Хосе Стивенс - Приручи своих Драконов
Решающим моментом для зарождения склонности к саморазрушению служит проявление насилия в форме эмоционального или физического оскорбления, дополняющее ощущение покинутости. Это проявление эмоционального или физического оскорбления должно также нарушать законы элементарного здравого смысла. Если ребенок избит за поломку вещи, представляющей для его семьи какую-то значительную ценность, он, по крайней мере, знает, за что несет наказание, хотя само по себе битье детей едва ли можно считать приносящей положительные результаты мерой воспитания. Но когда ребенка регулярно избивают по одной лишь той причине, что родители пьяны или пребывают в дурном расположении духа, у ребенка разрушается представление о справедливости и разрывается логическая причинно-следственная связь. Тот же сценарий нанесения оскорбления может иметь место при наличии у родителей различных психических отклонений, когда отец или мать представляет себе ребенка исчадием ада или носителем какого-либо злого начала, которое в нем необходимо искоренить.
Наказание без причины.Если ребенка за пролитое молоко выгоняют из-за стола, оставляют без ужина и на весь следующий день запирают в его комнате, то такое наказание разрушает в ребенке чувство справедливости, поскольку по тяжести своей оно скорее соответствует расправе за какое-либо преступление, которого ребенок вовсе не совершал. В таких ситуациях дети начинают понимать, что жизнь — вещь совершенно непредсказуемая. То их бросают совершенно одних, порождая в им чувство покинутости, а то подвергают жестокому обращению без сколько-нибудь обоснованной причины. Иного восприятия жизни появиться у них не может. А такая жизнь вовсе не стоит того, чтобы ею дорожить.
Цикл «покинутость — оскорбление» в своих максимальных проявлениях может достигать чрезвычайно широкой амплитуды. Мне приходилось работать со взрослыми, которых в детском возрасте избивали, связывали, жгли сигаретами, обливали мочой, насиловали, заставляли в присутствии взрослых производить половые действия непередаваемой извращенности, вынуждали убивать животных и так далее. К несчастью, в деле истязания детей человеческое воображение поистине не знает границ. Последствия тому в большинстве случаев одни и те же: ребенок становится чрезвычайно восприимчив к воздействию дракона саморазрушения. Как только чудовище берет верх, ребенок немедленно выплескивает испытанное им насилие на окружающих, проявляя его в форме вандализма, агрессии или криминальных действий.
Еще более усложняет обстановку то, что иногда люди испытывают настоящую страсть к саморазрушению и без наличия описанных выше условий. Люди — загадочные существа, и в их поведении всегда отыщется исключение из любого правила. Иными словами, дракон саморазрушения иногда способен найти лазейку к человеку — особенно в юношеские годы, — даже несмотря на то, как складывалось его воспитание в семье. Я лично склонен полагать, что результат выбора — позволять дракону саморазрушения довлеть над собственной судьбой или нет — всегда зависит от самого человека.
Рассказ о Стенли: история развития саморазрушения
Стенли был богачом по всем стандартам. Он много путешествовал и вел первоклассный образ жизни. Он был членом самых изысканных частных клубов, разъезжал на последней марке спортивной машины и одевался у лучших модельеров. Была у него и одна странная склонность — резать себя осколками стекла, пока рана не начинала обильно кровоточить. Обычно такие эксцессы случались на исходе ночи после большой дозы выпитого вина, смешанного с каким-нибудь наркотиком. Стенли постоянно испытывал чувство отчаяния и демонстрировал все признаки склонности к самоубийству. Он зачастую терял над собой контроль и испытывал страх при мысли, что в один из дней перешагнет опасную грань, или перерезав себе вены, или приняв слишком большую дозу наркотика.
В семье Стенли был старшим из четырех детей. Его отец был крупным финансовым воротилой, занимавшимся скупкой и перепродажей терпящих убытки предприятий и компаний, а мать принадлежала к «сливкам» высшего общества и отличалась склонностью к ипохондрии. И мать, и отец крепко выпивали и, находясь дома, подвергали детей жестокому обращению. Стенли рос под присмотром нянек и воспитателей, так как его родители постоянно путешествовали. В шестилетнем возрасте его отдали в школу-интернат. В течение последующих 10 лет его переводили из одной школы в другую, поскольку его отовсюду отчисляли за плохое поведение. Он чувствовал себя одиноким и покинутым. Периодически его подвергали физическому и сексуальному оскорблению: дома — отец, а в школе — классный наставник. В ответ он научился оказывать на людей давление и манипулировать ими в личных целях. Это давало ему определенное ощущение контроля, который над своей собственной жизнью он удержать не мог.
Стенли начал выпивать еще в детском возрасте, и в 11 лет научился наносить себе резаные раны и делать наколки. Он перенял оскорбительное отношение к себе родителей и сделал грубость своей основной манерой обращения с окружающими. Образование его остановилось на самой зачаточной стадии, и родители фактически купили ему диплом, делая крупные пожертвования в частные школы, которые он посещал. У Стенли не было никакой мотивации для получения образования: он знал, что в 21 год унаследует крупное состояние своих родителей.
Стенли был упитанным, с избыточным весом юношей, обладавшим довольно заурядной внешностью. Он ненавидел черты лица, доставшиеся ему от родителей, и не строил иллюзий по поводу своей привлекательности. Он чувствовал, что не способен соперничать своей внешностью с другими представителями его класса. Его нападки были направлены на себя самого, поскольку он считал свою жизнь никчемной и бессмысленной. В 25 лет он унаследовал еще более крупную сумму денег и принялся расшвыривать их направо и налево, не получая от этого, однако, ни малейшего удовольствия. Он резал себе руки чуть не каждый день, а перед сном завел себе привычку выпивать по две бутылки вина, запивая им снотворное. Трижды его увозили на «скорой помощи» для промывания желудка. Один раз он порезал руку настолько сильно, что долгое время находился под присмотром врача. В течение нескольких лет он переходил от одного психотерапевта к другому, но поскольку не делал никаких попыток работать над собой, то не добивался и положительных результатов.
Когда Стенли обратился за помощью ко мне, он пребывал в таком отчаянии и был так напуган, что у него появилась более сильная, чем обычно, мотивация для работы над собой. Однако даже находясь в отчаянном положении, он не мог удержаться от оскорблений и в отношении меня лично, и по поводу моего кабинета, метода моей работы, одежды и всего, на что способен был направить свои нападки. Накануне он присутствовал на одной из встреч, сопровождавшейся безмерным количеством спиртного, после которой он отправился в поход по магазинам, где оставил целое состояние. Поначалу мне приходилось держать себя с ним очень сурово и настойчиво требовать от него внимания, сдержанности и трезвого образа жизни. Он постоянно хотел прервать курс лечения и отправиться отдохнуть в Париж или Мадрид, но я предупредил, что не возобновлю работу с ним, если он не воспримет курс лечения со всей серьезностью и не посвятит себя ему всецело. С ворчанием, жалобами и нападками он, тем не менее, подчинился. Работа была долгой, тяжелой и мучительной для нас обоих.
Стенли регулярно угрожал покинуть меня совершенно так же, как когда-то покинули его самого. Он пытался нанести мне оскорбления, каким в детстве подвергали его. Помимо этого, он столь же регулярно оскорблял и себя, постоянно ощущая собственную покинутость. Однако постепенно, по мере возрождения в нем чувства самоуважения и способности к дисциплине, его отношение к себе изменилось, и он скорее предпочитал теперь жить, нежели умереть. Он реже резал себе руки и в конце концов перестал совсем. Долгое время большой проблемой для него оставалось спиртное, но впоследствии он смог отказаться и от него. Коренным образом жизнь его переменилась, когда он занялся филантропической деятельностью, потребовавшей от него времени, определенных, обязательств перед людьми и, конечно, денег.
Какими бы ни были причины и основания для развития склонности к саморазрушению, будь то испытанное насилие над собой, ощущение покинутости или просто жизненный выбор, человек способен избавиться от этого нежелательного спутника путем использования серии определенных упражнений.
Семь ступеней развития дракона саморазрушения
Первая ступень: ребенок покинут.
Вторая ступень: ощущение покинутости ломает внутренний стержень ребенка.
