Андрей Курпатов - Как избавиться от тревоги, депрессии и раздражительности
Надо признать, что «крутой жизненный вираж» — это только хорошая демонстрация, а элементарной демонстрацией может стать и самый незначительный, на первый взгляд, «виражонок».
Вот что пишет К. Лоренц: «Кто способен к самонаблюдению, тот должен будет признаться себе, что и у взрослого культурного человека привычка, если она закрепилась, обладает большей властью, чем мы обычно себе сознаемся. Однажды я внезапно осознал, что, разъезжая по Вене в автомобиле, как правило, использую одинаковые пути к некоторой цели и обратно от нее; а было это еще в то время, когда не было улиц с односторонним движением, вынуждающих ездить именно так. И вот, возмутившись сидящим во мне рабом привычки, я попробовал ехать „туда“ по обычной обратной дороге и наоборот. Поразительным результатом этого эксперимента стало несомненное чувство боязливого беспокойства, настолько неприятное, что назад я поехал уже по привычной дороге».
И. П. Павлов был весьма темпераментным человеком и мог устроить настоящую взбучку сотруднику, который сорвал эксперимент или просто неправильно употребил какой-то научный термин. Не выдержав подобных оскорблений от академика, один из его аспирантов решил уволиться. И. П. Павлов ответил, что его оскорбительное поведение есть «не более чем привычка», а потому не может рассматриваться как достаточный повод к увольнению из лаборатории. Да, темпераменту И. П. Павлова можно позавидовать: неудачный эксперимент повергал его в состояние глубокой депрессии, но зато успех вызывал такую радость, что он поздравлял не только своих сотрудников, но и собак.
Из воспоминаний очевидцевВот такие казусы, и это при столь невинной процедуре! А как должно подействовать такое изменение, как развод или, например, смерть близкого человека, который вписан, включен практически во все наши жизненные сценарии, во все стереотипы поведения? Все, что бы ни делал женатый мужчина, или замужняя женщина, автоматически сверяется и поверяется с супругой (супругом). Она (он), когда зримо, когда виртуально, стоит за каждым шагом, за каждой мыслью, за каждым планом на будущее. И вот раз, и его (ее) нет — исчез, испарился! Да, резонанс психической организации будет такой, что мало не покажется. «Дети выросли и улетели» — то же самое. Новая работа — то же самое. Метро сломалось, и надо ездить теперь на перекладных, а это время, прежние жизненные графики надо видоизменять — хуже не придумаешь, все стереотипы поведения — коту под хвост!
На войне он был снайпером
С другой стороны, возобновление прежнего стереотипа поведения зачастую магическим образом способно исправить сложившееся неблагоприятное положение дел. Этот случай произошел с одним моим пациентом, прапорщиком МВД. Он обратился за специализированной помощью в связи с тяжелейшим чувством тревоги, которое сделало его раздражительным, нервным, он потерял сон, похудел и т.п. Что же выяснилось в процессе нашей беседы? На протяжении уже десяти лет он работает в МВД, причем на самой безобидной должности — старшиной, т.е. заведует всяческим имуществом — от приборочного инвентаря и формы до бронежилетов, дубинок и автоматов. В течение же последних двух лет, в связи с наступлением на терроризм, с одной стороны, и недостатком кадров — с другой, ему пришлось ходить на всяческие дежурства, оцепления, облавы и т.п.
При этом, что крайне важно, в МВД этот мой пациент попал после службы в армии, а служба его проходила — ни много ни мало — в Афгане, где наши воины, как известно, отрабатывали свой «интернациональный долг». И вот на этой войне, более десяти лет тому назад, он был снайпером. А теперь попытайтесь догадаться, какую заветную мечту, появившуюся у него два года назад, он озвучил на психотерапевтическом сеансе? Полагаю, эта задачка не из простых. Оказалось, что излюбленным увлечением моего пациента стала охота (надо заметить, что он никогда не охотился прежде). Я, разумеется, стал эту деталь уточнять, и он, вмиг повеселев, принялся увлеченно рассказывать мне, как это замечательно — «выйти в лес с винтовкой с оптикой». Блеск!
Мы на наших собаках при трудных задачах, т.е. при затребовании нового и трудного динамического стереотипа, не только имели дело с мучительным состоянием, но и производили нервные заболевания — неврозы, от которых потом приходилось лечить животных.
И. П. ПавловТеперь разгадаем задачку, заданную нам самой Матушкой-Природой. Чем была «винтовка с оптикой» для этого моего пациента в Афгане? — спасительницей, защитницей, единственной опорой и надежей (помните давнюю воинскую песенку: «Наши жены — пушки заряжены, вот кто наши жены!»)? Теперь же, два года назад попав в ситуацию стресса (а он воспринял ее именно как ситуацию стресса, благо, его опыт подсказывал именно такую реакцию на ночные выезды и прочие нюансы военизированной деятельности), в ответ на чувство тревоги его мозг автоматически предложил своему обладателю способ защиты, включенный в давнишний, еще афганский, снайперский стереотип поведения — обзавестись «винтовкой с оптикой».
Именно эта идея и грела его в течение последних двух лет, пока он постепенно, медленно, но верно скатывался в тяжелейший невроз. Она грела, поскольку вызывала положительные эмоции, связанные с идеей о возможности возобновления прежнего стереотипа поведения. Вот вам и Иван Петрович! — глыба, махина, «матерый человечище!»
Курение — это зависимость?
Зависимость курение или не зависимость — выяснить достаточно просто. Лишите курильщика хотя бы на день возможности курить, и он скажет вам: «Зависимость, зависимость!
Только отстаньте, дайте сигаретку!» Но что это за зависимость? Буквально все пребывают в полной уверенности, что это зависимость от никотина, отсутствие которого и вызывает столь неприятные физические и психические состояния. Однако, как показывают современные исследования, это совсем не так!
Задумаемся над вопросом: что есть курение? Это поглощение никотина или мероприятие, вписанное буквально во все жизненные процессы! Проснулся, выпил кофе — покурил; сел в машину — закурил; пришел на работу, встретился с коллегами — покурил; сделал какое-то дело — покурил («перекуром» называется); пообедал — покурил; переговариваешься с кем-то — куришь; идешь домой — проходишь мимо ларька, покупаешь сигареты — куришь; приходишь домой, садишься на диван — куришь; ужинаешь — куришь; смотришь телевизор — куришь; читаешь — куришь; ложишься в постель — куришь… Это поведенческие стереотипы!
Курильщик не может выпить кофе или водочки, например, и не покурить; смотреть телевизор — и не курить; на перекур выйти и не покурить! Эти дела у него просто не заладятся, он не будет чувствовать себя комфортно без сигареты во рту, без этого чирканья спички или зажигалки, без дыма, без стряхивания пепла. Лиши его всех этих «ингредиентов» жизни, точнее, «динамического стереотипа», и он будет испытывать внутреннее напряжение, мысли будут вертеться вокруг желанной сигареты, станет нарастать раздражение, агрессивность.
Инстинкт самосохранения, привлекая на свою сторону сознание, требует возвращения к привычному стереотипу жизни и деятельности, причем наплевать ему — рак или не рак, атеросклероз или нет, ему важно, чтобы «все формальности соблюсти». Если же человек отказывается, то пусть страдает: напряжение, беспокойство, раздражительность. Получите, распишитесь! А никотин? Что никотин? Вредно, конечно, но и все на этом…
Нет худа без добра…
Впрочем, нужно признать, что инстинкт самосохранения — это отнюдь не «небесный» и «беспристрастный» Иван Петрович Павлов, он вовсе не ставит перед собой цели тупо блюсти установленный раз и навсегда порядок. И хотя его не назовешь не только «сознательным», но даже вменяемым, он все-таки свою линию держит. А линия эта, как нетрудно догадаться, состоит в том, чтобы обеспечить выживание своего носителя, т.е. наш инстинкт самосохранения делает все от себя зависящее, можно сказать, из кожи вон лезет, чтобы выручить нас из любой беды.
Тут, правда, есть одна загвоздка, которую иначе и не сформулируешь: «моя твоя не понимай» и все тут. Инстинкт самосохранения вызывает напряжение в случае изменившейся жизненной ситуации отнюдь не из вредности или по банальной своей природной глупости, он обеспечивает таким образом экстренную мобилизацию сил и средств организма, чтобы освоить новую, изменившуюся ситуацию, он пытается в ней обжиться.
Сознание же, наш чопорный интеллект, внушений инстинкта самосохранения не приемлет, считая его, по всей видимости, существом примитивным, от природы туповатым, а потому полагает ниже своего достоинства к нему прислушиваться. По сути дела, конечно, так оно и есть — примитивный и туповатый, ничего не поделаешь. Пусть так, но, по большому счету, он, что называется, «клевый парень» и дело свое знает, знает и делает. Если бы сознание не было столь высокомерным и прислушивалось к тому, что под ним там творится и деется, то жизнь наша, верно, складывалась бы совсем иначе. Но что поделаешь с этой зазнайкой, полагающей, что оно все знает и любую ситуацию «разрулить» может? Что ж, за высокомерие и глупость приходится платить…
