воззрились на эту руку, как будто увидели привидение. Я взглянул на них и сказал: «Должен сказать вам, что гипноз не является надежным научным средством излечения, он способен только помочь физиотерапии, и вполне возможно, что рука этого пациента вернется в прежнее состояние. Обычно это происходит в течение 24 часов. Но изредка, по какой-то непонятной причине, этого не происходит. И это не происходит, как правило, тогда, когда пациента лечил настоящий опытный физиотерапевт, прежде чем его подвергли гипнотическому лечению».
Таким образом, я подстроился к их системе ценностей, желая заручиться их поддержкой, чтобы вся система больницы помогала мне. При этом я преследовал только одну цель – дать этому пациенту возможность напрягать и расслаблять парализованные мышцы по своему желанию. Что приведет к этому результату, меня не беспокоило. Важно было вернуть пациенту способность управлять своей рукой. И если людям не нравится метод, с помощью которого такая возможность появляется, подсознательно они будут вовлечены в поведение, направленное на то, чтобы помешать возникновению такой возможности. Это не значит, что они будут действовать злонамеренно, но их сознание не может справиться с явлениями, противоречащими их системе ценностей.
Всегда легче добиться изменений, если все, что вы делаете, соответствует системе ценностей учреждения, в котором вы работаете, или индивидуальности, которую вы желаете изменить. Участник одного из наших семинаров, Пэм, спросил меня, что можно сделать для его девятилетнего пациента, Дэйви, который находился в очень плохом состоянии. Мне рассказали, что мальчик не мог спать больше получаса в сутки уже четыре или пять дней, уже истощен до крайности и начинает болеть. Каждый раз, когда мальчик ложился спать, через 15 или 20 минут ему начинали сниться кошмары, полные чудовищ, он сбрасывал одеяло, начинал метаться и просыпался с криком. Пэм не знал, как справиться с этой проблемой, и попросил меня помочь ему как можно быстрее.
Во время обеденного перерыва я вышел в другое помещение вместе с Дэйви, его матерью и Пэмом. У меня было мало времени, так что я сразу приступил к установлению раппорта. Так как я старший среди девяти моих братьев и сестер, у меня нет проблем при установлении раппорта с детьми. К тому времени, когда мы сели, я уже установил раппорт с помощью походки, прикосновений и так далее.
Вместо того, чтобы приступать к обширной стадии сбора дополнительной информации, я сразу спросил: «Какого цвета чудовища?» Я не спрашивал мальчика: «Можешь ли ты представить чудовищ?», «Существуют ли чудовища?», «Видишь ли ты сны?», «Беспокоит ли тебя что-нибудь?», «В чем твоя проблема?» – вопрос, который я задал, уже подразумевал все это, и поэтому я пропустил предварительную фазу. «Какого цвета чудовища?» – огромный скачок, но у меня уже был раппорт с мальчиком, и никаких трудностей не возникло. Дэйви ответил и перечислил несколько цветов. Я сказал: «Мне кажется, они страшно большие и жуткие». Он ответил: «Еще бы!»
Я спросил: «Кто из людей или зверей, которых ты знаешь, такой сильный, что может справиться с этими чудовищами?» Он ответил: «Не, я не знаю», так что я продолжал поиски: «А человек, у которого есть шесть миллионов долларов, с ними справится?» Мальчик сказал: «Нет».
Потом я случайно натолкнулся на нечто. Я спросил: «Ты смотрел фильмы из серии „Звездные войны“?» Это было несколько лет назад – тогда каждый девятилетний мальчишка, конечно, смотрел «Звездные войны». Его лицо просияло при мысли об этом фильме. Я сказал: «Мне кажется, я знаю, какой из героев тебе больше всего нравится». Разумеется, он спросил: «Какой?» Я сказал: «Вуки», – «Ну да, он самый».
Я сказал: «Между прочим, давай-ка я научу тебя фокусу со спящей рукой, чтобы ты мог управлять своими снами». Я взял его за руку, поднял ее и попросил мальчика представить себе Вуки в какой-нибудь особенно запомнившейся ему сцене фильма. Его рука каталептически повисла в воздухе, и я сказал: «Теперь твоя рука спит, и пусть она потихоньку опускается, но не быстрее, чем ты увидишь один раз, а потом еще один раз, как Вуки ведет себя в той части фильма, которая тебе особенно нравится».
Когда его рука начала опускаться бесконтрольными подсознательными движениями, я увидел быстрое движение его глаз, и поэтому знал, что он визуализирует события фильма. Я сказал: «Все правильно. Ты видишь Вуки?» Он сказал: «Угу».
